Выйти замуж - Нестерова Наталья Владимировна (читать книги онлайн без TXT) 📗
Здание газеты он нашел быстро, но, войдя в него, оробел: пройти нужно было мимо милиционера, которому все показывали пропуска. «Деловые! – возмутился Володька мысленно. – Как почитаешь, что пишут, – свои ребята, за нас болеют. А сами заслон от народа поставили».
Володька вышел на улицу и направился в гастроном напротив. Там он быстро нашел компанию и принял стакан портвейна. Из пустого желудка вино ринулось прямехонько в голову и растворило нерешительность.
Снова войдя в здание, он подошел к дежурному и распахнул сумку.
– Что же это делается? – спросил Володька.
– Что? – лениво откликнулся постовой.
– Пишут неизвестно кому. То есть известно – моей жене. Видишь сколько?
– В какую редакцию? – так же лениво спросил милиционер.
Володька назвал.
– В отдел писем?
– Ага, – обрадованно кивнул Володька, сообразив, что что-то наклевывается.
Постовой задержал пропуск девушки в громадных – блюдцами – очках:
– Тут товарищ в вашу редакцию. Не проведете?
– К кому? – насторожилась очкастенькая.
– В письма, – пояснил Володька.
– Пойдемте, – согласилась девушка.
В лифте ехали молча. «Деловые, ну деловые». – Любимое словечко одиноко билось в Володькином мозгу.
– Вам направо, вторая комната, завотделом Сергей Кривососик, – блеснули очки.
– Спасибо, – поблагодарил Володька. Он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел. – Мне Кривососика, – сказал он сидевшему в кабинете парню.
– Носика, – ответил тот.
– Чего? – растерялся Володька.
– Кривоносик моя фамилия.
– Извини, спутал, – сказал Володька и принялся выкладывать письма на стол.
Сергей Кривоносик наблюдал за его действиями без интереса, как повар за кипящим бульоном.
– Все! – сказал Володька. – Забирайте. И требую публично извиниться перед моей женой. На первой странице.
– За что? – поинтересовался завотделом.
– Так ей безвинно пишут всякие ненормальные...
На середине Володькиного монолога Сергей вдруг простонал:
– Ляля!
– Кто? – переспросил Володька.
– У нас работает в регистрации. Такая... – Кривоносик нарисовал в воздухе большую гитару. – Но дура-а! Редкая дура! Пошли.
В коридоре Сергея схватила за руку пенсионного возраста тетенька, одетая под старшеклассницу.
– Кривососик, миленький, – заверещала она, – рубят! Три абзаца в конце. Выручай!
– Прости, – Сергей обратился к Володьке, – я сейчас, а ты иди, вон та дверь. Ляля. Там поймешь.
Володька вошел, куда указали, и замер, обомлевший. От стола к окну, противоположному двери, шествовало создание необыкновенного сложения. Все то, что от талии до колен, напоминало колокол, узкий у верхушки и широченный внизу. При ходьбе колокол раскачивался из стороны в сторону в такт ударам Володькиного сердца.
Когда создание повернулось лицом и двинулось обратно к столу, в Володькиной голове билось привычное: «Делова-а-я!» В переводе на литературный язык это обозначало: внушаемый идеал женской фигуры в виде тонкой столовой вилки – от вырождения человеческой породы; настоящая красота – вот она. У Ляли каждую часть тела можно было назвать одним словом – форма. Ноги, руки, торс – все было отлито по специальному заказу в божественных формочках. Лицо, правда, немного сонное, но главная деталь на нем – пухленькие губки – этаким розовым бутончиком призывно выдавалась вперед.
Ляля села за стол, положила на него часть форм и взяла трубку телефона, которая ее дожидалась.
– Ты понимаешь, что потерял меня? – спросила она в микрофон.
На том конце что-то резко и торопливо доказывали. Ляля закрыла глаза и снова повторила:
– Но ты понимаешь, что потерял меня?
Володьку она не замечала, хотя он стоял в пяти шагах от нее и восхищенно пялил глаза. Пока не пришел Кривоносик, Ляля еще раз десять задала свой вопрос.
Володька недоумевал: что за идиот говорит с Лялей, кто ж отказывается от такого богатства форм?
Кривоносик бесцеремонно оторвал трубку от мраморного ушка и швырнул на рычаг.
– Что ты творишь?! – закричал он с ходу.
– А? – распахнула глаза Ляля.
– Ты постороннему человеку направила поток писем. У тебя голова есть?
Девушка обиженно поджала губы, превратив бутончик в розочку средних размеров. Она встала и опять отправилась с чашкой к подоконнику, где стоял электрический чайник. Ритмичное движение колокола снова маятником втянуло Володькино дыхание. Сергей обменялся с ним понимающим взглядом. Ляля вернулась на место и впервые обратила внимание на Володьку:
– Вам поток?
– Да нет, – ответил он хрипло.
– Его жене, – сказал Сергей.
– Бывшей, – вдруг вставил Володька.
– Какой регистрационный номер? – спросила Ляля.
– Ну откуда?.. – простонал Кривоносик. – Откуда ему знать, какой номер ты поставила?
– Тогда как же я найду?
– Как хочешь, но чтобы через десять минут была у меня с объяснениями. Вот несколько писем, ищи.
Сергей потянул Володьку из комнаты. У себя в кабинете он принялся о чем-то Володьку уговаривать. О чем именно, Володька понять не мог. Завотделом говорил о трудностях их работы – тысячи писем получают, захлебываются; а зарплата такая же, как была у него в студенчестве, когда подрабатывал дворником на двух участках. Володька согласно кивал и пытался уразуметь, к чему Серега клонит. Но торопливая мысль журналиста ускользала.
Ляля пришла примерно через полчаса.
– Я все выяснила, – сказала она с видом победительницы, которую грубо пытались стащить с пьедестала. – Мы готовили подборку «О людях хороших», и шло вот это письмо.
Ляля положила перед ними послание Люсиной подруги по поликлинике. Валентина писала о том, какой замечательный человек Люся.
– Но потом, ты помнишь, – Ляля колыхнула плечом в сторону Сергея, – вместо этого пошли самоубийцы, пьяницы и наркоманы. Вот письмо.
Это было известное послание, опубликованное под псевдонимом Людмилы К. На самом деле его автором была некая Женя Бойко из Москвы.
– Вот и все. – Ляля пожала плечами, взволновав формы от шеи до талии.
– Как – все?! – рявкнул Кривоносик. – Почему письма были направлены в Калугу, а не в Москву к этой Жене?
– Потому что адреса перепутались, – гордо процедила розочка.
«Ну, ты видишь?» – спросил Сергей Володьку взглядом. «Вижу, – ответил тот. – Такой женщине можно все простить. Обижаться на нее станет только законченный импотент».
Лялю отпустили с миром, а Сергей наконец выразился ясно:
– Я тебя как человека прошу: не поднимай шум, забери письма. Съезди к этой Жене, авось еще жива, отдай все ей, объясни, что ошибка вышла и прочее. Очень прошу!
– Не, я не поеду, – заупрямился Володька. Но потом вдруг добавил: – Разве что вместе с Лялей, она и объяснит?
– Старик, я тебя понимаю. Но! – Кривоносик принялся загибать пальцы. – Во-первых, появление Ляли может только усугубить любые женские комплексы. Во-вторых, объяснить что-либо толком, тем более, как здесь нужно, сердечно, с подходом, она не способна. Главное же: если мы примем эти письма, нам дадут по шапке и премию снимут.
– Насчет премии понимаю, – вздохнул Володька. – Сами страдаем, как конец месяца, так ищут зацепку, чтобы лишить.
– Слушай, а может, твоя жена съездит к этой Жене Бойко? Женщины, то да се, не отчаивайся, вон сколько людей твоя судьба волнует...
– Я не знаю, – протянул Володька.
– Спасибо, друг! – радостно воскликнул Кривоносик, словно дело уже было решенным.
Журналист проводил Володьку до дверей на улицу, даже постоял на большом крыльце, ручкой помахал и пальцем в сторону троллейбусной остановки потыкал.
«Выпроводил, деловой», – думал Володька. Но доверительность, с которой общался с ним столичный журналист, и воспоминание о том, какие девушки регистрируют письма трудящихся, грело в нем предвкушение нового рассказа в компании собутыльников.
Люся не могла себе позволить отправиться в Москву только затем, чтобы передать письма. Кроме большой хозяйственной сумки с посланиями, она прихватила еще пару авосек, которые по дороге в Свиблово, где жила Женя Бойко, загрузила апельсинами и бананами для Димки.
