Неожиданное осложнение (ЛП) - Колетт Джанин (читаем книги TXT) 📗

— С чего бы ей убегать? Она тоже была пьяна?

— Нет, но она была под чем-то. Когда я садилась в машину, я этого не знала. Внезапно она стала невменяемой. Я спросила, что она приняла, и она сказала какой-то «браун». Я не знаю.

— Афган браун, — говорит он со знанием дела.

— Да, — наклоняюсь вперёд и показываю на него рукой. — Что это за ерунда такая?

— Героин, — говорит он с привкусом горечи в голосе. — Он дешёвый и его можно курить.

— Думаю, она получила его от байкера, который был в баре. Она зависала с ним всю ночь.

Адам скрещивает руки на груди, пока его прищуренные глаза изучают мое лицо. Губы сжаты, выражение лица задумчивое.

— С чего бы мне тебе верить? Харпер уверен, нет причин думать, что за рулём был кто-то другой. Может, ты используешь Викторию лишь, чтобы избежать неприятностей.

Я сжимаю челюсть,

— Адам, ты же знаешь, я бы никогда не сделала подобное. Ты знаешь меня с пятнадцати лет. Разве я делала что-то подобное раньше?

— Люди меняются.

— Это ты изменился! — мое сердце громко стучит, адреналин пульсирует по венам.

Я делаю глубокий вдох, и с ним приходят слезы, с которыми я сражалась, не желая плакать перед ним. Опуская локти на стул, я прячу лицо в ладони. Не хочу, чтобы он видел мое отчаяние.

Я не вижу его, но чувствую, что он стоит там. Его жар, взгляд, осуждение, словно исходит от его кожи. Его рот молчит, но мысли будто бы кричат на меня.

— Я знаю, что ты думаешь обо мне. Девушка, которая трясёт задницей на барной стойке за чаевые. Видела хмурый взгляд на твоём лице каждый раз, когда заходишь туда, — поднимаю голову и смотрю на него. Уверена, моя кожа красная и покрыта пятнами, и тушь, вероятно, размазана по лицу.

— Я делаю это не ради нескольких баксов. Я делаю это ради своего будущего. Этот бар мой! В конце лета Пол продаёт его мне. Я бы никогда не сделала ничего, чтобы поставить под угрозу то, к чему стремилась в течение пяти лет. Я копила каждый пенни. Родители заложили дом. Бабушка продала облигации. И ты думаешь, я уничтожу все это? Ради чего? Ради коктейля и потому, что мне лень вызвать такси? — я вытираю лицо рукой. — Тебе этого не понять. Ты думаешь, все хотят уничтожить себя. Ну, не я. Я здесь, чтобы что-то сделать. И теперь, благодаря тебе и офицеру Харперу, я никогда не получу лицензию на алкоголь. Моя мечта никогда не сбудется, и я буду просто еще одной неудачницей в этом дурацком городе, — я выдыхаю через нос и смотрю в сторону.

Рядом с моим лицом повисает рука, держащая что-то белое. Я поднимаю взгляд и вижу, как Адам вручает мне салфетку. Я беру ее, вытираю нос, а затем пятна под глазами.

Он опускается на колени передо мной. Думаю, он собирается что-то сказать. Вместо этого просто смотрит на меня. На самом деле, смотрит на меня. Его темные глаза исследуют каждый дюйм моего лица. Рассматривая меня, спрашивая, оценивая. Все лишь одним взглядом. Я слышала, что можно сказать, лжет ли человек, лишь просто наблюдая за его языком тела. Можно слушать его дыхание, следить за ним глазами и понять, что он так отчаянно пытается не рассказывать тебе.

И он смотрит на меня именно так.

Он смотрит на меня так, будто пытается увидеть мою правду, расшифровать мою ложь и узнать, все ли, что он когда-либо думал обо мне, правда, верно это или нет, хорошо или плохо.

Я делаю дрожащий вдох, осознавая, что это конец. Он собирается отвести меня обратно в камеру и пристегнуть рядом с самым разыскиваемым преступником Огайо.

Вместо этого он кладёт руку в карман и достаёт ключи.

Осторожно поднимая мое запястье в наручнике, Адам открывает браслет, освобождая меня. Поднимает другую свою руку и кладет ее на мое запястье. Когда его пальцы потирают нежную кожу, я делаю резкий вдох. Большим пальцем он потирает место над красной линией, где наручники врезались в кожу, и я больше ничего не чувствую.

Я в шоке.

Его лицо по-прежнему серьезное, но глаза смягчаются.

— У меня есть к тебе предложение.

Мой рот приоткрывается, и брови приподнимаются.

— И?

— Я не буду тебя задерживать, — медленно говорит он, когда мои глаза расширяются, — если ты пообещаешь отработать сто часов общественных работ.

— С чего я вообще должна что-то делать? Я же сказала тебе, я невиновна.

— Или соглашайся или оставь все как есть, Лия. У Харпера есть рапорт. Он хочет, чтобы в понедельник утром ты предстала перед судом. Это небольшой городок, а значит, у меня на самом деле есть немного власти. Я могу помочь тебе, но только если ты будешь играть по моим правилам.

Я киваю, прекрасно все понимая. Я не в том положении, чтобы спорить.

— И это не повлияет на возможность получить лицензию?

— У тебя будет испытательный срок шесть месяцев. Если в течение этого срока ты попадешь в неприятности, любые неприятности, тогда я лично доставлю тебя к окружному прокурору.

Я сглатываю и выдыхаю.

— Я могу это сделать. Всего лишь сто восемьдесят два дня.

— А ты хороша в математике.

— Я много в чем хороша.

Если я не ошибаюсь, дыхание Адама учащается, когда я произношу эти слова. Нет, я, должно быть, ошибаюсь, потому что он быстро поднимается и отходит от меня.

— Моя смена окончена. Я отвезу тебя домой. Присядь на скамейку, пока я переоденусь, — он выходит из комнаты, прежде чем я успеваю что-то сказать.

Я делаю успокаивающий вдох, а затем иду к ближайшему туалету. Я устала, и не могу дождаться, когда попаду в свою комнату и натяну пижаму.

Умывшись и готовая отправиться домой, я сажусь на скамейку и, пока жду Адама, играю с потертыми краями шорт. Когда он возвращается, на нем больше нет кошмара из синтетики. Теперь он в спортивных штанах и обтягивающей футболке, гораздо больше похожий на Адама, которого я знала, когда была ребенком.

Проходя мимо, он протягивает мне мою сумочку, которую у меня забрали, когда я приехала, и кивает подбородком на дверь, давая мне понять, чтобы я следовала за ним. Мы подходим к его личной машине, пикапу, и я забираюсь на пассажирское сиденье.

Когда мы оказываемся на дороге, я ловлю себя на том, что смотрю на него краем глаза. Затем разрешаю себе повернуться и посмотреть получше. Если бы я не знала его, по тому, как его расставлены длинные ноги, одна рука покоится на руле, другая на коробке переключении передач, я бы подумала, что он беззаботный парень. Волосы зачесаны назад, хотя и слегка неопрятные, как и должно быть после двенадцатичасовой смены.

— Тебе жарко? — спрашивает он.

Я моргаю, пытаясь понять его вопрос.

— Нет. Я в порядке, — провожу рукой по волосам

И пытаюсь успокоить нервы. Я нервничаю и чувствую себя не уверенно.

Мужчины не заставляют меня чувствовать себя таким образом. Но вот я здесь, впервые за семь лет сижу рядом с Адамом, и чувствую электричество, пульсирующее между нами.

Что со мной не так? Это Адам. Он - мудак. Он был одним из тех, кто отказался от своей стипендии в Коннектикутском университете, чтобы остаться дома патрулировать улицы. Может быть, это бред из-за недостатка сна. Может, это потому, что он спас меня сегодня вечером. Спас от потери бара, спас меня от...

— Нико, — говорю я.

Голова Адама поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Спасибо, что защитил меня.

Он снова смотрит на дорогу.

— Угу. Без проблем.

На его лице написано презрение. Преступник явно непростая тема для крутого копа.

— Что он сказал о Брэде ... он в ответе за то, что произошло?

Адам сглатывает и поджимает губы.

— Да.

Я откидываюсь назад и вспоминаю своего первого парня, который зачах очень быстро. Брэд был моим первым поцелуем. Первым свиданием. Моей первой любовью. Мы встречались в течение года, когда однажды он отменил свидание. Сказал, что у него другие планы. Эти планы захватили его жизнь на шесть коротких месяцев, пока его не нашли мертвым.

— Адам, — начинаю говорить я. У меня не было возможности поговорить с ним о Брэде, потому что много лет назад он вычеркнул меня из своей жизни. Вообще-то, я никогда ни с кем не говорю о Брэде. Мои воспоминания хранятся в маленьком укромном местечке в моем сердце.