Дай мне больше (ЛП) - Кейт Сара (библиотека электронных книг .txt, .fb2) 📗
— Изабель… — простонал я, пытаясь отстраниться.
Внезапно она берет мое лицо в свои руки и притягивает меня ближе, так что мы оказываемся в нескольких сантиметрах друг от друга. — Мы важны, Дрейк. Ты и я. Он оставил меня с тобой не просто так, и это не потому, что он верит, что ты не будешь меня трахать.
— Я не хочу быть таким парнем, который трахает девушку своего лучшего друга, — отвечаю я.
Она отстраняется и смотрит на меня с намеком на удивление на лице. — Я думала, ты сказал, что я твоя девушка.
— Ты…
И вдруг все стало понятно. Всю свою жизнь я говорил себе, какой я негодяй, и это было самоисполняющимся пророчеством: я жил между простынями, потому что считал, что именно этого заслуживаю. Но как давно я хотел этих двух людей, и никогда не действовал в соответствии с этим. Никогда.
И вдруг я не хочу Изабель по тем же причинам, что и секунду назад. Не ради секса, а ради многого другого.
Закрыв пространство между нами, я притягиваю ее лицо к своему, прижимаюсь лбом к ее лбу, глядя ей в глаза. — Я люблю тебя, Изабель.
Она испускает крошечный вздох, крепче прижимаясь ко мне. Затем ее глаза наливаются влагой, она кивает и шепчет в ответ: — Я тоже тебя люблю.
Мой рот снова находит ее рот, жаждущий соединения, и она отвечает на мой поцелуй своим собственным, сильным и тяжелым от эмоций. На этот раз, когда она стягивает с меня рубашку, я позволяю ей скользить по моему телу, прерывая наш поцелуй только на то время, когда нам нужно раздеться.
Когда она тянется к поясу моих шорт, я позволяю ей стянуть их, а сам быстро приподнимаю ее настолько, чтобы она могла снять свои, и мы остаемся голыми вместе. И дело не в сексе, не в возбуждении и даже не в моем члене. Когда я проскальзываю между ее ног, вжимаясь в скользкое тепло, речь идет о гораздо большем, чем секс.
Дело в нас, как она и сказала. Наши тела соединяются, потому что наши души жаждут этого. Я легко скольжу внутри Изабель, позволяя ее стонам удовольствия наполнить меня удовлетворением.
— Боже, я так люблю тебя.
Я стону ей в рот.
— Детка, — плачет она, обхватывая меня руками за шею и прижимая к себе. Зацепив рукой ее колено, я проникаю в нее еще глубже. Отдаваясь ей, я позволяю ей взять меня так далеко, как только могу, погружаясь в глубины не только ее тела. И я остаюсь там, утопая в ее тепле, с ее сердцебиением, бьющимся о мое.
Затем я облегчаюсь и снова вхожу в нее, достаточно сильно, чтобы она завизжала и забилась, как кошка во время течки, отчаянно желая большего.
Снова взяв мою челюсть в руки, она устремляет свой жесткий взгляд на мое лицо. — Трахни меня, и не останавливайся.
Я так и делаю. Как на волне, я вхожу в нее с такой скоростью, что мы оба стонем и рычим друг другу в рот. Мы плывем по реке как одно целое. Наши приглушенные крики отражаются от каждой поверхности этой ванной комнаты, и я хотел бы трахать ее вечно, но удержать такой ритм будет невозможно.
Прежде чем потерять контроль над собой, я отстраняюсь от ее поцелуя, чтобы взглянуть вниз, где ее прекрасное тело принимает мое. Она откидывается назад, наблюдая за тем, как я смотрю на то место, где мой член исчезает внутри нее.
— Я так хочу кончить в тебя, — произношу я с жадным ворчанием.
— Наполни меня, Дрейк. Отметь меня как свою.
Черт возьми. От ее слов у меня по позвоночнику пробегает дрожь, и мои бедра начинают работать сами по себе, толкаясь так сильно, что она едва не ударяется головой о зеркало. Опираясь одной рукой на стойку, она другой наматывает нежные круги вокруг своего клитора. Движения ее пальцев приводят меня в восторг.
— Ты моя, — кричу я, дико трахая ее, пока она кричит. — Моя девочка.
Я знаю, когда наступит ее оргазм, потому что ее позвоночник становится жестким, а бедра сжимаются, как тисками, на моих бедрах. А из ее рта вырывается беспорядочная смесь звуков и ворчания.
Я еще раз погружаю в нее свой член, прежде чем он начинает пульсировать, наслаждение захлестывает меня, когда я изливаюсь в нее, пульсируя так долго, что я боюсь, что это никогда не прекратится.
Мы остаемся вдвоем, задыхаясь и потея, и я остаюсь в ней до тех пор, пока могу. Мне не хочется покидать ее тело, но я улыбаюсь ей в плечо, зная, что теперь я официально пометил ее. Я не забираю девушку своего друга. Я забираю свою — нет, нашу.
Правило № 36: Никогда не бывает так трудно, как кажется
Хантер
Рэй Томас Скотт
Отец — Муж — Брат
Умер в возрасте 62 лет
Согласно надгробному памятнику, он был просто отцом — без всяких указателей, чтобы уточнить, каким именно. Я очень надеюсь, что мой хотя бы назовет меня любящим.
Мэгги предложила мне приехать сюда, думаю, для того, чтобы закончить разговор. Она предложила мне написать ему письмо или сказать несколько слов, чтобы выразить то, что я хотел бы сказать ему, если бы он был жив. Но, честно говоря, мне и так трудно открыться живым людям, так что идея говорить с куском камня, положенным на гниющий труп и какую-то грязь, для меня немного чересчур.
Так что просто посижу здесь. Сидеть и думать.
Думать о том, как я был безумен, полагая, что двух месяцев будет достаточно, чтобы исправить весь тот ущерб, который нанес этот человек. Хотя это было начало. Достаточный перерыв, чтобы я понял, что больше так жить не могу.
Но это время, проведенное в одиночестве, помогло. Оно дало мне время поразмыслить, почувствовать, какова моя жизнь без них, и вывести себя из душевного равновесия, в котором я находился. И больше всего это помогло мне понять одну очень важную вещь.
Я не могу жить без них и не собираюсь.
Но я не собираюсь возвращаться к ним с пустыми руками. Я хочу показать им прогресс, потому что именно этого они заслуживают. А это значит, что мне нужно смириться с этим, преодолеть свой страх самовыражения и больше не позволять этому человеку — этому мертвецу — управлять моей жизнью.
Итак, я здесь, чтобы попрощаться. Но мне хочется сказать что-то еще.
— Я бисексуал, — промурлыкал я вслух, удивив даже саму себя.
О, черт, это было приятно.
— Что ты об этом думаешь, придурок? Я бисексуал и люблю мужчину.
Смех срывается с моих губ, когда я смотрю на слово, высеченное на камне. Мох и гниль уже начали давать о себе знать. Внизу прорастают сорняки, потому что он был слишком большим мудаком, чтобы позаботиться о том, чтобы люди ухаживали за его могилой после того, как его не станет.
Я не повторю этой ошибки.
— Боже, надеюсь, ты сейчас катаешься в своей могиле. Черт, хотел бы я сказать тебе это, когда ты был жив. Уверен, ты бы так разозлился. Могу только представить, как бы ты меня обозвал. Может быть, ты даже попытался бы ударить меня за это. Но ты был бы слишком болен и слаб, чтобы одолеть меня, и мне было бы очень приятно наблюдать за твоими попытками.
Черт… ладно, похоже, я могу поговорить с могилой. Я быстро поворачиваюсь, чтобы убедиться, что я действительно один, и так оно и есть, чтобы не чувствовать себя таким чудаком из-за того, что я это сделал. Я чувствую себя легче, как будто что-то сняли с моей груди.
— Может быть, если бы ты не был таким засранцем и лучше заботился о себе, ты мог бы встретиться с ними. Может быть, ты бы гордился мной. У меня прекрасная жена и чертовски классный… парень? Я не знаю, как его сейчас называть, но в любом случае мне повезло, что у меня есть два потрясающих человека, которые хотят быть со мной, и я очень надеюсь, что я не испортил все из-за тебя.
По маленькому кладбищу гуляет ветерок, шелестя листьями, упавшими на редкие надгробия. И вдруг ощущение легкости сменяется внезапной тревогой. Как будто потеря этого груза вызвала во мне желание вернуться к ним, вернуться домой.
