Крик души (СИ) - Владимирова Екатерина Владимировна (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Она смотрела на него. Молчала, ничего не говорила. Но ее покрасневшее личико, нахмуренные бровки, поджатые губки, насупленный носик и внимательные глаза, глядящие на него с укором, говорили о многом.
Она гордо вскинула подбородок, когда он медленно подошел к ней, и даже не двинулась с места, когда он наклонился и сел рядом с ней на корточки.
— Тебе сколько лет, ребенок? — пробормотал Олег.
Прямой, пристальный взгляд. Обветренные губки приоткрылись, и она как-то злобно выдохнула:
— Восемь.
А ведь и не дашь восьми по виду, с изумлением подумал мужчина.
Потянулся к кошельку в кармане пальто и, отсчитав несколько десяток, протянул ей.
— Держи, — но она не решалась, словно не верила тому, что ей добровольно отдают столько денег. — Держи, держи, — настойчиво проговорил Олег, почти насильно вкладывая их в тонкие ручки. — И больше не стой на холоде. Замерзнешь и заболеешь. А тебе маме и брату помогать. Поняла?
Девочка скомкала деньги, засунула их в карман и подняла на него полные эмоций глаза.
Смотрит волком, дико, нелюдимо… Но все же, все же…
Что-то таится в глубине черных глаз. Благодарность?..
Она только кивнула, ничего ему не сказав, и глядя прямо в глаза, а он поднялся на ноги и, бросив на нее еще один быстрый взгляд, подошел в нетерпении ожидавшему его Андрею.
— Ну, и зачем ты это сделал? — недовольно пробормотал тот, скривившись.
— Не знаю, — честно признался Олег и, засунув руки в карманы пальто, пожал плечами.
— Надеюсь, тебе не придется жалеть, — сказал друг.
— О чем?! — воскликнул мужчина. — О тридцати рублях?! И к тому же, я все равно не узнаю, даже если она мне и солгала, — ускорил шаг, словно не желая больше говорить об этом. — Хватит уже. Пошли.
Андрей недоуменно покачал головой, но спорить не стал.
Дальнейшего разговора с другом Олег не помнил. Ни единого слова воспроизвести в памяти не мог.
Все его мысли были устремлены к маленькой, беззащитной, одинокой девочке, с протянутыми руками стоящей на площади. Он точно знал, что эти черные глаза просили о чем-то, умоляли.
И ему было жаль, что он не может дать ей того, в чем она нуждается.
Глава 2
Мысли о ней не отпускали его всю ночь.
С Андреем они простились в семь вечера, и после этого, позвонив в Москву и поужинав, он думал о ней.
Одинокая девочка на площади, нуждавшаяся в помощи. Ведь она нуждалась — он это знал, он это чувствовал. Все рецепторы словно напряглись, ощущая эту важность.
Он думал только о ней. С того момента, как они с Андреем ушли, оставив ее одну. Сам не понимал, почему, но в памяти всплывали очертания ее худенькой фигурки, закутанной в тонкую курточку. В ушах стоял нарастающий с каждым мгновением гул, в котором отчетливо слышался ее ранимый голосок. Такой умоляющий, хотя она и не умоляла. Такой тихий, хотя она и говорила довольно громко. Такой хрупкий, хотя она и не хотела показывать слабости.
Сильная маленькая девочка.
Да, она была сильной. Сильнее него, наверное. Тот огонек гордости, что загорелся внутри ее черных глаз, не мог его обмануть. Она была сильнее, чем он. Он, даже после того, как проявил ту толику заботы и внимания к ней, что мало кто проявлял, всё равно оказался слабаком. Он просто ушел, оставив ее одну на площади и даже не удостоверившись в том, нужна ли ей помощь.
Но, Боже, это был не тот вопрос, который следовало задавать! Конечно, ей нужна была помощь! Детям, которые с протянутой рукой стоят на площадях под яростными порывами ветра в тонкой курточке и чужих, больших на два размера сапогах, всегда нужна помощь!
И она была сильной уже потому, что этой помощи не просила. Не умоляла, не рыдала, не лепетала о тяжелой судьбе. Просто стояла в своей фиолетовой курточке, привлекая внимание своим молчанием, и протягивала покрасневшие ручки вперед в надежде, что сегодня Господь не оставит ее.
Гордая. И сильная. Конечно, сильнее него! И сильнее Андрея, просто прошедшего мимо, оказавшегося слабым даже в том, чтобы остановиться и подать ей на хлеб.
Болезненная тема, слишком болезненная, чтобы рассуждать о ней ночью. И еще этот вопрос, заданный на конференции, который так некстати всплывал в памяти каждый раз, когда он думал о ней!
Дети-беспризорники, дети-попрошайки, дети, чьи родители не в состоянии были обеспечить им счастливое детство со сверстниками во дворах, и те были вынуждены пойти на улицы. Не для игр и не для развлечений. А для занятий, которыми должны заниматься взрослые — заработать на хлеб.
Разве это справедливо?! Разве кто-то может считать себя настолько всемогущим, чтобы рушить законы природы, поворачивая время вспять?! Разве можно без слез в глазах и бешеного биения сердец смотреть на то, как замерзшие маленькие ручки тянутся к тебе, дергая за подол платья или рукав пальто, и видеть в бездонных глазах столько мольбы, столько надежды, столько боли и столько обиды, что, кажется, не хватит всего земного счастья, чтобы хоть когда-нибудь искупить вину за то, что жизнь с ними сотворила!
Разве можно пройти мимо и хотя бы не узнать, что заставило их выйти на улицу?..
Как она…
Не стоило смотреть на часы, чтобы определить, что уже далеко за полночь, но он не мог заснуть, просто лежал в широкой кровати с закрытыми глазами, сотрясаемый многочисленными мыслями, окружившими его мозг. А потом невидящим взглядом уставился в потолок, разглядывая блики от ночной лампы, которую включил, наблюдая за тем, как его собственное бессилие уступает место разочарованию в самом себе.
Думал. Мысли постоянно кружились роем ненасытных пчелок в голове, сводя с ума.
Где сейчас она? В теплой ли постели? Защищена ли от ветра? Спит или не может заснуть, как и он?
Почему из многотысячной толпы, из огромного количества детей, которые так же, как и она, стояли с протянутыми руками, он выбрал именно ее?! Почему он обратил внимание именно на нее?! Почему — она?!
Что-то было в ней необычное. Своё, родное.
То, как она смотрела на него?.. Почти волком, исподлобья, не доверяя, и всё же… с надеждой, с мольбой, затаившейся в глубоких, бездонных глазах цвета агата.
Или то, как держалась?.. Не как девочка восьми лет, с наивным, чистым и непорочным взглядом на мир, а как ребенок, который раньше срока узнал одну из сторон взрослой жизни.
Или то, как говорила?.. Не умоляла, но просила с гордо поднятой головой, вскинув подбородок.
И смотрела только на него. Не на Андрея, который терзал ее нелепыми вопросами, а на Олега.
Что она хотела ему сказать? Ведь что-то очень важное! Он точно знал. Что-то, что так и не сорвалось с ее губ, потому что она уже тогда была сильной девочкой, не способной на слабый поступок.
В ее глазах, таких бездонных, глубоких, прекрасно-черных, блестели искорки, которые он не смог не заметить, просто не разобрал слов, завуалированных фраз. Обидно. Как обидно!
А он даже не узнал ее имени… Как ее зовут? Надюша?.. Ирочка?.. Машенька?.. Лизанька?..
Отругал себя, отворачиваясь к стене и стискивая одеяло, сильно зажмурившись.
Какие бесполезные, безумные, совершенно бредовые мысли!
Стараясь выбросить из головы ее образ с худенькими плечами, гордый подбородок и бездонные глаза, к утру он всё же провалился в короткий тяжелый сон без сновидений.
Проснулся рано, конечно же, не выспался. Но решил вставать, чтобы больше не мучить себя.
С утра у него была назначена конференция, постарался в этом, конечно же, Андрей.
Нужно будет сказать ему еще месяц назад, чтобы он не назначал конференций без его согласия.
А потом встреча с читателями, о которой вновь позаботился Андрей.
Десятки незнакомых лиц, увлеченных его книгами, с десятками вопросов, на которые он уже отвечал не в первый раз. Очередь из желающих приобрести книгу с его подписью, фото на память. Опять улыбки, объятья, поцелуи в щеку. Вереница глупых, бесполезных дел, уже не приносивших ему ни удовольствия, ни успокоения, ни умиротворения.
