Такое вот кино (СИ) - Риз Екатерина (книги хорошего качества .TXT) 📗
Мы с Крисом ушли первыми. Я устала улыбаться, устала притворяться, даже вино пить устала. В голове шумело, и даже не совсем приятно. А без конца коситься за своё плечо, на сестру и Емельянова, уже дальше было невозможно. Не знала уже, что быстрее произойдёт: у меня проявится косоглазие или сдадут нервы. И, в конце концов, я попросила:
— Крис, давай уйдём.
— Ты устала?
— Устала, — призналась я, правда, не сказала ему, от чего именно я устала.
Емельянов проводил нас свирепым взглядом. Даже Крис заметил и оценил. Вцепился в мою руку.
— Таня, он будет меня бить?
— Я тебя умоляю, Крис. Если он тебя тронет, я так ему в лоб дам!
Крис вытаращился на меня, после чего рассмеялся.
— Ты можешь?
— Ещё как. — После чего я сама подхватила Криса под руку, прижалась к его боку и негромко и доверительно поведала: — Он бабник, Крис. Поэтому пусть следит за собой.
— А кто не бабник?
Я моргнула, и своим затуманенным алкоголем мозгом вдруг припомнила слова глупой песенки:
— А тот, кто женщин и не видел никогда.
Француз глянул на меня с уважением и долей удивления.
— Я всегда об этом твержу. А меня никто не слушает. — Решительно кивнул. — Мне нужна русская жена.
— Ты пьян? — заподозрила я неладное.
Крис тут же головой мотнул.
— Нет.
— И я нет, — порадовалась я за нас обоих.
На улице всё ещё шёл дождь, пусть и тише. Но на этот раз мы не бежали с Крисом к машине, смеясь и крепко держась за руки. Вместо этого остановились на тротуаре и подняли лица навстречу каплям дождя. Лично мне дождь показался невероятно тёплым. Я даже руки раскинула и покружилась.
— Дождь! Я люблю дождь. Я так давно не гуляла под дождём!
— Как давно?
Я перестала кружиться, ухватилась за плечо Криса, чтобы восстановить равновесие. Вытерла мокрые щёки.
— Кажется, никогда. Крис, я никогда не гуляла под дождём, не топала по лужам!.. Говорят, это здорово. — Я огляделась, выискивая взглядом подходящую лужу.
Крис согласно кивнул.
— Давай топать. — И что-то добавил по-французски.
Мы под ручку направились к небольшой луже, я краем глаза заметила нашего водителя, который поглядывал на нас из салона автомобиля с явным намёком на тоску, ему под дождь выходить не хотелось, но и оставить своих подопечных пьяными, мокрыми, на ночной улице явно не полагалось.
Мы как раз дошли до лужи, я уже ногу подняла, собираясь топнуть по воде, как меня резко дёрнули назад, и я повалилась кому-то на грудь. А голос над моей головой сердито поинтересовался:
— Вы оба сбрендили?
Крис, уже мокрый, со стекающей с волос водой, посмотрел на меня и развёл руками.
— Я не понимаю.
— Он говорит, что мы идиоты, — перевела я ему с русского на подобающий. Попыталась Сашку оттолкнуть, но он лишь крепче перехватил меня поперёк живота. А глядел на Криса, указал тому пальцем на машину.
— В машину, немедленно! — Кинул взгляд на высунувшегося всё же из салона водителя. — Что ты стоишь? Забирай его и вези в Яблоневку. Пусть Ника им занимается.
Парень торопливо кивнул и повёл вяло сопротивляющегося француза к машине. Меня же повели в другую сторону, и у меня никак не получалось избавиться от ненавистной опеки. А Емельянов ещё и бубнить принялся.
— Сдурела совсем. То пьёт, то в лужах плавать задумала.
— Я не плавать. Я топнуть.
— Я тебе топну. Домой приедем, я тебе так топну.
Я несчастно вздохнула. Мы дошли до его машины, Сашка открыл для меня заднюю дверь и буквально сунул меня в салон. Признаться, я к этому моменту уже трезветь начала, пьяный задор пропал, и я начала дрожать. Вся мокрая, схватилась за свои плечи, потом убрала с лица мокрые волосы. Тут дверь снова открылась, и Емельянов сунул мне большое полотенце, которое в багажнике лежало. Некоторое время назад мы ездили купаться на речку, и, видимо, с тех пор он его с собой и возил. Сейчас я этому порадовалась, в полотенце закуталась, а краем аккуратно вытерла мокрое лицо. Сашка к тому времени сел на водительское сидение, помотал головой, как собака, и даже рыкнул. Тоже лицо вытер, только ладонью, на меня обернулся.
— Таньк, у тебя мозги отшибло совсем?
— Перестань меня оскорблять, — сказала я ему, стуча зубами.
— А я не оскорбляю. Чего оскорблять, если правда?
Я на спинку сидения откинулась и свернулась калачиком. С тоской подумала о новом платье, которое, наверное, подсохнув, превратится в тряпку. Правда, есть надежда спасти туфли, я же топнуть по луже не успела. Я носом шмыгнула, снова вытерла щёку.
Емельянов тут же взвыл.
— Пьяные слёзы на подходе.
Я из последних сил пнула спинку его сидения.
— Я не пьяная!
— Ага. Трезвая совсем.
— А тебе какое дело?! — Я захлебнулась словами, эмоциями и слезами. — Хочу и реву!
Он меня взглядом посверлил, после чего кивнул.
— Хорошо. Реви. — Отвернулся от меня, повернул ключ зажигания. Машина ожила, завибрировала и почти тут же тронулась с места. Я прижалась щекой к спинке сидения и смотрела в окно. Слёзы больше не текли, зато меня изнутри распирало, хотелось вздыхать и вздыхать.
— Куда ты меня везёшь? — поинтересовалась я, когда мелькавшие огни за стеклом машины сменились темнотой.
— В душ и спать, — дали мне чёткий ответ.
— Это почти похищение, — пробормотала я.
— Почти — не считается.
— Папа с тобой не согласится.
Вот тут уже Емельянов вздохнул.
— Хватит угрожать мне папой.
Я снова попыталась пнуть его сидение, немного промахнулась и нога пролетела в пространство между передними сидениями. Емельянов меня за лодыжку поймал.
— Танька, чего делаешь?
Ногу я убрала. И пришла к выводу, что:
— Я неудачница.
Сашка хохотнул.
— С таким папой, с таким мной, с такой работой — однозначно, неудачница.
Я зажмурилась.
— Ты ничего не понимаешь в моей жизни.
— Куда мне.
Когда мы въехали в Яблоневку, я сама открыла глаза, на сидении выпрямилась, а когда к дому подъехали, и Сашка машину остановил, я затряслась только от одной мысли, что сейчас нужно будет открыть дверь и выйти на улицу, пусть и на минуту. У меня даже зубы стучали.
— Допрыгалась под дождём, — посетовал Емельянов, вталкивая меня в дом. Я тут же скинула промокшие туфли, прошлёпала босиком до гостиной, но Сашка указал мне пальцем на лестницу. — Иди в душ. Не хватало заболеть.
В спальне приятно пахло лемонграссом, мои ароматизированные свечи на комоде делали своё дело. Я вприпрыжку пробежала по спальне, вошла в ванную и бросила промокшее полотенце в корзину для белья. Открыла горячую воду в кабине. Завела руки за спину, пытаясь молнию на платье расстегнуть. Пришлось немного покрутиться на месте и даже подпрыгнуть, чтобы дотянуться до язычка. Правда, успела кинуть на себя взгляд в зеркало, ужаснуться, и, забыв про платье, принялась подтирать потёки туши под глазами. Но после всё-таки пришлось звать на помощь.
— Саша!
Он в спальню вошёл, секунду наблюдал мои бессмысленные потуги, потом подошёл и легко молнию расстегнул. Сам стянул платье с моих плеч.
— Замёрзла?
— Продрогла, — согласилась я, не в силах справиться с внутренней дрожью.
— Меньше пить будешь.
— Ой, ладно. — Я откровенно поморщилась, плюнула на сомнения, осознав, что Емельянов вряд ли догадается выйти из ванной, а терпения больше не было, скинула нижнее бельё и шагнула в просторную душевую кабину, под горячую воду. Из груди вырвался счастливый вдох. Подняла лицо к горячим струям, щёки начало щипать.
— Что ладно? — продолжил Сашка занудствовать. Что за настроение у него сегодня? — А если бы меня там не было?
— Меня бы Крис отвёз домой.
— Скорее вы бы на пару потонули в какой-нибудь луже.
Дверь кабины за моей спиной открылась, Емельянов шагнул ко мне и обнял. Я в первый момент потеряла дар речи, и от неожиданности, и от его наглости. На самом деле, не ожидала. Но что делать, когда он уже прижимается ко мне голый? Но всё-таки поинтересовалась:
