Без ума от тебя (ЛП) - Гибсон Рэйчел (книги без сокращений txt) 📗
— Это были вы?
— Ага. — Он кивнул. — Вы отстойный водитель, Лили.
— Вы — шериф.
— Помощник.
— Это объясняет ваши трагичные штаны.
Такер опустил взгляд на свои темно-коричневые брюки с бежевыми полосками по бокам.
— Вы разве не считаете их горячими?
Лили тряхнула головой:
— Простите?
Он бросил ей мяч, и она поймала.
— Скажите Пиппену, что если завтра утром он даст мне поспать, то около четырех я научу его попадать в корзину.
— Скажу.
— Вы не боитесь, что я извращенец?
— Пиппен знает, что ему запрещено покидать двор, не предупредив меня или бабушку. — Она пожала плечами. — А вы уже знаете, что у меня есть лицензия на скрытое ношение оружия. И девятимиллиметровая «беретта». — Лили засунула мяч под мышку. — Просто к сведению.
— Прекрасно. — Такер умудрился не засмеяться. — Но вы хвастаетесь или угрожаете офицеру?
— От отца Пиппена немного толка. Я все, что есть у моего сына, и это моя работа — быть уверенной, что он в безопасности и счастлив.
— Ему повезло с вами.
— Это мне повезло с ним.
Такер посмотрел, как она уходит, затем повернулся и пошел к себе. Только один человек за всю его жизнь заботился о его безопасности. Бабушка Бетти. Если хорошенько постараться, Такер мог вспомнить прикосновение ее нежной руки к своей голове и спине. Но Бетти умерла через три дня после того, как внуку исполнилось пять.
Он зашел в кухню и стянул толстовку через голову. Мать бросила его, когда он был совсем малышом, и у него не осталось никаких воспоминаний о ней. Только фотографии. Кто его отец, Такер не знал и сомневался, что и мать знала. Она, в конечном счете, убила себя коктейлем из наркотиков, когда сыну было три. Ребенком он думал о ней, думал, какой бы была его жизнь, если бы мать не сидела на игле. Став взрослым, он чувствовал лишь отвращение к женщине, которую больше заботили наркотики, чем собственный сын.
По дороге в спальню Такер выключил новости и снял обувь. После смерти Бетти его отправили к тетушкам, которые не хотели заботиться о нем, и к десяти годам он снова вернулся в штат Мичиган и попал в систему опеки.
Сняв брюки, Такер бросил их в корзину, которую использовал для сухой чистки. Никто не хотел усыновлять десятилетку с его историей и плохим поведением. С десяти до шестнадцати лет он большую часть времени провел, убегая и возвращаясь в детские дома и в судах по делам несовершеннолетних, что в итоге поместили его в реабилитационный центр, которым управлял ветеран Вьетнама в отставке. Элиас Пирс был по-настоящему суровым мужиком с жесткими правилами. Но справедливым. Когда Такер в первый раз нахамил, Элиас выдал ему старое кресло с плетеной спинкой и наждачку.
— Сделай его гладким, как попка младенца, — рявкнул он.
Такеру понадобилась неделя, но после ежедневной работы по дому он шлифовал кресло, пока оно не стало гладким как шелк. А после кресла взялся за книжный шкаф и маленький стол.
Такер не сказал бы, что они с Элиасом Пирсом были близки, как сын с отцом, но ветеран изменил жизнь своего подопечного и никогда не относился к нему как к брошенному ребенку. Элиас заставил его использовать подавляемую злость и агрессию во благо.
Такеру не нравилось говорить о прошлом — не нравилось говорить о своей жизни. В обычной беседе, когда кто-то спрашивал об этом, он просто отвечал, что у него нет семьи, и менял тему.
Он подумал о Лили Дарлингтон и о том, как она касалась Пипа. Как смотрела в глаза сыну и трогала за щеки, и говорила, что любит его сильнее, чем звезды. Такер был уверен, что бабушка любила его, но он также был уверен, что она никогда не угрожала надрать задницу ради него. Ему приходилось драться за себя самому. Ему всегда приходилось самому заботиться о себе.
Теперь он был мужчиной — тридцатилетним — и стал тем, кем стал, благодаря тому, что пережил. Такер знал многих парней, которые вернулись из Ирака или Афганистана и с трудом могли приспособиться к жизни вне армии. Но не он. По крайней мере, не в такой степени. Такер давным-давно научился разбираться с дерьмом, которое сваливалось на него. Справляться с травмой и оставлять ее позади. О, у него имелись очень мрачные воспоминания, но он не жил с ними. Он с ними разбирался. И двигался дальше.
Раздевшись до серых боксеров, Такер лег в кровать. Все, что у него было, он заработал. Никто не дал ему ничего, и он был самодостаточным мужчиной.
Такер заснул через несколько минут после того, как его голова коснулась подушки, и в какой-то момент, когда ему было тепло и уютно, в быстрой фазе сна, в его сновидения вторглась Лили Дарлингтон. На ней было что-то красное и шелковое, и она трогала лицо и шею Такера. Смотрела ему в глаза и улыбалась, поглаживая его щеку.
— Ты замерз, Такер, — сказала она. — Надо тебя согреть.
Сон начался мило и невинно, но быстро стал жарким и грязным. Ее руки скользили по груди Такера, пока она прижималась губами к его шее, и те слова, что Лили шептала ему в кожу, меньше всего казались невинными.
— Хочу тебя, — говорила она, пока ее ладонь двигалась по его груди, вниз к животу, затем снова вверх. — А ты хочешь меня? — Ее прикосновения были медленными и нежными, будоражившими, скользившими вверх и вниз, сводившими Такера с ума.
— Да, Господи, да. — Он запутался пальцами в ее волосах, сжимая пряди в кулаке, а она целовала его в шею и медленно опускала горячую ладонь ниже… ниже по животу, пока ногтями не царапнула кожу Такера прямо над поясом боксеров.
Ее пальцы скользнули под пояс, и она обхватила своей нежной теплой ладонью каменно-твердый член.
— Ты хороший мальчик с грязными руками.
Сердце грохотало у Такера в груди, когда он толкнул Лили к стене и вошел в нее. Первобытный голод и ярость. Во сне Лили нравилась каждая секунда этого. Она встречала каждый жесткий толчок твердого члена с ненасытной алчностью, вжимаясь бедрами в бедра Такера, моля о большем и выстанывая его имя.
— Такер! — вскрикнула она у него в голове, и Такер открыл глаза. Он сидел на кровати, судорожно втягивая воздух в легкие, в ушах грохотал пульс.
Серебристый свет просачивался сквозь плотные шторы и полосами расчерчивал темную комнату. Звук тяжелого дыхания наполнял пространство вокруг. Такеру только что приснился дикий сексуальный сон про Лили Дарлингтон. Очевидно, слишком много времени без секса свело Такера с ума. Он не знает ее. Она мать-одиночка. Он чувствовал себя извращенцем.
Извращенцем, которому нужно с кем-то переспать, прежде чем он снова лишится разума.
ГЛАВА 3
В воскресенье примерно в четыре пополудни в дверь Лили постучал верный своему слову помощник шерифа Такер Мэтьюс. Она открыла и застыла в ошеломленном молчании, как будто получила удар по голове.
