Не учите меня жить! - Кайз Мэриан (читать книги без txt) 📗
Затем нашла немного джина и допила его, но мне все еще было мало. Я была уверена, что в буфете в гостиной есть бутылка рома, но, как ни искала, так ее и не нашла.
— Наверно, твой Гас спер, — предположила Карен.
— Наверняка, — мрачно подтвердила я.
В конце концов я признала себя побежденной, легла спать в горьком одиночестве и тут же отключилась.
41
Я проснулась около семи утра — а дело, прошу не забывать, было в субботу, — и немедленно поняла: что-то не так. Что же?
Ах да! Вспомнила!
Лучше б не вспоминала.
К счастью, с похмелья мне было настолько тяжко, что удалось заснуть снова.
В следующий раз я проснулась в десять, и мысль о том, что Гас не пришел, ударила меня, точно тяжелой сковородкой по голове. Я встала, поплелась умываться, в кухне нашла Карен и Шарлотту. Они наводили порядок. От вчерашнего пиршества осталось так много еды, что впору было заплакать, но я удержалась, потому что они обязательно подумали бы, что я плачу из-за Гаса.
— Привет, — сказала я.
— Привет, — ответили они.
Я подождала, затаив дыхание, в надежде, что кто-нибудь из них сейчас скажет: «Звонил Гас».
Но они не сказали.
Я знала: спрашивать, звонил ли он, бессмысленно. И Карен, и Шарлотта знают, как это для меня важно. Если б Гас позвонил, они бы с порога сообщили мне эту новость, захлебываясь от волнения. А вернее, прибежали бы и разбудили.
Но, несмотря на все доводы здравого смысла, я вдруг услышала свой вкрадчивый голос:
— Мне никто не звонил, пока я спала?
Я не могла себя остановить. Хуже не будет, потому что некуда. И вообще, зачем сдерживаться, если душа болит?
— Да нет, — пряча глаза, пробормотала Карен.
— Нет, — подтвердила Шарлотта, — никто.
Я же все знала заранее, почему мое разочарование столь сильно?
— Как твоя лодыжка? — спросила я Шарлотту.
— Нормально, — кротко ответила она.
— Я только сбегаю за газетой, — сказала я, — и через пять минут вернусь вам помогать. Никому ничего не нужно купить?
— Нет, спасибо.
Газета мне была не особенно нужна, но чайник, за которым следят, никогда не закипает, и если я буду караулить телефон, Гас точно не позвонит. Я знала по опыту: если ненадолго уйти из дома, больше шансов, что он все-таки объявится.
Когда я наконец разрешила себе вернуться в квартиру, то затаила дыхание, ожидая, что сейчас Карен с Шарлоттой бросятся мне навстречу и выпалят, задыхаясь: «Угадай, что случилось! Звонил Гас», или: «Угадай, кто пришел? Гас. Вчера вечером его похитили, а отпустили всего пять минут назад».
Но никто не выбежал в прихожую, запыхавшись от нетерпения. Пришлось нищенски плестись в кухню, где мне немедленно выдали посудное полотенце.
— Кто-нибудь звонил? — безнадежно спросила я.
Карен с Шарлоттой опять покачали головами. Я закрыла рот и решила больше не спрашивать. Сама выть готова от обиды и их ставлю в дурацкое положение.
Тогда я последовала совету женских журналов и «занялась делом». Считается, что «заниматься делом» очень полезно, если надо отвлечься от мыслей о сбежавших мужчинах, а у нас дома, на счастье, после вчерашнего бурного вечера дел по горло — хоть я и не рассчитывала, что заниматься ими придется мне. Я думала, девочки из сострадания освободят меня от хозяйственной повинности, будут добрыми и чуткими, ведь меня бросил Гас, и в порядке исключения Карен ничего на меня не взвалит.
О, как я заблуждалась!
Карен тут же принялась меня воспитывать.
— Займись делом, — бодро заявила она, вручая мне полуметровую стопку грязных тарелок. — Это отвлечет тебя от мыслей о нем.
Я расстроилась еще больше: мне хотелось сочувствия, бережного обхождения, хотелось, чтобы со мной обращались, как с выздоравливающей после тяжкой болезни. А вот чего мне точно не хотелось, так это мыть посуду.
Каждый, кто говорит, что, занимаясь делом, вы забываете о своем разбитом сердце, ошибается: в тот день я истово занималась делом и постоянно думала о Гасе. Я так и не поняла, почему, убирая с пола в туалете лужу рвоты, должна отвлечься от мыслей об исчезновении Гаса. По-моему, одно несчастье просто на время сменилось другим.
Я пропылесосила всю квартиру, вымыла уцелевшие тарелки и бокалы, сложила разбитую посуду в прочный полиэтиленовый мешок и пришпилила к нему записочку для мусорщиков, чтобы они случайно не поранились. Я вытряхнула горы пепла из пепельниц, закрыла пленкой миски с нетронутой едой и поставила их в холодильник, где они на ближайшие три недели займут драгоценное место обезжиренных йогуртов, зарастут плесенью и в конце концов будут бесславно выброшены. Далее я попыталась отчистить с ковра свечной воск, но не смогла, а посему передвинула диван, чтобы закрыть пятно. И не переставая думала о Гасе.
Нервы мои были натянуты до предела. Весь день звонил телефон, и на каждый звонок я вскакивала, дергалась и лихорадочно молила: «Господи, прошу тебя, пусть это будет Гас». Я не смела снять трубку — вдруг там Гас? Подойти к телефону было равносильно признанию того, что я волнуюсь, а это непростительно. Поэтому Карен и Шарлотте приходилось то и дело отрываться от мытья кастрюль (в случае Шарлотты) или распыления по всем комнатам освежителя воздуха (в случае Карен) и делать это за меня.
И, как покинутая, но гордая женщина, я настаивала на том, чтобы они выдерживали не менее пяти звонков, прежде чем снять трубку.
— Еще рано, погоди! — твердила я из раза в раз. — Пусть еще позвонит. Чтобы не думал, будто мы сидим на телефоне и ждем его звонка.
— Но мы ведь ждем, — недоумевала Шарлотта. — Во всяком случае, ты.
Впрочем, все это оказалось без толку. Мне позвонили всего один раз за день, и то — будто больше некому — моя мама.
А потом вдруг настал вечер. Субботний вечер.
Субботний вечер всегда играл в моей жизни заглавную роль, он был воплощением прекрасного, ярким пятном в унылой серости мира. Но такой субботний вечер, вечер без Гаса, — в общем, я с ужасом поняла, что почти боюсь его наступления.
Каждый субботний вечер в последние — неужели всего шесть? — да, шесть недель был необыкновенно важен, потому что я проводила его с Гасом. Иногда мы ходили гулять, иногда оставались дома, но, что бы мы ни делали, мы делали это вместе. И теперь меня преследовало чувство, как будто до сих пор ни разу в жизни по субботам у меня не выдавалось свободного вечера — настолько странным он казался.
Что же мне делать столько времени? И с кем? Все мои друзья нашли себе пару: Шарлотта — Саймона, Карен — Дэниэла, Дэ-ниэл нашел Карен… Впрочем, Дэниэл мне больше не друг.
Можно было бы позвонить Дэннису, но эту мысль я отмела как нелепую. Сегодня суббота, Дэннис педик, значит, сейчас он вертится дома перед зеркалом, бреется под ноль в предвкушении целой ночи разнузданных наслаждений.
Шарлотта с Саймоном пригласили меня в кино — по словам Шарлотты, кроме кино, она вряд ли могла воспринимать что-либо после вчерашних обильных возлияний, — но я не хотела с ними идти.
Не то чтобы я боялась оказаться третьей лишней — с этим у меня никаких проблем нет после того, как я столько раз проделывала это в прошлом, а плохо бывает только первые десять тысяч раз, — но, стыдно признаться, я боялась выйти из квартиры: вдруг явится Гас?
Я все еще надеялась, как дурочка, что он даст о себе знать. А если совсем честно, то ждала, что часов в восемь он появится на пороге в мешковатом пиджаке с чужого плеча и скверно завязанном галстуке, ошибочно решив, что обед назначен на субботу, а не на пятницу.
Ведь это возможно, уныло повторяла я про себя. Такое иногда случается.
Карен и Дэниэл не предлагали мне провести время вместе. Почему-то я не расстраивалась. Во всяком случае, я и не ждала от них подобных предложений. Рядом с Дэниэлом я чувствовала себя настолько неуютно, что мы еле разговаривали. К тому же я краснела до корней волос, стоило мне вспомнить, как вчера вечером подумала, что он хотел поцеловать меня, тогда как на самом деле он просто проявлял дружеское участие, потому что меня бросил Гас. Как я могла такое подумать, сгорая от стыда, спрашивала я себя. И, что еще хуже, как мне могло прийти в голову, что это хорошо? Это же Дэниэл! Подумать такое про него — все равно что предположить, будто хорошо трахаться с родным отцом.
