Лучи любви - Хагерти Дениз (мир книг TXT) 📗
– Мэг, ты меня слышишь? Я заеду за тобой на похороны. А сегодня наш поход в театр отменяется. Было бы невежливо по отношению к Кэролайн. – Генри невесело рассмеялся. – Она очень трепетно относилась ко всему, что касалось ее особы.
Мэг не нравилась прозвучавшая в словах Генри ирония.
– Что ты имеешь в виду?
– Да так, милая, долго объяснять.
Мэг почувствовала, что Генри очень устал и напряжен.
– Я только что от Уайтов. Ты не представляешь, что там творится! Грозовое затишье. Аннабел рвет и мечет, что душеприказчиком назначена не она, а адвокат Кэролайн, и смотрит на меня, как на врага. Бет уже спит и видит приемы, которые она будет закатывать в Окридж-холле, и заранее ненавидит каждого, кому достанется хоть серьга из драгоценностей тетушки. По-моему, они подозревают, что я по ночам таскаю из Окридж-холла серебро. Эти идиоты рассматривают меня как потенциального соперника. Но они напрасно беспокоятся.
– Почему ты так уверен? – Мэг вспомнила, что по рассказам Генри Кэролайн была неизменно добра к нему и сам он долгое время жил в Окридж-холле.
– За последнее время она сильно ко мне охладела.
– Почему?
– Ну я же сказал, что она очень трепетно относилась к своей особе, а я имел неосторожность подшутить над ее маленькими слабостями. – В трубке послышался короткий сухой смешок. – Если она и намеревалась мне что-то оставить, то только не свой драгоценный Окридж-холл. Ей хотелось, чтобы владельцем стал тот, в ком течет благородная кровь Феннелов. Да мне ничего и не нужно. Я богат и, черт побери, добился всего сам. Извини, Мэг, у меня масса дел, до пятницы.
Мэг положила трубку. Итак, Кэролайн больше нет, и, видимо, теперь связь с семьей матери окончательно оборвется. Не побывать ей и в Окридж-холле. Нельзя сказать, что Мэг так уж страстно жаждала увидеть знаменитое поместье, но что-то, видимо, то, что ее отец называл генной памятью, заставляло щемить сердце, когда она перебирала фотографии родового материнского гнезда.
В пятницу Мэг ждала Генри у подъезда со скромным букетом белых роз. На ней было надето черное, сохранившееся с похорон родителей платье. Жизнь приучила Мэг к бережливости. Впрочем, она не была жадной. Напротив, за понравившуюся книгу или подарок могла отдать последний шиллинг, а потом жестко экономить на еде. Да и на наряды особенно не тратилась. Как ей ни хотелось выкинуть все, что напоминало о смерти родителей, платье она оставила.
Церковь была полна народу. Среди собравшихся Мэг увидела нескольких политических деятелей, чьи лица часто мелькали на полосах газет, и известных театральных актеров. Повсюду, даже под ногами людей, были цветы. Вездесущие репортеры вели себя почти благопристойно. В центре их внимания была семья Уайт. Аннабел и Бет выглядели очень эффектно в черных дорогих платьях и шляпах с длинным прозрачным крепом. Аннабел, казалось, безутешно рыдала, но когда Генри подвел к группе родственников Мэг, миссис Уайт оторвала от лица платок: глаза ее были совершенно сухими и смотрели на Мэг злобно, с непонятным испугом.
– Почему нет заупокойной мессы? – услышала Мэг приглушенный шепот за спиной.
– Покойная была атеисткой.
Тихо звучала, видимо, любимая музыка Кэролайн. По щекам Мэг заструились слезы. Она вспомнила родителей. Ей стало жаль их, Кэролайн и себя. Бет из-под огромной шляпы покосилась на Мэг и поднесла к лицу платочек. В ее глазах читалось осуждение: как смеет эта нищая девица плакать вместе с нами? Генри заметил ее взгляд и сжал Мэг руку. Он выглядел постаревшим.
Все-таки Генри был очень привязан к Кэролайн. Мэг мысленно устыдилась своей жалости к собственной персоне.
Начались речи. Первым выступил член парламента и известный оратор. Его речь была блестяща и многословна. Он не обошел вниманием ни одну из заслуг Кэролайн, среди которых были и щедрая благотворительность, и покровительство искусствам. При этих словах один из присутствующих актеров бурно разрыдался. Когда речь зашла о восстановлении жемчужины Англии – Окридж-холла, Аннабел театрально заломила руки и красиво застыла перед нацеленными на нее фотоаппаратами.
По окончании процедуры похорон Генри указал Мэг на заметно оживившихся Уайтов.
– Скоро начнется самое интересное – оглашение завещания. Ты пойдешь?
– Зачем? – Мэг чувствовала себя смертельно усталой и опустошенной, кроме того, девушку очень задевало поведение Аннабел и Бет, демонстративно подчеркивающих неуместность ее присутствия здесь. Казалось, они были встревожены. Но почему? Мэг не хотела разбираться и поспешила домой.
– Я отвезу тебя, – предложил Генри.
– Спасибо, я возьму такси. – Она понимала, что Генри должен остаться.
Выйдя из церкви, Мэг поежилась от холода. За время церемонии погода резко переменилась. Ясное с утра небо заволокли тяжелые тучи, дул резкий, пронзительный ветер и лил холодный дождь. Пока Мэг металась по тротуару, безуспешно пытаясь остановить такси, платье ее совершенно промокло и липло к телу. Мокрые кудряшки волос лезли в глаза, в рот. Вот бы меня сейчас показать этой респектабельной публике и представить: «Племянница Кэролайн Хартон», – думала она, вытаскивая ногу без туфли из неизвестно откуда взявшегося коричневого ручейка, бодро текущего по асфальту. Достав размокшую туфлю, Мэг спряталась под козырек крыльца двухэтажного дома и приготовилась пережидать дождь. Она уже жалела, что не поехала вместе с Уайтами на оглашение завещания. В конце концов, как ближайшая родственница она имела на это полное право. Сидела бы сейчас в тепле, а не торчала, как бездомная кошка, на улице.
При слове «кошка» Мэг вспомнила, что перед уходом закрыла балкон, а Пират имел обыкновение выползать погреться на солнышке. Бедное животное! Мэг представила, как он, вымокший, отчаянно скребется в запертую дверь, и вылетела под дождь. Такси по-прежнему не было. Она покорно возвратилась на крыльцо. Сколько раз говорила себе, что в этом распрекрасном климате нельзя выходить без зонта!
Мэг еще раз ругнула себя за легкомыслие и стала перебирать впечатления прошедшей печальной церемонии. Ближайшие родственники! Мэг сравнила надменные, надутые физиономии Уайтов с открытым лицом Кэролайн. Да, тетушка была совсем другой. Может, со временем они могли бы сблизиться. Мэг не раз возвращалась к фразе Кэролайн о том, что она покажет ей нечто удивительное. Это могло быть все, что угодно – от фамильных драгоценностей до редкого растения, – но звучало интригующе. Хотя что мучиться тем, чего никогда не узнаешь, философски рассудила девушка, пытаясь отжать тяжелый от воды подол. К счастью, в этот момент с шумом остановилось такси, и Мэг юркнула в душный теплый салон.
Первым делом, попав домой, она бросилась к балкону. У бедного Пирата хватило ума спрятаться под стул, и он выглядел значительно лучше своей насквозь промокшей хозяйки. Мэг бережно посадила недовольного кота в кресло и укутала пледом.
Она с облегчением вздохнула, очутившись в знакомой, уютной обстановке. Квартира Мэг находилась на третьем этаже и окнами выходила в небольшой тихий сквер. Квартира была небольшая – спальня, крохотная гостиная, кухонька и ванная. В соседней квартире жил пожилой отставной военный. Часто по вечерам он заходил к Мэг выпить чаю и обсудить последние политические новости. Когда Мэг продала родительский дом, она перевезла сюда лучшую мебель. У газового камина стояли два кресла, обитые мягкой вишневой кожей. Стены украшало несколько неплохих, написанных маслом пейзажей и два бронзовых канделябра эпохи королевы Анны. На полу лежал мягкий, пушистый ковер коричневато-оранжевых оттенков. Больше всего Мэг любила большой письменный стол, который несколько выпадал из стиля комнаты, но она ни за что не рассталась бы с этим «гиппопотамом», потому что за ним работал ее отец.
Сняв мокрую одежду, Мэг с наслаждением окунулась в горячую ванну, надеясь смыть все неприятные впечатления дня. Выйдя из ванной, она закуталась в длинный махровый халат и свернулась клубком в небольшом кресле. Ее знобило, перед глазами стояло лицо покойной с непонятной лукавой усмешкой. Сейчас все Феннелы должны уже собраться у адвоката Кэролайн для оглашения завещания. Вот уж где бурлит жизнь, вяло подумала Мэг. Она приняла аспирин, отключила телефон и легла. Пират, громко урча, устроился в ногах.
