Мужчина моей мечты - Ситтенфилд Куртис (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗

— Ты имеешь в виду, что есть какая-то причина, кроме той, что Сьюзи забыла принять противозачаточные таблетки?

— Ты говоришь как сексист, — сказал он. — Я больше хочу этого ребенка, чем Сьюзи. Она ведь еще учится. И мы действительно любим друг друга.

На какую-то долю секунды мне показалось, что последние слова Генри относятся к нам.

— Мне бы хотелось, чтобы ты правильно это восприняла.

— По-моему, ты сам неправильно это воспринял.

Он замолчал.

— И вы собираетесь пожениться? — спросила я.

— Пока нет, но когда-нибудь, наверное, да.

— А что думают ее родственники?

— Они в восторге. Мы на прошлые выходные ездили к ним. Это прекрасные люди.

Я снова вспомнила тот день, когда мы ездили на мыс Код, и подумала, что Генри очень изменился с тех пор (по-моему, он стал менее честным перед самим собой), но все-таки то, что можно было сказать о нем тогда, можно повторить и сейчас, через семь лет: ему доставляет удовольствие помогать девушкам, которые нуждаются в помощи. Единственная его ошибка заключалась в том, что он считал, будто со временем его характер изменится.

Естественно, Генри расстроился бы, если бы я не отнеслась к этому известию отрицательно. Ведь наш разговор должен был происходить по такому сценарию: он сообщает мне новость, у меня едет крыша, потом я успокаиваюсь, и мы обсуждаем, как ему уладить конфликт с семьей. Ну а позже мы находим способ понять, как все это может подкрепить идею о том, что он хороший и умный парень и его жизнь движется в правильном направлении. Мы должны были согласиться, что решение, которое он принял, было «достойно уважения»; еще он вскользь должен был упомянуть, что находит Сьюзи совершенно замечательной, чтобы я поняла, что в постели она — супер, и не подумала, что его действия вызваны исключительно чувством долга.

— Что ж, удачи, — напоследок пожелала я.

Он же сказал:

— Но это не означает, что мы больше не увидимся.

Положив трубку, я расплакалась. Я сидела на рабочем месте, дверь в офис так и осталась открытой, но мне было все равно. Конечно, я плакала из-за того, что он достался Сьюзи, а не мне, но главной причиной была не потеря Генри, а то, что я ошиблась и в качестве подтверждения моей ошибки у меня были неопровержимые доказательства. Моя интуиция, мое чутье, как бы это ни называлось, подвели меня. Генри и я не были созданы друг для друга! Остаток своей жизни мы не проведем вместе, обедая с оранжевых тарелок; я даже никогда не приглажу пальцами волосы Генри, потому что его голова не будет лежать у меня на коленях; мы никогда не поедем вместе за границу. Ничего этого не будет. Все кончено. Или, может быть, у него с этой Сьюзи ничего не выйдет и он захочет меня потом, через несколько лет, или даже намного позже, когда мне будет шестьдесят восемь, а ему семьдесят, но к тому времени мне уже будет все равно. Мне он был нужен сейчас, пока мы такие, какие мы есть сегодня. К тому же он нарушил правила, о которых никогда вслух не говорилось, но которых, как мне казалось, мы оба согласились придерживаться.

Я решила уехать в Альбукерке, потому что там я никого не знала, потому что это далеко от Чикаго, Бостона или Филадельфии. Мне казалось, если местность там была непривычная (сухая земля и горы, где растут странные растения), то и я там, может быть, смогу стать другой. Бегство в далекие края — история такая же старая, как и безответная любовь. Не прошло и месяца после того, как Генри рассказал мне про беременность Сьюзи, а я уже устроилась в комнате на квартире Лизы, на Коул-стрит. Летом я работала официанткой в ресторане, а в августе устроилась в Прайтеровскую спецшколу, где и сейчас работаю ассистенткой учителя. Поначалу я почти ничего не знала о коррекционном образовании (мой единственный опыт общения с людьми, у которых есть проблемы с развитием, был связан с моим двоюродным братом Рори), однако я была готова к переменам. Зарплата у меня небольшая, но и жизнь в Нью-Мексико, к счастью, тоже не очень дорогая. С удовольствием сообщаю, что в феврале я наконец-то погасила свой студенческий заем.

На прошлой неделе, во время перемены, мы вывели мальчиков на спортивную площадку (со мной в одном классе работают еще две учительницы, Беверли и Анита, завуча зовут Грасиела, но она тогда осталась в школе, чтобы приготовить все для оладий — мы в тот день учили мальчиков их жарить). Несколько ребят стали играть в баскетбол, а остальные полезли на «джунгли» (это конструкция из металлических лестниц и перекладин, на которые можно залазить и раскачиваться). Я стояла у горки и слушала мальчика по имени Айван, который рассказывал, как ему хочется купить трактор, когда раздался крик. Это был Джейсон (тот неспокойный подросток, который носит в карманах кошачью щетку и другие вещи). Я повернулась и увидела, что он сидит на платформе, которая соединяет две секции «джунглей», и его пальцы застряли в одном из отверстий для стока воды. Нужно заметить, что «джунгли» рассчитаны на детей младшего возраста, а не на таких, как мои ученики. Я забралась на платформу и села на колени рядом с Джейсоном, решив, что, если он будет сидеть смирно, мне легче будет вытащить его пальцы. Он кричал и плакал. Стараясь быть предельно осторожной, я стала тянуть его руку, но пальцы (средний и безымянный) прочно засели в отверстии. Подошли Анита и Беверли, все остальные ребята тоже теперь наблюдали за нами.

— Может, кто-нибудь сходит за вазелином? — обратилась я к учителям. — Или принесите мыло и воду.

— Мы заведем детей в школу, — сказала Анита.

Вскоре на площадке никого, кроме нас, не осталось. Джейсон продолжать выть.

— Джейсон, а что это у тебя на футболке? — спросила я. — Это же рыбка, правильно?

На нем была зеленая футболка с короткими рукавами, на которой было написано: «Остров Саут-Падре».

— А какая это рыбка? — продолжала я.

Его крики сделались реже и тише.

— Интересно, а она любит конфеты? — говорила я. — Едят ли рыбы конфеты? Не настоящие рыбы, конечно, а в кино или если кто-нибудь притворится рыбой.

Разумеется, с моей стороны разговор о конфетах был довольно простым приемом. Чтобы помочь ученикам с математикой (я думаю, Вам известно, что утверждение, будто все люди, страдающие аутизмом, гении в математике, далеко от истины) и заодно научить их делать покупки, разные классы в разные дни устраивают базары. Наш четвертый «Д» продает попкорн по тридцать центов за пакет. Седьмой «Д», это самые старшие ребята в школе, продает конфеты, многие наши мальчики, включая и Джейсона, просто зациклены на них.

Джейсон перестал плакать. Я достала из кармана платок и протянула ему. «Дуй», — сказала я, но он нахмурился и отвернулся в другую сторону.

— А леденцы на палочках? — спросила тогда я. — Станет рыба есть леденцы на палочках?

Он снова повернулся ко мне лицом. Боковым зрением я увидела, что из школы вышли и направились в нашу сторону Грасиела и школьная медсестра. Джейсон не сводил с меня глаз.

— Вам четырнадцать лет? — вдруг спросил он.

Я покачала головой.

— Это тебе четырнадцать лет, — поправила я. — Правильно? Тебе четырнадцать, а я уже взрослая, мне двадцать восемь.

Он продолжал жадно всматриваться в мое лицо.

— Двадцать восемь — это в два раза больше, чем четырнадцать, — сказала я. Джейсон продолжал молчать, поэтому я спросила: — Почему ты на меня так смотришь?

— Хочу найти социальные признаки.

Мне пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться.

— Это замечательно! — воскликнула я. — Джейсон, ты просто молодец. Это именно то, что тебе и надо делать. Только знаешь что? Когда хотят увидеть чьи-то социальные признаки, об этом обычно не говорят вслух.

Он сидел тихо. Мне показалось, что я лишила его уверенности в себе, поэтому добавила:

— Но я раскрою тебе одну тайну. Я тоже ищу социальные признаки. Трудно это, правда?

К «джунглям» подошли Грасиела и медсестра, которые принесли вазелин и мыло, а вскоре к нам присоединилась и Беверли с ниткой для чистки зубов и кусочками льда. Ничего не помогло. Грасиела и медсестра стояли под нами, мазали пальцы Джейсона вазелином, прижимали к ним лед, крутили и пытались вытолкнуть их, но они не поддавались. Медсестра вызвала спасателей. Я же продолжала разговаривать с Джейсоном, поглядывая на сгрудившихся под платформой женщин. Когда они действительно сильно давили на его пальцы, он взвизгивал и глазами, полными слез, смотрел на меня. Я тогда качала головой и говорила: «Умница, они хотят тебе помочь».