Инженю, или В тихом омуте - Ланская Ольга (читаемые книги читать .TXT) 📗
Точно, он был растерян — это она, как ни странно, запомнила. Она жутко опьянела от бутылки вина, нервы, видно, сказались, и только поэтому и позвонила — и он был сначала озлоблен и звонком, и темой разговора, а потом растерян. И все пытался ее расслабить и что-то такое говорил, что не осталось в памяти, — он же великий конспиратор, так что все было завуалировано донельзя, а ей в ее состоянии нужна была конкретика. И она не слушала его и перебивала, говоря свое, а потом отключилась.
Она усмехнулась, представив, как он дергался весь остаток вчерашнего вечера и полночи. И наверняка звонил ей без конца, а никто не подходил, и он, может, подъезжал даже, смотрел на черные окна — может, даже поднимался, плюнув на привычную осторожность. Может, даже ждал ее какое-то время. А потом, наверное, сказал себе, что она просто сорвалась, а утром протрезвеет и пожалеет о звонке. И поехал домой спать, ругая себя за то, что так среагировал на ее звонок, — внушая себе, что она не сможет так поступить. Потому что она всегда его слушала и ему верила — а значит, сделает все так, как он скажет, и в этот раз.
Вот именно так он и подумал. Он всегда был слишком уверен в себе и, кажется, не сомневался в своем влиянии на нее. И в том, что его так и не высказанные пока планы относительно их совместного будущего являются своего рода крючком, с которого она никогда не соскочит. Что ж, ему предстояло узнать, что он ошибается. И очень сильно.
Она даже не заметила, как свернула с Садового в переулок, — приобретенная недавно привычка предаваться серьезным размышлениям заставляла действовать автоматически. Отнимая у нее ощущения и пейзажи, краски и запахи, звуки и даже взгляды прохожих. Которых, впрочем — звуков и взглядов, — в такой ранний час не было совсем. Только тишина и пустота вокруг.
Может быть, именно из-за того, что задумалась, она и не остановилась, когда показался наконец знакомый дворик и ее дом в глубине. Из-за этого — и еще потому, что было слишком рано. И она не ждала ничего такого и спокойно обогнула небольшой, огороженный невысоким забором квадратик с лавочками, песочницей и скрипучими качелями, проходя мимо спящих машин.
Мерзко скрипнувшая дверь подъезда распахнулась навстречу, обдавая пыльной затхлостью подземелья, негостеприимно приглашая войти. И именно в этот момент мир проснулся внезапно. И что-то оглушительно свистнуло рядом, с чмоканьем впиваясь в стену, вырывая из нее куски штукатурки. А потом еще и еще. А потом взвизгнула покрышками машина. И снова стало тихо.
Она не понимала, что это, — такого с ней раньше не случалось. И огляделась недоуменно, не видя никого и ничего, кроме странных дырок в стене слева от себя. Которых, кажется, там только что не было.
Когда через полчаса раздался звонок в дверь, она уже стояла в коридоре, готовая уходить. Она ждала этого звонка и потому распахнула дверь, не спрашивая, кто там. Немного удивившись, когда вместо ожидавшейся Вики увидела двоих в милицейской форме. И продолжая удивляться и сейчас, четыре часа спустя. Только уже не виду милиционеров — а своей собственной глупости…
— Да хватит, Марина Евгеньевна! — Хамелеон был раздражен и не считал нужным это скрывать. — Да вы мне хоть два дня еще рассказывайте всю свою историю от начала до конца — не поверю я вам. И что вас убить хотели — тоже не поверю! Хотели бы убить — убили бы! Не издалека стреляли бы, а в упор, когда вы к дому шли. Или в машину посадили и вывезли бы куда-нибудь. Или в подъезде подождали бы. А это — детский сад это, понятно вам?! Вон заступник ваш на место выезжал — со скольких метров стреляли, а, Мыльников? С пятнадцати примерно — ну хорошо, с семнадцати, с двадцати даже. Да чтоб с такого расстояния и не попасть — это кем быть надо, а?!
Она промолчала. Она столько уже всего сказала за последние четыре часа, что у нее просто не было сил. Даже играть не было сил — да вообще ни на что не было.
— Ну так они попугать хотели, может? — робко вставил Мыльников. — Они ж не первый раз уже пугают-то. Им же главное, чтобы свидетель показания изменил — а там…
— А тебя, лейтенант, не спрашивал никто! — рявкнул хамелеон, заставляя Мыльникова съежиться. — Ты записывай знай. Сказки все это — насчет пугать. То ей по телефону угрожают, то машину взрывают — ну так попугали, и хватит. Так нет — потом в квартиру врываются, угрожают, связывают и почему-то и пальцем не трогают.
А тут еще и стреляют мимо. Если б там на самом деле был кто, в машине Никитенко, — то это только серьезный человек мог быть. А серьезные люди так не делают. Они и предупреждать не будут — ну раз максимум. А вокруг свидетельницы твоей прям театр целый. Да мешала б она кому — не было бы уже свидетеля, понял, лейтенант?!
Мыльников молча закивал — часто и мелко, словно у него затряслась голова в нервном припадке.
— Короче, так, Марина Евгеньевна, — повернулся к ней хамелеон. — Вот что хотите говорите — а не верю я вам. И в то, что вы добровольно в свидетели пошли, — тоже не верю. Но это ладно — это мы потом еще обсудим. У нас к вам другие вопросы есть — куда поинтереснее. Не то звоним вам — а вас нет, а Мыльников вон заверяет, что уехали вы с перепугу. А тут вон как удачно все вышло. Кто стрелял-то, говорите? А, не знаете? Ну и ладненько. Вы потом стрелку своему спасибо от меня передайте — не то бы так и не встретились с вами. Я ж так понимаю, вы отъезжать собирались — вещички вон даже собрали. Если б не стрелок ваш, исчезли бы вы, Марина Евгеньевна, — а теперь вот беседуете тут с нами. Спасибо уж ему передайте, не забудьте — лично от меня…
Спасибо надо было говорить Вике — именно она, как выяснилось позже, вызвала милицию. Совершенно случайно выяснилось, когда Вика прилетела в отделение — и ворвалась в ту комнату, где Марина в десятый раз рассказывала то немногое, что могла рассказать о том, что произошло у подъезда, — и ждала, что ее вот-вот отпустят, у них ведь не было резона ее задерживать.
Ей даже не нужна была дальнейшая шумиха и суета, и она вовсе не собиралась звонить в газету и на телевидение — она уже приняла решение выйти из игры. И потому разыграла целый спектакль, уверяя их, что это случайность, что это точно стреляли не в нее и вообще, может быть, это была глупая шутка, может быть, какие-то трудные подростки так развлекались. И тут ворвалась Вика — бледная, перепуганная, с вытаращенными глазами.
Она никогда не видела Вику в недомашней обстановке — бар или ресторан не в счет, разумеется, — и вяло изумилась ее энергичности и напору. Потому что та с порога начала обвинительную речь в адрес милиции, которая не в состоянии защитить от преступников свидетеля страшного преступления. Причем добровольного свидетеля, по наивности поверившего в профессионализм правоохранительных органов и не сомневающегося, что его помощь оценят.
И на этом спектакль закончился. Потому что Вику чуть ли не силой вывели — а ей пришлось рассказывать всю историю. А потом ехать с ними в районное управление в тесных «Жигулях», за которыми следовал белый Викин «опель», в багажнике которого покоилась отданная Вике сумка с вещами. И снова все рассказывать — сначала какому-то дежурному, потом Мыльникову. А последние минут пятьдесят — хамелеону. Приехавшему в сопровождении какого-то мрачного мужика, пока не проронившего ни слова. Судя по всему, какого-то начальника — Мыльников только сказал ей перед тем, как они появились, что он из главка. И вот уже почти час хамелеон задавал ей вопросы, а она отвечала. Самые разные вопросы — большинство из которых он уже задавал. Как она оказалась в том месте, где взорвалась машина, почему она не ушла, с какой стороны она вошла в переулок, и все в таком роде.
Так что спасибо надо было сказать Вике. Потому что именно она вызвала милицию — жутко перепугавшись, когда Марина позвонила ей и сказала, что в нее стреляли, и попросила срочно приехать. И ведь добавила, что все уже нормально, что те уехали, что всё в порядке, — просто ей не хочется разгуливать по улицам в поисках такси, так что будет лучше, если Вика ее заберет. Но та, видно, впала в шоковое состояние — и первым делом набрала 02, а потом начала собираться. Но она, Марина, ее ни в чем не обвиняла. Она сама была виновата — забыв, что делать надо все самой. И именно из-за своей глупости она сейчас сидела здесь, вместо того чтобы отдыхать в Викиной квартире.
