Жара в Архангельске (СИ) - Стилл Оливия (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗
— Не придёт Целкина, — процедил Салтыков сквозь зубы, едва нажав на «отбой».
Кузьке не понравился его тон. Однако решил не нарываться.
— Целикова вроде, — осторожно поправил он.
— Всё одно, — Салтыков досадливо сплюнул, — Целка она и есть целка. Не нравится ей, видите ли, что встреча форума на квартире. За целку свою боится…
Последняя фраза не удержала Павлю от ехидного смешка.
— А давайте на форум залезем, вдруг кто-нибудь ещё изъявил желание прийти на встречу! — и Салтыков, недолго думая, уселся перед монитором.
— Ну чего там? — полюбопытствовал Павля, заглядывая через его плечо в монитор, — Опять Лоли чего-то написала… Очередную тупость, наверное. Можно даже не читать…
— Да ну её, — отмахнулся Салтыков, — Во, Ириска хочет к нам присоединиться!
— Слышь, Андрюх, а чё ты её не забанишь? — пустил булавку молчавший до этого Ккенг.
— Кого, Ириску?
— Да не Ириску! Москвичку эту тормознутую, Оливу!
Салтыков отвёл взгляд.
— Дык, вроде не за что пока…
— А чё не за что? Ясно же сказано — форум только для студентов АГТУ! Она студентка АГТУ? Нет. Вообще левая какая-то. Да ещё флудит не по теме…
— Мы все флудим, — не очень уверенно заступился Салтыков.
— Мы это мы. Нам можно, — заржал Флудман.
— Не, Андрюх, серьёзно…
— Ладно, это… Поехали лучше за Ириской, — Салтыков поспешил свернуть этот неприятный для себя разговор.
— Куда, в Северодвинск? Автобусы-то уже не ходят!
— Да с чего! — выпалил он, — У меня батина машина есть! Ща поедем — полчаса туда-обратно, захватим её — и назад!
— Как ты поведёшь машину, ты же бухой! — укоризненно произнёс Бивис.
— Не такой уж я и бухой, — Салтыков уже торопливо надевал в прихожей куртку.
— Смотри, там гололёд, — Бивис всё ещё пытался образумить брата, — Не гони там особо, слышь? А то как в прошлый раз попадёшь на ремонт — батя тебе тогда точно голову поперёк резьбы отвинтит…
— Едем! — только и воскликнул Салтыков и, не дожидаясь лифта, ринулся вниз по лестнице.
Несмотря на сильный мороз, машина завелась с пол-оборота, и уже через десять минут Салтыков, хмельной и отчаянный, гнал по обледеневшей трассе Архангельск-Северодвинск, втопив, что называется, на всю железку. Пьяному, как известно, море по колено, так что не прошло и получаса, как он уже мчался назад, везя с собой в машине девчонку-первокурсницу с юрфака по имени Ира, а по нику на форуме — Ириска.
— Ой, не гони! — взвизгнула она, замирая от страха, однако Салтыков, словно гонщик Шумахер, не сбавляя бешеной скорости, удачно вписался в поворот и, оглянувшись на свою спутницу, улыбнулся ей одной из своих самых обаятельных улыбок.
Ириска, едва оправившись от испуга, радостно улыбнулась ему в ответ. Ей до сих пор не верилось, что всё это настоящее: ясное звёздное небо, гон по ночной трассе с обаятельным и бесстрашным парнем за рулём, который только ради неё предпринял такое далёкое и опасное путешествие, и теперь везёт её из сонного скучного дома, где она полчаса назад сидела на диване с попкорном и смотрела телевизор, коротая пустой рождественский вечер, туда, где ждёт её море веселья и много красивых мальчиков, среди которых Он, конечно же, более всех будет снискивать её расположения. То, что она понравилась Салтыкову, Ириска угадала почти сразу тем особенным женским чутьём, в основе которого лежит та самая интуиция, чей голос, как правило, редко ошибается.
Ириска ещё раз через зеркало кинула осторожный взгляд на Салтыкова. Лицо его, квадратное, с некрасивыми очертаниями и не очень чистой кожей, в сумраке машины и в отсвете ночных фонарей показалось ей прекрасным, почти совершенным: Ириска поймала себя на мысли, что именно такой и должна быть истинная мужская красота. На мгновение ей показалось, что всё это сон: она заснула нечаянно на диване перед телевизором, сейчас проснётся и окажется опять в той же комнате, и выяснится, что никуда она не ездила ночью в машине с этим безбашенным парнем.
Салтыков же время не терял: он беспрестанно молол языком всякую чушь, которая — он знал это — не могла не нравиться любой девчонке. Несмотря на двадцать лет отроду, за плечами у него был достаточно большой опыт соблазнения, и он давно усвоил, что главное в обращении с бабами — это уверенность в себе и хорошо подвешенный язык. А так как и с тем, и с другим у Салтыкова проблем не было, то и чувствовал он себя вполне комфортно. Он покосился на сидящую рядом Ириску и быстро оценил ситуацию.
— Хочешь быть первой леди на Астуде? — вдруг спросил он её, — Хочешь, или нет?
— Хочу, — вспыхнув, произнесла Ириска.
— Значит, будешь, — заверил её Салтыков, — Такая красивая девушка, как ты, просто обязана стать королевой.
Ириска зарделась от похвал. «Да иначе и быть не могло! — самолюбиво подумала она, глядя на себя в зеркало, — Кто бы сомневался в том, что я — королева!»
На въезде в город Салтыков остановил машину и быстро выскочил из неё, оставив в салоне недоумевающую Ириску. Но буквально через минуту он появился, вручая ей роскошный букет из красных роз.
Ириска была на седьмом небе от счастья. Салтыков же, взглядом знатока оценив эффект, который произвели на неё красные розы и его красивые слова, с чувством удачно начатого дела припарковался у своего подъезда.
Глава 9
Вечеринка была в самом разгаре. Бутылка коньяка, которая стояла в баре, уже давно была выпита, равно как и водка; за пивом посылалось дважды. Парни, уже довольно пьяные, безо всяких церемоний развалились на диване и курили прямо в комнате, что вообще-то в доме Салтыковых было не принято. Но сегодня мало кто помнил о том, что принято и что не принято; к тому же девушек, кроме Ириски, больше не было, а право волочиться за нею прочно закрепил за собой Салтыков. А поскольку Салтыков давно уже занимал место лидера в компании, он пользовался таким авторитетом, что даже выскочка-Ккенг, который по жизни всех опускал, прислушивался к его мнению и к нему одному из немногих относился с уважением. Павля, на правах близкого друга, общался с ним запанибрата, а для Кузьки и Флудмана Салтыков был чем-то вроде Мао Цзэдуна для китайцев шестидесятых годов. Они почти преклонялись перед его авторитетом, особенно Флудман; казалось, прикажи только Салтыков — и он руку сожжёт за него.
Салтыков имел особый талант снискивать расположения всех людей, причём он чётко, почти до автоматизма разграничивал стили общения с парнями и с девушками. Он знал, что к каждому нужно обращаться по имени, и он обращался по имени к каждому из своего многочисленного окружения, подчёркивая при этом различия между парнями и девушками — всех парней он называл «Паха», «Миха», «Лёха», придавая своей интонации как бы уважение к их брутальности; девушек же, всех без исключения, он называл уменьшительными именами «Машенька», «Наденька», «Оленька», будучи уверенным, что, раз они девушки, слабый пол, то им по определению должно нравиться это сюсюканье. Кроме интонационных разграничений, которыми пользовался Салтыков, было в его характере ещё одно свойство, которое не могло не подкупать людей. Свойство это была лесть.
Салтыков льстил всем, кому, по его соображениям, надо было понравиться, и зачастую сам не думал того, что говорил. Он знал, что не только девушки, но и парни обожают комплименты, и он не скупился на них, особенно если человек, которому он льстил, мог быть ему чем-то полезен. Он льстил всем по стандартной, избитой схеме: Ккенгу, например, зная, что тот очень горд и честолюбив, говорил: «Серёга, я никогда не сомневался в том, что ты далеко пойдёшь»; Славе Шальнову, который серьёзно занимался бодибилдингом и носил на форуме громкое имя Гладиатор, он говорил при встрече: «Славон, ну ты Шварценеггер!» О девушках и говорить нечего: все у него были красавицы и умницы. Причём и тут он находил тонкую грань: девушкам с умными мозгами и внешностью крокодила он говорил, что они красавицы, а симпатичным дурочкам — что они умницы. И то, и другое — Салтыков знал это — имело наибольший эффект именно в такой интерпретации. Лесть его зачастую была грубой, комплименты пошлы и избиты, но они всё же достигали своей цели.
