Тайна лотоса (СИ) - Горышина Ольга (читаемые книги читать .txt) 📗
— Ну, ничего не придумала?
Это мистер Атертон что, снова про роман спрашивает? Его что, заклинило?
— Дайте телефон!
— Значит, всё же есть продолжение, и ты просто подогревала мой интерес?
Ничего я в вас не подогреваю! Кастрюля несчастная! Зацикленный на себе идиот!
— Я купила путёвку, когда застопорилась на середине главы.
Она почти правду сказала. На самом деле сестра заявила: раз ты, Суслик, не можешь вылезти из своего виртуального Египта, я засуну тебя с головой в реальный. Знала бы она, как глубоко сестрёнка в итоге занырнула… Блин… Я люблю Древний Египет! Но вот заберите меня из современного и унесите подальше от противных египетских мужиков!
Сусанна вводила пароль, едва попадая трясущимися пальцами по виртуальной клавиатуре. Наконец огрызок текста вывелся на экран, и она скопировала его в переводчик.
«Сети действительно отсутствовал две ночи, а потом забежал днём на минуту и снова исчез. Асенат не проявляла особого рвения в учёбе, но и не противилась, понимая, что это не столько отцовское желание лишний раз помучить её, сколько приказ энсеби. Девочка осознала, что детство её неожиданно закончилось, и у неё появились обязанности, как у царицы, но при этом Асенат ни разу не заговорила с Нен-Нуфер о фараоне. Девочка пыталась играть на флейте, но уже через четверть часа рисовала ей в пыли изображение сокола.
Нынче Нен-Нуфер пыталась научить её ходить медленно и плавно, будто в танце, избрав местом занятия скользкую плитку вокруг пруда. После пятого круга Асенат замерла на самом краю и уставилась на скрытый пальмами царский дворец. Нен-Нуфер понимала, что Асенат тоскует не по царственному дяде, своему будущему супругу, а по отцу. Она ждала его целый год, а он не пробыл с ней даже одного полного дня. И Нен-Нуфер решила, что когда Сети придёт в следующий раз, она непременно попросит его остаться на ночь дома.
Сети оставил им немало чистых свитков, и Нен-Нуфер лишь в первые дни просила Асенат писать на глиняной доске. Сейчас они часами сидели под навесом. Нен-Нуфер придерживала края папируса, расправленного на коленях девочки, и Асенат старалась повторить написанные для неё иероглифы, но кисточка дрожала в её руке, не желая слушаться.
— Начинай снова, — успокаивала ученицу Нен-Нуфер.
И вот однажды после этой фразы Асенат вскочила, и Нен-Нуфер с трудом сумела удержать в руках папирус. Вот и первая вспышка гнева будущей царицы! Но нет, это Асенат метнулась к отцу и вновь обезьянкой повисла на его шее, скрестив длинные ноги за обнажённой спиной. Сети виновато улыбнулся Нен-Нуфер и, запечатлев на лбу дочери лёгкий поцелуй, поставил её на землю и за руку повёл обратно под навес, говоря, что желает взглянуть на её успехи. И голос его ещё не стих, а Асенат уже зарыдала в голос и, вырвав руку, бросилась прочь. Сети кинулся за дочерью и поймал её в двух шагах от противоположного края пруда. Асенат рыдала так громко, что ему пришлось кричать, чтобы слова достигли ушей дочери:
— К чему твои слёзы, девочка моя, от них не родятся люди, от них лишь портится цвет лица! Ты уже взрослая, ты не должна плакать.
Нен-Нуфер закусила губу — ни одну ночь не провела она ещё в кровати, охраняя на циновке сон маленькой царицы. Асенат пару раз за ночь просыпалась, чтобы проверить, не ушла ли от неё жрица Хатор.
— Идём, идём, ты покажешь мне, что родилось из твоего пота.
Нен-Нуфер улыбнулась, надеясь, что Асенат поняла шутку отца, ведь это Великий Пта создал остальных богов из своего пота, а их, людей, он создал из слёз. Слёзы, как же много их вытекает из женщин…
— Что это такое?!
Нен-Нуфер вздрогнула, успев забыть, каким резким может быть голос Сети. Только на что он рассердился? Глупо требовать от Асенат чистоты письма в такой краткий срок.
— Ещё раз спрашиваю тебя, что это такое?
Нен-Нуфер вновь вздрогнула. Палец Сети лежал на написанных ею иероглифах. Не могло такого быть, чтобы ему не по силам было прочитать обращение к Богу Ра. Потому Нен-Нуфер молчала, силясь постичь причину его недовольства прежде, чем дать ответ.
— Мы пишем молитву, — начала она робко, но Сети оборвал её:
— Я не слепой! Зачем ты учишь Асенат священным письменам?! Я восхищён твоим умением писать много больше, чем танцем, ведь даже царские писцы, прошедшие вашу школу, не в силах написать подобное! Только зачем ты доводишь до слёз мою дочь, уча тому, что ей никогда не потребуется!
Нен-Нуфер прижала руки к груди, чтобы унять растёкшийся внутри страх.
— Я не думала, что царице дозволено писать иератическим письмом, мой господин.
— А, по-твоему, царица должна расписывать энсеби гробницу?! Я лучше пошлю туда тебя!
Сети схватил папирус и швырнул в пруд. Нен-Нуфер в страхе попятилась, но тот больше не сказал ни слова и, схватив за руку всхлипывающую дочь, зашагал к дому. Нен-Нуфер растерянно глядела им вслед, но только отец с дочерью исчезли из виду, рухнула на колени и потянулась за папирусом — только ухватить не могла. Нельзя оставлять священные письмена в воде — только пруд слишком глубок для неё, а помощи искать неоткуда. Своим криком Сети распугал всех слуг. Однако Нен-Нуфер заметила в углу навеса опахало. Она схватила его и вернулась к воде — только бы зацепить им край свитка и подтащить чуток к берегу, а там уж она дотянется рукой. Ну ещё немного, ещё… Колени скользили по мокрой плитке, но папирус оставался слишком далеко. Но тут его перехватила другая рука и, обдав Нен-Нуфер брызгами, вытащила на берег вместе с опахалом.
— Прости меня.
Сети остался лежать подле неё на животе, уткнувшись подбородком в мокрую плитку. Концы головного платка плавали по воде, но он не обращал на них внимания, а потом вдруг потянулся вперёд и подтащил к берегу лотос.
— Прости меня, — Сети тяжело вздохнул, и Нен-Нуфер взяла протянутый цветок. — Я потерял контроль. За одно то, что ты сумела одеть Асенат в платье, я должен целовать твои сандалии.
Нен-Нуфер хотела сказать, что в том нет её заслуги. Просто в короткой юбке трудно удержать на коленях папирус, но Сети не ждал ответа. Он вскочил на ноги и начал стряхивать с папируса воду.
— Как мне замолить перед Ра свою вину? — спросил Сети слишком серьёзно, и Нен-Нуфер поспешила встать с ним рядом. Мокрая ткань прилипла к бёдрам, но она не стала одёргивать платья. Сети не глядел ей на ноги, он не сводил глаз с её губ, но она не знала, что сказать.
— Я просушу папирус и допишу молитву, и тогда мы сможем прочесть её вместе на рассвете.
Сети покачал головой.
— Я не могу остаться на ночь. Энсеби за ужином слишком налегает на вино, и я единственный, кто в силах поднять его до восхода солнца.
— Ты не должен говорить мне подобное, — остановила его Нен-Нуфер, но Сети осторожно коснулся её запястья и продолжил всё так же тихо:
— Я говорю тебе это, чтобы ты простила мне несдержанность. Слишком много слёз нынче вижу я в глазах женщин дворца, и не в силах находить их ещё и дома. Я хочу, чтобы вы обе встречали меня с улыбкой.
— Асенат скучает по тебе, мой господин. Очень скучает. Не мои уроки, нет, причина её слёз.
— Я хочу быть с ней, но не могу. Позаботься о ней, как мать. Я знаю, что ты сможешь приласкать её много лучше меня.
— Когда ты придёшь к нам снова?
— Я ничего не могу обещать, но как только энсеби отпустит меня от себя, я сразу же буду у вас.
— Я буду молиться и за Его Святейшество, и за тебя, и за Асенат.
— И за себя. Не забудь молиться за себя, мой прекрасный лотос.
Нен-Нуфер вздрогнула, услышав из уст Сети слова, которые обращал к ней царевич Райя. О, да… В гневе он не преминул напомнить ей о непростительных встречах с его младшим братом. Больше она не потревожит тишины гробницы фараона Менеса, и Райя может молиться отцу, не думая о ней, но она… Она, увы, не в силах не думать о нём, и всякую ночь в её молитвах звучит его имя.
Сети ушёл, и Асенат напрасно прождала отца весь следующий день, и через день, и в последующие три дня Сети не заглядывал домой. Нен-Нуфер, глядя, как девочка старательно выводит на папирусе простые письмена, молила Хатор унять боль фараона. Лишь заступничество богини поможет ему, а вино только сильнее растравит рану. И пусть Амени сумеет отсрочить новый брак фараона, чтобы у этой милой девочки был лишний год насладиться жизнью.
