Райские птички (ЛП) - Малком Энн (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
А потом я зажгла камин.
Приготовила себе горячий сладкий чай с сухими тостами.
Потом ванна. Которую я трижды наполняла. Кожа сморщилась, как чернослив, когда я вышла.
Но я была жива.
Если это можно так назвать.
========== Глава 3 ==========
На седьмой день он пришел.
На этот раз не ночью. И без маски.
Я ждала почтальона, кажется, его зовут Карл, поэтому открыла дверь, когда раздался стук.
Мои руки даже не дрожали на дверной ручке, сердце не колотилось, а дыхание не было глубоким. Чудо, что я вообще смогла открыть дверь. Но мне это было необходимо. Припасы истощались, и погода обещала, что в ближайшие дни будет холодно, а это означало, что я окажусь здесь в изоляции на несколько недель.
Никто не станет меня искать. Никого не волнует.
Ледяные голубые глаза встретили мой дрожащий взгляд.
Я не закричала, не захлопнула дверь перед его носом и не убежала.
Не кричала, потому что в этом не было бы никакого смысла. Мой ближайший сосед примерно в семи милях отсюда и, вероятно, даже не знал о моем существовании. К тому же, крики не помогут. Никогда не помогали.
Не захлопнула дверь перед его носом по той же причине, по которой не убежала. Я застыла на месте. От страха или шока, я не знала. Куда мне бежать? Дом приковал меня к себе, мне некуда было идти. Он знал это. Я знала это. Поэтому я осталась стоять как вкопанная.
Он моргнул, как будто ожидал моего страха.
Ресницы у него были длинные, темные, обрамляющие пронзительные глаза. Без маски он был неотразимо красив, как я и ожидала. Челюсть у него была выбритая, угловатая, жесткая. Его нос был идеально симметричен, либо он не дрался, либо не проигрывал ни разу.
Его заделанные в пучок волосы были почти такими же белыми, как снег позади него. Он был одет в дорогой костюм и шерстяное пальто, его мускулистое тело занимало весь мой дверной проем.
Он сделал шаг.
Я отпрянула назад, когда его запах снова атаковал мои ноздри своим очарованием.
Он вежливо стряхнул снег с ботинок, прежде чем войти в дом, и тихо прикрыл за собой дверь, все время наблюдая за мной.
— Ты вернулся, чтобы убить меня? — спросила я ровным, но дрожащим голосом.
Он посмотрел на меня еще немного, а затем прошел мимо меня в спальню.
Я последовала за ним на деревянных ногах, мои шлепанцы шаркали вслед за его итальянскими мокасинами.
Он обошел мою кровать и направился прямо к шкафу, почти пустому. Когда целыми днями сидишь дома, не нужны коктейльные платья.
Мой стиль - это толстые черные леггинсы, теплый и мягкий шерстяной кардиган и угги. Такая одежда не только для тепла, но и для защиты. Даже в середине лета их носила.
Шкаф был почти пустой, но мужчина - мой убийца - нашел единственную сумку, которая у меня была, и бросил на кровать.
Я посмотрела на сумку.
Как и он.
Потом я посмотрела на него.
— Собирай вещи, — приказал он.
Я моргнула. Не двигаясь.
И он тоже, пока не прошла почти минута. Я считала. Сорок восемь секунд тишины, зевающей по всей комнате.
— Собирай вещи, — повторил он твердым голосом.
Я словно проглотила наждачную бумагу.
— О чем ты говоришь?
Он вздохнул, долго и целеустремленно.
— Я говорю: собери сумку.
— Зачем?
— Съеденные молью свитера и обвисшие леггинсы, — огрызнулся он. — Похоже, это все, что у тебя есть, — он взглянул на жалкое подобие шкафа. — Мы исправим это, как только выберемся отсюда, — он посмотрел на сумку. — Собирайся.
Я снова моргнула, на этот раз быстро.
— Как только мы выберемся отсюда? — повторила я.
Он кивнул один раз.
— Быстро.
Я сглотнула и скрестила руки на груди.
— Я вообще не выхожу отсюда, если ты не заметил, — тихо сказала я. — Тем более с человеком, который, уверена, может меня убить.
— Лучше быть сильной, чем уверенной, — сказал он. — А я уверен, что люди, которые придут сюда, должны знать о твоей смерти. Вот этому можно поверить, solnyshko*.
Этот комплимент на мгновение потряс меня. Но не звучало так, как будто комплимент принадлежал этому человеку, смотревшему на меня со слегка враждебным безразличием.
Он сказал по-русски, если не ошибаюсь. В старших классах я кое-что учила. Родители позаботились о том, чтобы я свободно владела несколькими иностранными языками - мандаринским и испанским, и еще три более-менее знаю.
Но у него ни намека на акцент. Он был либо американцем в первом поколении, либо преуспел в избавлении от каких-либо определяющих черт своего голоса.
Я сделала ставку на последнее.
В нем было что-то темное, чужое, странное. Он не отсюда.
Мой желудок скрутило от уверенности в том, что произошло до комплимента.
— Ну, они все равно придут, — сказала я тихим голосом.
Гнев, настоящий горячий гнев, вспыхнул в глубине его ледников.
— Что? — прошипел он.
— Они придут, — повторила я. — И ты прав, моя смерть будет неизбежна. Скорее всего, медленная, — я взглянула на сумку. — Потому что я ни за что не упакую сумку и не выйду из дома, — я сделала паузу. — Не могу.
Он расстегнул пиджак, видимо, для свободы движений. Потому что потом он подошел к моему шкафу и выдернул оттуда все вещи, запихивая их в сумку. Я стояла, приклеив ноги к полу, язык к нёбу, и наблюдала. Я молча позволила ему сложить мои скудные пожитки в одну сумку.
Он поднял глаза.
— Я предполагаю, что у тебя в ванной есть аптечка, полная наркоты, которые тебе понадобятся?
Я моргнула.
— Наркоты?
Он коротко кивнул.
— Антипсихотики, антидепрессанты. Усиливающие. Успокоительные. Валиум, Лоразепам, Прозак, — перечислил он с нетерпением и злобой.
— Я их не употребляю, — тихо сказала я.
Раздражало, что каждая частичка меня сжималась в его присутствии. Не то чтобы я была очень сильной. Но хотелось бы думать, что у меня больше сил для сражений в такой ситуации.
Но, как я уже неоднократно узнавала, никакой борьбы внутри меня не было. Только неудача.
Он постучал указательным пальцем по штанине. Возможно, незначительное проявление раздражения. Но я была уверена, что для него это маленькое подергивание было равносильно удару в стену.
Я не знала, откуда мне это известно. Я просто поняла.
— Неудивительно тогда, почему ты в такой жопе, — пробормотал он почти про себя.
Я услышала. Всё, что осталось от моей силы, лежало среди разбитых осколков. У него было ко мне полнейшее отвращение.
— Ты даже не представляешь, через что я прошла, — прошипела я.
— Нет, не представляю, — согласился он. — Но предполагаю, что это было ужасно. Уродливо. Злобно. К сожалению, ужасное, уродливое и злое не удивительно и не редко, — он подошел к моей тумбочке, теребя раскрытую книгу. — Невозможно найти человека, которого ни разу не затронул ужас. Некоторые только слышали, другие пережили, многие наполнены этим ужасом.
Он поднял книгу и сунул в сумку. Я не успела рассмотреть этот странно задумчивый жест, как его жестокость и безразличие вернулись.
Его глаза сфокусировались на мне, когда он застегивал молнию на сумке.
— Так что в этом нет ничего особенного, и это не повод сдаваться. Потому что после ужаса есть два варианта. Ты выживешь. Или нет. Вот и все. Третьего варианта нет. А ты каким-то образом нашла способ болтаться между. Ты должна выбрать. А сейчас я заставляю тебя действовать. Поэтому, откровенно говоря, солнышко, мне плевать, через что ты прошла, потому что ты не особенная. Люди переживали и похуже, и они выжили. Меня не волнует твое прошлое, но я обеспечу тебе будущее. Почему? Я не знаю. Но мое решение принято, а я не так легко отклоняюсь от принятых решений.
С этими словами он вскинул сумку на плечо, пересек комнату, схватил меня за руку и потащил за собой.
Как только я поняла, куда он направляется, я начала бороться.
— Отпусти меня! — я закричала, извиваясь, вырываясь от него.
Но это было бесполезно, его сильная рука обхватила мою костлявую руку: я была слаба от недоедания и… жизни. Поэтому он продолжал тащить меня к предвестнику гибели.
