Мой ребенок Тигра (СИ) - Мэйз Евгения (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
— Конечно, — в очередной, уже бесчисленный раз ответила ему Оля, поцеловав мягкую щечку. — Обязательно приедет.
Ей было проще согласиться с ребенком. Нежели объяснять ему почему этого не случится.
— Дооон! Дооон! Диннн! Дооон!
Дверной звонок, прозвучавший в двенадцать часов, был мягким, чем-то напоминающим детство, но тем не менее неожиданным. В это время дня и ночи Багдасарова не ждала никого и не привечала, даже надежного и преданного балагура Темку. У нее были специфичные соседи и консьержка — бабульки с активной жизненной позицией. Они патрулировали дворы и знали практически всё о каждом, а Багдасарова — она не желала перешептываний за спиной, планируя прожить здесь какое-то долгое время. Рядом был детский сад, средняя и спортивная школа, а сплетни… Взрослые имеют свойство говорить при детях, а те дразнится и делать из других детей изгоев.
— Кто там?
На лестничной клетке не было никого. Задав свой вопрос, Ольга практически тут же почувствовала себя глупо.
— Дооон! Дооон! Диннн! Дооон!
Она вновь посмотрела в глазок, увидела изменившийся цвет лестничной клетки, как будто кто-то взял и расстелил под ним цветастый платок и нахмурилась. Платок — не был платком вовсе. Это действительно был букет, состоящий из множества маленьких соцветий — белого, кремового, нежно-салатового, розового и сиреневого цвета, контрастирующий с темно-синим цветом стен и заваренной шахты лифта.
— Дооон! Дооон! Диннн! Дооон!
Звук повторился еще раз и еще раз. Ольга убавила громкость, посмотрев в сторону смартфона, на кнопки вызова охраны и даже на трубку, связывающую ее с комнатушкой одной въедливой петербуженки, охраняющей вход в подъезд.
— Римма Георгиевна, кого вы только что пропустили ко мне?
Старая дева ни за что бы не сделала этого так просто. Она была тертым калачом, и Олька не раз и не два видела, как на нее не действует, разбивается, словно морская волна о гранитный утес, магия конфет и шоколадок.
— Так мужа!
Столько убежденности и правоты было в ее голосе, что Ольгой тут же овладела досада и огромное желание прокричать в трубку: «дура!»
— Вызовите, пожалуйста, полицию.
Ольга говорила спокойно, но на самом деле испугалась.
— Оленька, может быть все-таки простить его? — внезапно заворковала в трубку, явно чем-то растроганная и очарованная женщина. — Он виноват и совсем не участвовал в жизни сына.
Карпов научился кое-чему на зоне — очаровывать бабулек глубоко бальзаковского возраста! Оля посмотрела в глазок еще раз, а потом принялась набирать номер телефона полиции.
— Тебе придется впустить меня, выслушать и постараться простить.
Голос за дверью не был похож на голос бывшего мужа. Он был другим и звучал так, как будто бы принадлежал карлику — откуда-то снизу. Она вспомнила «платок», сбросила исходящий звонок и потянулась к замкам.
— Меня не было с тобой все это время, но тебе придется выслушать меня.
Ольга открыла дверь и чуть было не потеряла равновесие, вцепившись в плечи того, кто стоял на ее коврике, у самой двери, держа в руках самый большой букет гортензии из всех, видимых ею. Он почему-то стоял на коленях.
— Что случилось? — спросила она, проигнорировав цветы. — Почему ты в таком виде?
Тигр не отвечал, но улыбался ей, вздернув уголок губ.
— Тигран?
Шли секунды. Она смотрела на него, сверяя это все с тем, что чувствовала и придумала себе. Она накрутила себя за считанные секунды.
— Почему ты молчал все это время? Ты понимаешь, о чем я подумала? Я в полицию могла позвонить! В охрану…
— Не позвонила?
Хамиев задал вопрос только когда она выдохлась и тут же добавил так просто, коротко и кажется, что не продумано быстро.
— Прости меня.
Ольга поняла почему он молчал — Хамиев репетировал и проговаривал то, что не произносил никогда.
— За что ты просишь прощение?
— За все, что я наговорил тебе когда-то.
Ольга даже брови приподняла, скрестив руки на груди. Она вопреки всем прошлым ожиданиям не испугалась, не заперлась, не отказалась говорить с ним. Багдасарова осталась, на мгновение «раскрылась», потянувшись и забрав у него цветы. Они были тяжёлыми и были больше похожи на туго связанный сноп.
— Октябрь в этом году холодный.
Он не понял ее, но обнял за бедра, стоило ей сказать следующее.
— Этих цветов уже не найти.
— Это подарок от матери.
— Жаль, что не от тебя.
Ольга подняла лицо к потолку. Странным образом — ее больше пугала мать Тиграна, нежели он сам. Теперь ей стало тревожно, но пока еще не так, чтобы нырнуть обратно в квартиру и запереться на все замки сразу.
— И от меня, — проговорил он с неким неудовольствием в голосе. — Вёз, считай, через всю страну.
Потом он прижал ее к себе, вжался лицом в ее бедра, провел по ногам. Да так и замер так.
— Прости за все что сказал тебе и за то, как относился к тебе, считая меркантильной и расчетливой стерве.
Сердце Ольги скакнуло к самому горлу.
— Почему ты просишь у меня прощения за все теперь?
Почему его мать решила извиниться сегодня, а не неделю или месяц тому назад? Она всегда могла узнать ее адрес, через ту же Ирину Александровну. Случилось что-то, что заставило эту женщину растрогаться и испытать прилив благодарности, чтобы сделать подарок кому-то.
— Я плохо думал о тебе и подозревал в черт знает чем, — он долго не отвечал, прежде чем сказал это, — тогда, как ты заботилась о моем сыне, растила и всегда считала своим.
Хорошо, что он держал ее, иначе… Мир покачнулся, став вязким. К ее глазам прилили слезы, затуманив картинку вокруг.
— Оль?
Букет выпал из ее рук и даже ударил его по голове, вызвав непереводимую смесь ругательств на армянском, чеченском и русском языках.
— Твоем сыне?
— Не смей падать в обморок!
Настал ее черед не отвечать ему, а просто смотреть, проглатывать слезы и ждать, когда он скажет все, чтобы осознать и принять решение, как действовать дальше, какой способ выбрать, чтобы противостоять ему.
— Чего ты испугалась?
Тигран Хамиев никогда не был идиотом. Он уже знал, что (а в данном случае кто) является ее ахиллесовой пятой.
— Никто не заберет его у тебя, — проговорил он, взяв лицо в плен своих горячих пахнущих влажной травой рук. — Ты слышишь?
Тигран целовал ее, не получив хоть какого-то ответа, часто-часто прикасался к губам, а потом задержался и поцеловал по-настоящему — очень нежно и бережно. Как во сне.
— Ты — его мать, — проговорил он наконец, просто прижав ее к себе. — Ты и никто другой!
Он вновь отстранил ее от себя, посмотрев в глаза и больно сжав плечи. Это, пожалуй, помогло ей прийти в себя и осознать, что все реально и никакой не сон.
— У него не будет другой.
— А как же Гоар Микаэловна? — голос Оли сел, она кашлянула, чтобы прогнать спазм. — Хочу знать все!
Тигран смотрел на нее, слушал крепнущие требования, а еще мучил своим молчанием.
— Почему ты поверил ей? Почему мой сын неожиданно стал твоим?! Почему ты говоришь мне то, что давно известно мне?
— А можно потише?! — раздалось рядом неожиданно резко и звеняще. — Здесь люди спят между прочим!
Соседка решила показать кто здесь главный или просто спешила проветрить свой длинный любопытный нос.
— Пошла отсюда! — цыкнул на нее Тигран.
Соседка в ответ на это пискнула и исчезла за железной створкой.
— Зря ты так, — Ольга потянулась за букетом. — Она вызовет полицию и это…
— Головная боль, — закончил он за нее.
Ей показалось, что тоже устало, но ее волновало другое: что он узнал такого, что позволило ему так смело называть ее Макара своим?
— Точно.
— Мы не поговорим.
Тигран подобрал букет, открыл дверь и неожиданно затолкал Ольгу в квартиру, как если бы спешил закрыть от кого-то.
— Это он на меня погнал! — раздался голос Ритки. — Ольгу вот еще прессует!
