Весенняя коллекция - Крэнц Джудит (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
– Дамы! Прошу вас сесть и выслушать меня! – заорала я. Обычно моделей называют девочками, но я при каждом удобном случае называю их дамами, чтобы напомнить им, что есть еще и огромный мир вокруг. – Итак, дамы, мы не будем сейчас утомлять вас подробностями, но беспокоиться вам не о чем – Джастин будет в Париже с вами. Вы улетаете через три дня, так что у вас будет две недели на знакомство с городом и с работой у Ломбарди. Известите своих домашних и не забудьте взять с собой теплые вещи. С настоящего момента вам запрещается покидать Нью-Йорк и даже ходить на свидания. Учтите, я говорю совершенно серьезно!
Я пристально смотрела на них, ожидая, что кто-то из них начнет сокрушаться и умолять дать возможность проститься с мамочкой или с возлюбленным, но – улыбки не погасли, слезки на глаза не навернулись. «Какими бы резонами Некер ни руководствовался, но выбрал он на редкость честолюбивых девушек», – подумала я, стараясь не встретиться взглядом с мрачно и холодно наблюдавшей за происходящим Джастин.
Прошлым вечером Джастин вызвала меня к себе.
– Вещи собрала? – осведомилась я. – Завтра ведь улетаешь. – Эти несколько дней она меня избегала, хоть и могла бы уж догадаться, что я не стану у нее ничего выпытывать. И я с трепетом ждала, когда же она отправится в Париж и развяжется с этим делом. Не может же она вечно прятаться от Некера, тем более, вполне вероятно, что он вовсе не такое чудовище, каким она его себе представляет. Честно говоря, в глубине души я надеялась, что она переменит свое отношение к старику папашке. Неужто человек, который затеял многомиллионное предприятие только для того, чтобы взглянуть на свою дочурку, может оказаться полным негодяем?
Войдя в ее кабинет и почувствовав, что атмосфера немного разрядилась, я решила, что Джастин действительно угомонилась. «Подружка моя приходит в норму», – подумала я, взглянув на нее.
– У меня для тебя сюрприз! – сообщила Джастин и расплылась в улыбке, какой я у нее не видела с тех пор, как позвонила Габриэль.
– Ой, Джастин, только не это! Я получила достаточно сюрпризов на весь 1994 год, а ведь идет только первая его неделя.
– Ты улетаешь в Париж, Фрэнки. Завтра.
– Ты же прекрасно знаешь, что я не могу лететь с тобой и держать тебя за руку. Кому-то надо и за агентством присматривать.
– Можешь не волноваться, я здесь отлично со всем справлюсь, – ответила она с мерзкой улыбочкой.
– Ты не можешь не ехать!
– Это кто так решил?
Я стала приводить всевозможные доводы, и приводила их до тех пор, пока не поняла, что мне ее не переубедить. Действительно, в том, что касалось самой Джастин, она и вправду была обманута, причем низко, так что Некеру она не должна ровным счетом ничего. К чести ее должна отметить, что она одарила меня двумя чемоданами, набитыми туалетами от Донны Каран, выбранными ею лично специально для меня и необходимыми, по ее мнению, в путешествии, во время которого мне предстоит быть дуэньей наших девочек. Видно, мои наряды отставной балерины, которые так долго терпела Джастин, никак не подходили представителю солидного агентства, были недостаточно, как она тактично выразилась, «взрослыми». Будто я никогда не догадывалась, что мой стиль ее не устраивает!
«Так что тебе остается только собрать дома свою косметичку», – радостно сообщила она. А как мне объяснить все Некеру? Очень просто. Когда мы уже вылетим, она пошлет д’Анжель факс, в котором известит о постигшей ее тяжелой болезни, из-за которой она оказалась вынужденной заменить себя мной. Всем известно, что при воспалении среднего уха летать категорически запрещается, в этом ее уверил ее личный врач, с которым она проконсультировалась.
И что я могла на это ответить? Начнем с того, что Джастин – моя начальница и я не могу ослушаться ее приказа. Кроме того, поняв, что ничего поделать нельзя, можно легко убедить себя в том, что поездка в Париж может оказаться повеселее рутинной работы в Нью-Йорке. Так что прошу меня понять, но я почти простила Джастин еще до того, как она закончила свои объяснения. Да еще эти чемоданы… С той секунды, как я о них узнала, меня стало разбирать любопытство. А вдруг одежда от Донны Каран даст мне новый стимул, которого у меня давно уже не было в моих вечных леггинсах и шерстяных рейтузах? Наверное, только скупость мешала мне самой обзавестись новым гардеробом. А теперь я вроде как и ни при чем.
Штурман сообщил, что мы набрали высоту, я отложила в сторону номер «Аллюра», который листала до этого, откинулась в кресле, прикрыла глаза и стала размышлять о том, как же сильно я ненавижу Пола Митчелла. Не знаю, существует ли человек по имени Джон Пол Митчелл на самом деле, но если да, то я уж как-нибудь его повстречаю и засвечу ему между глаз. Знаете эти рекламные фотографии его продукции, где волосы у девушки развеваются так, как они просто физически не могут развеваться? Волосы, которые хочется съесть как конфетку или намотать на руку и вырвать с корнем. А текст! Ну кто такие тексты пишет? «Волосы, струящиеся волной… Живущие в Гармонии со светом, мерцающие во тьме… Волосы, напоенные силами Земли… Только Пол Митчелл поможет вам в этом…» Слушайте, а ваши волосы мерцают во тьме? Они что, могут фосфоресцировать? И чем это они «напоены»?
И почему это меня бесит именно Пол Митчелл, который всего-то хочет зашибить деньгу, продавая всякие салонные примочки, которые, к примеру, якобы облегчают расчесывание волос (слушай, Пол, ты о гребенках вообще слыхал?), а отнюдь не невинные этюды Хельмута Ньютона, где перевозбужденные доберманы наскакивают на девушек в «Шанели», которые вызывают у меня лишь понимающую улыбку?
Раз в месяц я чувствую себя обязанной просмотреть все свежие журналы, наши и иностранные (поверите ли, итальянский «Вог», добравшись до Нью-Йорка, стоит уже тридцать три доллара!), и выискиваю все фото наших девушек, работающих в Европе. С этим справилась бы любая из диспетчеров, но я предпочитаю делать это сама – так я всегда в курсе того, что нового у европейских стилистов-визажистов, а они посмелее наших нью-йоркских.
Но это был день борьбы с Полом Митчеллом.
По причинам, которые я изложу позже, ни одна из моделей не будит во мне комплекса неполноценности, но одна реклама Митчелла – и я как с цепи срываюсь. Не могу удержаться – мчусь домой и проверяю, может ли моя грива хоть отдаленно напоминать струящуюся волну. А волосы у меня длинные, по пояс. Каштановые, совсем немного в рыжину, но никакого сходства с бриллиантами, не мерцают, и все тут, правда, выполняют возложенную на них функцию – укрывают голову и, кроме того, служат мне утешением с тех пор, как я перестала танцевать. Ухаживаю я за ними, не призывая на помощь «элементы Земли», мне годится обычный детский шампунь.
Убедившись, что волосы у меня не «от Пола Митчелла», я не задерживаюсь у зеркала. Мне и без зеркала известно, что нос у меня в папочку – итальянский, являющийся самой заметной частью моего лица, тонкий, длинный, с горбинкой, – одним словом, аристократический в европейском понимании этого слова. Нос, перед богом и людьми, почти а-ля Софи Лорен, текстовик Пола Митчелла вынужден был бы признать хотя бы это. А глаза у меня карие, в маму, вот они-то как раз мерцающие, не в пример волосам.
Но на главном вопросе Пола Митчелла, живет ли мое лицо «в Гармонии со светом» (Пол, детка, мы обычно пишем «гармонию» с маленькой буквы), я прокалываюсь. Откуда, черт подери, мне это знать? Я обычно смотрю в зеркало при искусственном освещении, а не при солнечном свете, а «гармония» – слово само по себе нейтральное. Я никогда его не слышала применительно к себе. «Обрати внимание на Фрэнки, парень: на редкость гармоничная штучка!» Нет, ничего подобного и близко не было.
Женщины не из мира моделей часто спрашивают у меня, не действует ли на меня «удручающе» то, что я столько времени провожу среди признанных красоток. Они не имеют в виду ничего оскорбительного, просто пытаются поставить себя на мое место. Дело все в том, что с шести до двадцати лет, то есть тогда, когда формируется личность, я танцевала, и за эти годы поняла манекенщиц так, как их не может понять практически ни одна женщина. Будучи танцовщицей, я, как и любая состоявшаяся модель, с ходу проходила все испытания на «ура». Я тоже была рождена «созданной, чтобы стать совершенством». Господи, я ведь прекрасно помню, что это значит – достигать всего, что нужно, без малейших усилий.
