Их чужие дети (СИ) - Таирова Таша (бесплатные серии книг TXT, FB2) 📗
– А я что-то пропустил? Можно с этого места поподробнее?
Бережная поправила кружевной воротничок и склонилась к имениннику:
– Вон в том углу сидит какая-то странная компания, будто все шампура проглотили, а одна девица кукольной наружности глаз с тебя весь вечер не спускает. Да не вертись ты, всю малину спалишь!
Константин поднял голову, и улыбка сошла с его лица. За большим столом в компании коллег сидела его бывшая невеста Эмилия и широко распахнутыми глазами наблюдала за ним. Казанцев усмехнулся и небрежно кивнул в знак приветствия. Левандовская грациозно поднялась и плавно повела плечами в ответ на вопрос одного из своих спутников. Она вышла из-за стола и не спеша направилась к шумной компании медиков.
– Чё за фифа? Почему не знаю? – тихо прошептала Бережная. – Блин, не идёт, а пишет. Одной ногой пишет, второй зачёркивает. Не, идёт она неплохо, – не унималась она, – но только не нашим маршрутом. Нам такие без надобности, точно вам говорю.
Но девушка подходила всё ближе и наконец остановилась, внимательно осматривая гостей. Казанцев встал и медленно подошёл к Эмилии, мысленно признавая тот факт, что она была по-прежнему красива словно богиня.
– Здравствуй, Эми. Какими судьбами?
– Что? Ах это, – она взмахнула рукой, будто танцевала знаменитого лебедя, и неопределённым жестом показала в сторону своих спутников. – Мы в столице на гастролях, вот решили немного расслабиться, выпить вина.
– Гастроли? А какую партию исполняешь ты? – Константин помнил, что два года назад Эмилия танцевала в кордебалете, но по её словам – подавала большие надежды. Возможно, за прошедшее время что-то изменилось в её жизни, кто знает.
– Ах, – устало проговорила девушка, будто на ней держался весь репертуар. – А я удивлена, знаешь ли. Не ожидала увидеть тебя в таком месте.
– А чем это место отличается от других? – насмешливо спросил Казанцев, краем глаза замечая, как неугомонная Галина Ивановна уже что-то шептала акушеркам.
– Ну, я не совсем это имела в виду. Я говорю о том, что ты ходишь, даже танцевал. А ведь мне тогда сказали...
– Да, я помню твои слова, что ты слишком молода, чтобы связать свою жизнь с инвалидом. Прости, Эми, но меня ждут гости, мои друзья и коллеги.
– А это кто с тобой?
– Это сотрудники отделения, где я работаю и учусь.
– Учишься? – Левандовская распахнула глаза и удивлённо заметила: – Но ты же шесть лет учился в академии, чему же теперь тебя могут научить?
– Моей будущей специальности, я акушер-гинеколог, Эми. И здесь со мной сегодня находятся люди, которым я обязан своим будущим. Врачи, сёстры, акушерки, мой Учитель – профессор Симонова. И мои родные.
– Ты... пригласил в ресторан акушерок и медсестёр?
Казанцев усмехнулся и покачал головой – постороннему никогда не понять, насколько переплетены и составляют одно целое действия всех работающих в медицине, начиная от врачей, принимающих решение, сестёр, выполняющих их распоряжения, и заканчивая санитарками, что выхаживают больных. Он смотрел на Эмилию и понимал, что за красивой внешностью нет ничего. Нет, она, наверное, талантлива, она красива, она сложена как сказочная нимфа, но она же бросила его, прикованного к постели, сказав напоследок обидные и страшные слова. Которые он никогда не сможет забыть. И простить.
– Извини, Эмилия, но меня ждут мои гости, всего доброго.
– Костя, подожди. А может быть, нам встретиться завтра, поговорить? Я так понимаю, что ты, – она закусила губу и взглянула на Казанцева, – теперь будешь работать в Москве? Ты же не собираешься в этот твой Уссурийск, не так ли?
– Хм, да, ты права, я остаюсь работать в Москве, только не думаю, что вопрос моего трудоустройства нужно обговаривать с тобой. Ещё раз извини, но мне пора.
Константин резко повернулся и уверенно пошёл к своим гостям, заметив упрямое выражение на лице мамы. Она о чём-то пошепталась с Верой Андреевной, после чего они одновременно поднялись, приглашая на танец сидящих рядом мужчин. Казанцев подсел к столу, где его сразу же окружили приглашённые женщины, и облегчённо откинулся на спинку стула. Прошлое растаяло, будто и не было его.
***
Лилия Анатольевна сжала кулаки и с тоской проговорила:
– Если бы ты знала, Вера, что я тогда испытала. Представляешь, услышать, что твой единственный сын не нужен, потому что он останется прикованным к постели инвалидом. Но самое интересное в той ситуации было то, что я к тому времени уже переговорила с врачами, и они заверили меня, что всё не так ужасно, как показалось изначально. Да, я понимала своими рентгенологическими мозгами, что травма очень тяжёлая, но не смертельная в конце концов! Да, кровопотеря была большая, но мальчик у меня здоровый, сильный, его организм справился бы и с большей проблемой. Плюс ко всему он мокрый был, будто в Неве погоны обмывал! – Она замолчала, несколько раз глубоко вдохнула и поджала губы: – И тут эта су... звонит, короче, и заявляет мне, что Костя инвалид и никому не нужен, в том числе и ей, будущей балерине звездатой. Он когда в себя пришёл, первым делом о ней спросил, – с обидой прошептала Лилия и прикрыла глаза. – Только и беспокоился, что о своём отсутствии в части и об этой чуме.
– Не накручивай себя, Лиль, всё устаканилось, я же вижу, как он работает. Да, устаёт, так мы все не железные, но все операции стоит, а перегрузки у нас сама знаешь какие.
– А у вас среди акушеров много мужчин?
Симонова задумалась, пожала плечами:
– Много ли мужчин среди акушеров и гинекологов? У нас в отделении пока он такой один, а вообще много. Я статистику не веду, но мужчин в этой профессии становится всё больше. Это во времена, когда я только начинала работать, у нас в роддоме их было всего двое. И то один потом ушёл. А теперь мужчин больше, и это, я считаю, правильно. Вообще акушерство, на мой взгляд, всё-таки мужская профессия. Потому что это тяжёлый физический и моральный труд. – Она усмехнулась и грустно продолжила: – У нас в отделении работают девчонки, молодые совсем, которые ещё не рожали. Тоже считаю это не совсем правильным. Ты знаешь, что в давние времена повитухой могла стать только рожавшая женщина? Тут я полностью согласна, хотя их профессор, то бишь я, тоже бездетная особа, которая занималась наукой, когда можно было решить вопрос с детьми. Но тогда вокруг меня даже запаха мужиков не было, которые могли меня заинтересовать. А вот если бы родила, прочувствовала на себе, что это такое, тогда бы до конца понимала эту профессию. Двадцать пять лет переживаю это всё эмоционально. Казалось бы, я вижу всё, понимаю как врач, могу представить, логически домыслить, но не прочувствовать.
– Зато скольким деткам ты жизнь подарила! Я же читала о вашей программе лечения бесплодия, – тут же откликнулась Лиля и улыбнулась. – Поверь, это дорогого стоит, когда люди хотят, а не получается. А тут ты! И всё сразу в жизни меняется, а вскоре и результат на руках. Орущий и записянный!
– Да, тут ты права. Но когда Костя появился, для меня тоже многое изменилось. Знаешь, он мне тоже как сын, правда. И все девчонки к нему относятся как к брату, а старшая, кажется, его усыновит после сегодняшнего вечера. Ты слышала, как она твою несостоявшуюся невестку обрезала? «Ой, я тут о ваше мнение споткнулась! Пардон. Ещё и раздавила. Каюсь». Бережная у нас тот ещё фрукт на ёлке, но сегодня я всецело на её стороне, не надо было тут носом воротить – компания медсестёр ей не понравилась!
– Ладно, пусть себе живёт, но только не в нашей вселенной. Хотя, конечно, в больнице я Костику сказала, что мне внуки пока до лампочки, но так хочется потискать кого-нибудь! Взрослый сын, конечно, хорошо, но маленькие карапузики... Страсть как хочется!
Симонова усмехнулась и глубоко вздохнула:
– А я почему-то всегда думала, что у меня дочь будет. И чтобы обязательно на меня была похожа. Слушай, – она неожиданно посмотрела на подругу, – а почему ты Телегина? Ты фамилию так и не поменяла, что ли?
