Вулканы, любовь и прочие бедствия - Бьёрнсдоттир Сигридур Хагалин (читать книги без .txt, .fb2) 📗
Научное общество Исландии основано в том же — 1918-м — году, в том числе для того, чтобы исправить этот недостаток, и когда в 1938-м при извержении на Скейдарау с ледника хлынула вода, устроили так, что лишь исландские ученые приняли участие в первом разведочном полете над ледником Ватнайёкюдль, чтобы осмотреть каверны к северу от Гримсвётн. Правда, летчик был наполовину датчанин, к тому же освоил специальность у нацистов, но хорошее и полезное может прийти откуда угодно, подмигнул мне папа. Затем он умолк, и лицо у него стало грустное и торжественное: ведь в том самолете находился и покойный Стейнтоур. Девять лет спустя он погиб при извержении Геклы — единственный геолог-исландец, лишившийся жизни во время исследований, он пал смертью храбрых во имя исландской геологии. Когда это произошло, папа учился за границей, но он не забывал, хранил газетную вырезку, словно реликвию, и порой разрешал мне посмотреть.
ТРАГИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ произошел на лавовом поле у Геклы в минувшее воскресенье: Стейнтоур Сигурдссон, магистр, погиб из-за того, что на него упала большая глыба лавы, вылетевшая из лавового потока; смерть наступила мгновенно. Стейнтоур находился там с научно-исследовательской целью и проводил киносъемку близ одного из главных лавовых водопадов, где со склона низвергалась горячая лава. Он стоял рядом с десятиметровым бортом лавового потока, находившегося в движении, и, очевидно, не заметил раскаленный кусок лавы, который обрушился с борта на необыкновенно большой скорости, или ему не хватило времени увернуться. Стейнтоур сразу упал замертво. Глыба лавы ударила ему в грудь, в самое сердце. «Моргюнбладид». 5 ноября 1947
В детстве я много думала о такой смерти: раскаленная глыба лавы в самое сердце. И представляла себе запылавшее сердце и удивление Стейнтоура, когда оно сгорело дотла.
Когда же начала ездить по миру с лекциями о вулканической активности в Исландии, объяснила себе нашу любовь к извержениям таким образом: исландский народ не наблюдал извержения близ человеческого жилья с выброса Катлы в 1918 году до 1947-го с Геклой. За это время ужасы, которые навлекла на них деятельность огнедышащих гор, прочно забылись. Мы выбились из-под владычества датской короны[9] и на пути к обретению независимости протащили вулканическую активность нашей страны в свое национальное самосознание. Вулканы оказались венцом романтических представлений исландцев о связи народа с его землей, и поэтому, когда недра разверзаются и опаляют остров огнем и пеплом, для нас это всегда национальный праздник. Все садятся в машины и едут, докуда доберутся, чтобы лицезреть захватывающее зрелище, пробираются за заграждения, установленные службой гражданской обороны, рискуют жизнью собственной и близких, лишь бы своими глазами увидеть извержение. Взволнованные журналисты берут интервью у архисерьезных геологов, которые в одночасье из пропыленных научных сотрудников превращаются в пророков и народных героев. Самые креативные рестораторы отвозят богачей на самолете к кратеру и подают им жаренные на подземном огне утиные грудки с шампанским урожая текущего года на белых скатертях, и у гостей на зубах хрустит вулканический пепел.
«Мы радуемся, когда наша земля прирастает, — обычно говорила я с лукавой улыбкой, и на этом месте в зале всегда раздавался смех. — Вот почему Исландии не нужна армия. Нам не надо завоевывать новые земли, наша страна сама по себе увеличивается в размерах».
Сейчас у меня другое мнение.
От последствий «Скафтаурских огней»[10] погибла почти четверть населения страны. С тех пор полностью сменились восемь поколений. Мы — потомки выживших, в генах у нас огонь, пепел и голод. Мы не отвечаем за себя — просто огонь влечет нас, как ночных бабочек.
Мы живем на действующем вулкане
Эксплозивные извержения, которые возникают, когда текущая горячая лава соприкасается с водой, у исландцев называются «разрывными». Один из их видов назван в честь острова Сюртсей и того типа извержения, которое происходило, когда этот остров поднимался из океана. Высокий процент мелких частиц увеличивает приток тепла к столбу извержения, чем обусловливается то, что он поднимается в атмосферу выше обычного. Таким образом, базовая лава, соприкоснувшаяся с водой, легко может образовать насыщенную веществами эруптивную колонну, поднимающуюся на высоту 10–20 км, которая при других условиях могла бы течь в виде лавового потока. Аурманн Хёскульдссон, Магнус Туми Гвюдмюндссон, Гудрун Ларсен, Торвальд Тоурдарсон. Извержения. Вулканическая опасность
— Как это, черт возьми, возможно?! Что это такое: на аэродроме Кеблавика извержение, а мы ничего не знали заранее?
Начальник полиции Исландии, вероятно, сейчас орет на сотрудников Метеорологического центра, которые несколько недель кряду безрезультатно пытались привлечь его внимание к необычной сейсмической активности на Рейкьянесском мысе. Сейчас он стоит в помещении координационного центра службы гражданской обороны, вертится вокруг своей оси и кричит в сотовый телефон, который держит у лица, а люди, потоком входящие в помещение, смотрят на него с недоумением.
— Знали заранее? А понятие «степень неопределенности» тебе вообще что-нибудь говорит, а?
Хриплый злой голос, раздающийся в телефоне начальника полиции, принадлежит Юлиусу, директору сейсмологической службы Метеорологического центра; ему не смешно. Это ужасно, это удар, что датчики центра не зафиксировали мелкие толчки перед началом извержения, но таково неудобство извержений на океанском дне. А еще — гигантская эруптивная колонна, которая образуется, когда раскаленная лава вырывается из-под земной коры в океан и прокладывает себе путь на поверхность воды, взмывает к небосводу, рассыпает целые грузовики вулканического пепла над Кеблавиком и на неопределенное время перекрывает авиасообщение над этой частью Северной Атлантики. Самолеты, которые не успели повернуть назад, отправлены на аэродромы Акюрейри[11], Эйильсстадира[12], Наука и фарерского Торсхавна, планы тысячи пассажиров и авиакомпаний сорваны; на рубашке начальника полиции под мышками проступили большие пятна: все это так огромно, так ужасно, так неудачно, и все это свалилось на него!
— Здравствуйте, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ободряюще.
Это главный начальник службы гражданской обороны, ему надлежит принимать взвешенные решения. Но в данный момент не похоже, что он на это способен: его лоб побагровел, взмок, глаза с отвращением блуждают по экранам на стенах. Кому-нибудь обнять бы его да успокоить: все, мол, в порядке, мы пришли, Научный совет собирается, правление службы спасателей входит в помещение; а вот и Милан, главный полицейский чин гражданской обороны, спокойный, со стрижкой ежиком, и плечи у него такие широкие, что он может удержать на них небосвод. Все будет хорошо.
Мы рассаживаемся за запачканным столом для заседаний, все взъерошенные и взбудораженные; директору по безопасности ISAVIA, кажется, не хватило времени переодеться с утра, но это все частности, она сделала все, что надо: компания отменила полеты из аэропорта Кеблавика, задействовала запасной аэродром, включила контроль вулканического пепла в Лондоне, остановила авиасообщение над Северной Атлантикой. После всей этой суматохи на лице у нее написано недоумение.
— Спасибо всем, что пришли на заседание в это время суток, хотя о нем и было сообщено только что, — говорит Милан, окидывая взглядом разношерстую заспанную компанию. — Мы посчитали необходимым созвать Научный совет из-за извержения вулкана возле Рейкьянеса. Кое-кого все еще нет. Представители Агентства по окружающей среде и Метеорологического центра вот-вот подъедут, кофе уже готовится, думаю, мы можем начать. Анна Арнардоттир из Геологического института Университета Исландии, лучше, если начнете вы, пока мы ждем представителя Метеорологического центра. Что нам известно о происходящем на Рейкьянесе?
