Поверь в любовь - Надеждина Ирина Николаевна (читать полную версию книги TXT) 📗
– Как не было? – удивилась Ника.
– Она бросила нас, когда нам было двенадцать лет.
– Почему бросила? Ты ведь не говоришь, что твоя бывшая жена бросила твоего сына?
– Все выглядело иначе. В конце концов, если б я не предложил, чтобы она оставила Алика со мной, она бы не оставила его. Она никогда меня не упрекала, что я нищий, никогда не позволяла себе меня оскорблять и никогда не говорила, что мой сын такой же бестолковый, как и я. Если бы возникла необходимость позаботиться об Алике, она бы это сделала честно. Наша мамочка смоталась с любовником, устроив при этом грандиозный скандал, мои и Валька слезы и уговоры остаться действия не возымели. С тех пор я ни разу не плакал вот уже двадцать пять лет. Мы только услышали, что мы такие же никчемные тряпки и бестолочи, как наш отец. Когда отец разбился на машине, на третий день нам сказали, что надежды нет. Мы узнали у Дана её адрес и поехали к ней. Она разговаривала с нами на пороге и поинтересовалась, что нашей семейке от неё нужно. Когда убили Валика, она даже не всплакнула и не появилась на похоронах. Сказала Дану, что нам лучше её не беспокоить. Нет у меня матери, – между бровями у него залегла морщина.
– Да, не очень-то веселая история, – Ника вздохнула.
– Тебе со мной тяжело? – Владислав с какой-то мольбой в глазах посмотрел на неё. – Хочешь уехать?
– Нет, все нормально. Извини за нескромный вопрос. Сколько тебе лет, если твоему сыну уже пятнадцать? По твоему виду я думала, что тебе не больше тридцати.
– Тридцать семь, тридцать восьмой год. Алик в этом году закончил девятый класс, завтра последний звонок.
– Ты с такой гордостью говоришь о своем сыне, – Ника улыбнулась. – Похоже, ты ним очень гордишься.
– Я его очень люблю. Я вообще люблю детей. А гордиться мне есть чем, Алик тянет на золотую медаль, знает четыре языка, кроме русского, украинского и белорусского и, вообще, малый хоть куда.
– Ты его специально заставлял или он сам?
– Сам. Не хочет нарушать традиции семьи.
– Ты тоже был золотым медалистом и знаешь четыре языка?
– И я, и Валик, и отец, и Дан, и дедушка, и бабушка. Только знал Валик и знаю я не четыре языка, а семь. Притом на хорошем уровне.
– Ты переводчик?
– Бизнесмен. А до этого не состоявшийся пианист и состоявшийся врач-реаниматор. Тебе-то хоть есть восемнадцать лет? И что делаешь ты?
– Ошибаешься. Мне уже двадцать. А ещё я учусь на четвертом курсе университета.
– Двадцать, – он вздохнул и качнул головой. – Как хорошо было, когда мне было двадцать лет. Не было этих проблем, нас было двое…
– Раз бизнесмен и в тебя стреляли, остается предположить, что тебя замучил рэкет?
– Должны были убить меня, а не Валентина. Пожалуй, стоит все рассказать, чтоб не напускать тумана. Я и Валик собирались жениться. Хотели отгулять классную свадебку в один день. Я – с Диной, он – со совей невестой. У его невесты был умный брательник, который решил, что делить его сестрице с кем-то этот дом и наши бабки совсем ни к чему. У неё был ключ. Утром, когда мы завтракали, она позвонила по телефону и спросила Валика. Они собирались куда-то ехать за какими-то особенными перчатками под свадебное платье. Валик шепнул, чтоб я сказал, что он уже уехал, поехал заправить машину и вскоре будет у неё. Я так и сказал. Мы продолжали очень весело завтракать – он, я и Дина. Дина ночевала у меня. Мне позвонили. Я договаривался с одним парнем, ювелиром, о том, что он сделает по моему заказу к свадьбе для Дины браслет, кольцо и сережки. Я вышел в эту комнату, чтобы она не слышала, о чем я буду говорить. В это время умный братец моей не состоявшейся свояченицы взял у нее ключ и вошел в дом. Увидев в кухне Валика, он принял его за меня, и дважды в него выстрелил, потом выстрелил в Дину, так как лишние свидетели ему были совершенно ни к чему, а когда повернулся, увидел меня. Тут он сообразил, что слишком сильно напутал, и оставлять нельзя никого. Он выстрелил в меня. В кухне шевельнулась Дина, он снова выстрелил в неё, я попытался встать и тогда он разрядил в меня остатки обоймы. Услышав так много выстрелов, в дом вбежала его сестрица, увидела три, как они оба решили, трупа и лужи крови и начала орать. Он попытался смыться, но выстрелы услышала не только она, но и соседи; а ещё, она так громко орала, что смыться ему не удалось. Валик умер сразу, Дина, не приходя в себя, через два часа, я остался жив.
– Что с ними было?
– Ему дали «вышку», а она тронулась умом и до сих пор сидит в закрытой психушке. А я вот маюсь с охраной, – он попытался улыбнуться, но улыбки не получилось.
– Не стоит смеяться, если тебе не хочется.
– Хорошо, и пытаться не буду.
– Ты её любил?
– Да, очень. Знаешь, я никого не любил до неё и очень долго после.
– Значит, у тебя все-таки кто-то есть? – Ника улыбнулась.
– И, да и нет. Впрочем, это неважно, – он почему-то смутился. – Я отношусь к тем людям, у которых либо все сразу, либо никогда.
– Что ты имеешь в виду?
– Женщин. Я не о постельных отношениях, а о чем-то более важном.
– Счастливая она, – вздохнула с тоской Ника.
– Кто? – не понял Владислав.
– Та, кого ты любишь. А вот меня не любит никто, кроме мамы с папой.
– Твои мама с папой уехали надолго?
– Откуда ты знаешь, что они уехали? – Ника смотрела на него растерянно и удивленно.
– Не знаю. Мне так показалось.
– Скоро приедут. На днях.
– А что не любит тебя никто, ты ошибаешься.
– Ничего я не ошибаюсь. Боже мой! Мне двадцать лет, мои подруги выходят замуж, с кем-то встречаются, а я как… не знаю как кто!
– Девочка моя, тебе только двадцать лет. Вся жизнь у тебя впереди.
– Ты говоришь так, чтобы меня успокоить?
– Нет.
– У меня уже появился комплекс, что я не способна никому нравиться как женщина.
– Это действительно только комплекс.
– Скажи, я тебе могла бы понравиться?
– Ты мне нравишься, – он посмотрел на неё исподлобья. – И сейчас я жалею об одном, что мне тридцать семь лет, я старый неврастеник и не имею на тебя никакого права, а для тебя найдется какой-нибудь молодой мальчик и будет с тобой счастлив.
Ника ошарашено смотрела на него. Она не могла понять, серьезно он говорит или шутит. Владислав ей очень нравился, но услышать подобное признание она никак не ожидала.
