Его Уязвимость (СИ) - Гур Анна (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT, .FB2) 📗

– Ненавижу тебя, Димитрий! Ненавижу, – шепчут губы, а слезы катятся по щекам, потому что… люблю…

Лежу, сомкнув веки, долго, пока не проваливаюсь в сон и сквозь полудрему не ощущаю прикосновение…

Глава 43

ДИМИТРИЙ КАЦ

Катрин…

Не спроста я ее зову именно так. Ураган – самый губительный за всю историю штата, снесший все на своем пути - вот это она для меня.

Изначально всего лишь пешка на моей шахматной доске. Только жизнь учит, что эту малышку нельзя недооценивать. 

Почему?

Пешка – это самая опасная и коварная стратегическая фигура, ибо только она, при определенной комбинации может стать Ферзем.

Маленькая. Роза. Алая. Шипастая. Уязвимая…

Сломать ее слишком легко. На первый взгляд, но стоит присмотреться и за хрупкостью проскальзывает характер, знакомый мне с давних пор. Кровь не водица и дочь Беспалова, все же носит ген отца.

Нравится ее провоцировать. Под спокойствием скрывается еще та хищница, агрессивная и ненасытная. Она незримо притягивает к себе внимание и сегодня  проявила себя.

Заставила схлестнуться двух мужчин, ослепленных ею. 

Манипулятор во мне привык хладнокровно передвигать фигуры по шахматной доске.

Сегодняшний вечер многое показал. В общем и целом, картина вырисовывается привычная.

Мне бы сейчас обдумать дела, планы, просчитать возможные комбинации, но все мысли соскальзывают к моей помощнице.

Мне нравится выводить ее из себя, наблюдать, как сверкают ее серые глаза, как в них заворачиваются молнии, видеть как краснеют щеки, когда смущается, или злится.

Наблюдать, как прикусывает пухлые губки белоснежными зубами, как трепещут ноздри.

Так и вижу, как у нее две мысли борются друг с другом, отдаться или набросится, чтобы расцарапать мне лицо.

Завалить охота по жесткому, но что-то сдерживает.

Опять ее пожалел. Вновь отпустил.

Такого со мной никогда не бывало и когда увидел, как к ней другой мужчина руку тянет, с трудом сдержался, чтобы не выломать каждую фалангу в пальцах.

Прикрываю глаза и наливаю себе в бокал огненного, пытаюсь отключится, а сам все время вижу, как льнет ко мне за поцелуем…

И разочарование в серых глазах проскальзывает болезненной искрой.

Глупая. Позволил бы ей прикоснуться к себе, и Катрин бы уже никто не спас.

Мне нравится ее спесивость, ломать эту светлую девочку совсем не хочется. Надавить сильнее и не будет больше этого яркого блеска глаз, не будет сноса крыши и если с любой другой мне наплевать, то здесь и сейчас с этой девочкой мне не хочется быть чудовищем, не хочется вредить.

Ее уязвимость становится моей слабостью…

А свои слабости я приучен искоренять.

Сын Ивана Кровавого носит метку своего отца.

Все мы становимся тем, что заложено в нас природой и я вообще не понимаю как отец смог полюбить, как моя собственная мать простила его за все и стала сердцем того, чье имя произносят шепотом.

Аврора свет, который, быть может, позволил мне проявить милосердие к Катрин.

Мой маленький ураган манит.

Пью залпом и прохожусь по залу, освобождаю петли от пуговиц на рубашке, а затем выхожу, иду на второй этаж, но возле комнаты Катрин останавливаюсь.

Разум твердит, что нужно развернуться, это лучшее решение, но хочу взглянуть на свою Ladу in Red еще разок, понять, что у нее все хорошо.

Увидеть ее спящей. Скоро рассвет. Малышка уже должна видеть свои безобидные сны.

Верчу в руках ключ. Нажимаю на ручку, дверь открыта. Напрягаюсь. Обычно, она всегда запирается.

Я все про нее знаю.

Двигаться бесшумно – рефлекс, отработанный годами. Захожу в девичью спальню, сразу цепляю взглядом брошенное кое-как на полу алое платье и белье.

Ощущение такое, что девочка хорошенько потопталась на куске материи.

Экспрессивная. Горячая. Останавливаюсь, выхватив пустую, нетронутую кровать. Руки в кулаки сжимаются только от мыслей, что сбежала в коттедж.

Мгновение и улавливаю всплеск. Она в ванной.

Прикрываю глаза. Обостряется слух, сразу же настраиваясь на девчонку.

Катрин начинает мурлыкать себе под нос какую-то песенку. Незатейливый мотивчик.

Скидываю пиджак на ходу к ванной, расстегиваю запонки, прячу их в карман брюк, закатываю рукава рубашки.

Дверь чуть приоткрыта, толкаю ее и вижу красивую женскую спину.

Удар под дых.  

Влажные темные волосы заколоты на затылке, тонкие плечи манят, наблюдаю как капельки стекают по влажной шее, которую облепили пару мокрых прядок.

Сколько женщин у меня было?

Не считал. Мои аппетиты всегда были особыми.

Но здесь. Другое.

Неожиданно ее видеть сейчас такой женственной. Рассматриваю бархатную кожу в капельках влаги и лопатки, все остальное от меня скрывает белоснежный борт джакузи, на котором лежит алая роза, зажатая в тонких пальцах.

Почему-то это невинная картина внутри заворачивается в настоящий ураган. Катрин. Мое личное торнадо.

Откидывает голову и проводит длинными пальчикам по шее, ласкает плечо, и я понимаю, что она снимает напряжение с мышц невинными движениями.

Но. Все внутри взрывается едким пламенем желания. Кто-то поджег пороховую дорожку, которая стремительно загорается, приближая меня к взрыву сумасшедшей похоти.

Мне рвать ее хочется, ломать и сжирать, обгладывать кости. Челюсти сводит в желании укусить эту шею и оставить свое клеймо принадлежности, девчонка откидывается на бортик, продолжая что-то бессвязно напевать, мне нравится ее голосок, но я хочу, чтобы она запела по-другому, хочу слышать ее сорванный голос. Знаю, что, если отпущу себя, она будет кричать и проклинать.

Ведь по-другому я брать не умею.

Бесшумно приближаюсь. Лежит с закрытыми глазами и длинные ресницы влажно блестят, в ушах наушники, рядом с бортиком бокал недопитого вина и телефон с треком, который крутиться на повторе.

Поднимает коленки из воды, когда сгибает, чтобы потянуться за бокалом, открывает веки, а когда встречается со мной взглядом, вскрикивает, замирает и смотрит на меня с широко раскрытыми глазами в чистом шоке.

Пытается уйти под воду, чтобы скрыться от моего взгляда:

- Не смей.

Выталкиваю приказ рвано, и она замирает, явно боится, прирастает к бортику. Чувствую ее напряжение. Обращаю взгляд к ее красивым коленям, чуть покатым, которые возвышаются над водой и пеной, немного наклоняюсь и касаюсь внутренней стороны коленной чашечки, резко подрывается и смыкает ноги.

- Не надо…

Шепчет побелевшими губами и не представляет, насколько сладко сейчас выглядит,

- Ты же сама тянулась ко мне сегодня, Катрин, - приподнимаю бровь и наблюдаю, как алеют щеки.

- Это ошибка, простите, больше не повторится, - отвечает хрипло и меня от этого тона ведет.

А когда пытается отодвинуться, рука в кулак сжимается, прихватывая нежную кожу:

- Не зажимайся.

Вновь пальцы накрывают мокрую коленку, веду ощутимо, преодолеваю сопротивление Катрин, рука с золотыми часами царапает нежную кожу внутренней стороны бедра и уходит под воду, девочка вся сжимается, но стоит приласкать, как вскрикивает, закусив губу, всматриваюсь в ее лицо и понимаю, что это реакция не от боли, ей нравится, проскальзываю еще ниже, играю с ее возбуждением, терзаю ее под сладкие стоны, вижу как пальцами вцепляется в бортики, жмурится, пряча от меня свой растерянный взгляд и кусает пухлые губы.

Никогда никого не целовал, а тут меня ведет. Хочу прокусить эту мякоть и пустить ей кровь, хочу слизать и почувствовать ее вкус.

Дурею от собственных эмоций и пальцы агрессивней выводят круги под водой, понимаю, что золотыми часами наставляю царапин на коже ее бедер, и зверю внутри это нравится.

Рассматриваю лицо в капельках воды, красивый разлет бровей и длинные ресницы, что откидывают тени на горящие щеки.

Красивая и чувственная. Маленькая сучка даже не подозревает о своей силе. О том, как от нее сносит крышу.