Персональный ад моей души (СИ) - Флёри Юлия (мир книг TXT) 📗

 -- С чего вы это взяли?

 -- Ну, как же, он мог тебя сейчас защитить, как-то оградить, а вместо этого стоит, молчит. Ну, какой из него отец и муж, никакой ведь. Вот меня он любил, правда. – Лера с нескрываемой гордостью произнесла эти слова. – Вовремя на путь истинный наставил, заставил аборт сделать, правильно Саш, так и надо было. Я только сейчас поняла: не хотел просто, чтобы я с тобой мучилась, так? А тебя вот не жалеет, значит не любит. Что же, тебе решать, но скажу точно: развод я ему не дам. Просто из вредности.

 После слов об аборте, рот открыли даже Райковский со своей женой, Марина Игоревна, лишь страшным глазами на сына взглянула, не веря, но он продолжал держать глухую оборону, Кристина так и вовсе прослезилась и только изредка всхлипывала, повисла неприятная тишина.

 -- Всё сказала?

 Синицкий встал, но добавить действительно Лере было нечего, унижаться перед всеми она точно не собиралась, могла бы конечно сказать, что спала с «женихом», что беременна от него, это точно был бы удар ниже пояса, Синицкий наверно чего-то подобного и ожидал, но стало так мерзко находиться среди всех этих лживых лицемеров. Они ведь только делали вид, что поражены, на самом деле им всё равно, только бы честь и достоинство не потерять в глазах общества, хотя откуда этому достоинству взяться? Посидела ещё немножко, посмотрела, улыбнулась и тихо встала.

 -- Нет, не всё, но думаю, на сегодня хватит.

 И вот, вроде она уже уходит, даже сделала несколько шагов, как в сердце больно кольнуло, в глазах мелькнуло что-то… и сама не могла себе объяснить, что именно она увидела, что её так задело, только обернувшись, поняла, что не ошиблась. Это её кольцо, то самое, которое она выбирала для помолвки, теперь оно на пальце у этой девки. Тут нервы сдали, ни о какой выдержке не могло быть и речи, в голове вмиг помутнело, а может и прояснилось, но настолько резко, словно удар, откуда не ждала. Синицкий за её взглядом проследил и уже в следующее мгновение, когда она посмотрела в его глаза, Кристину собой заслонил, но было поздно. Лера бросилась в их сторону, и только сильные мужские руки смогли её удержать.

 -- Дрянь… шлюха, сними…

 Вряд ли по редким гневным словам можно было что-то понять, Кристина только испугалась и в диванные подушки вжималась.

 -- Ты, сволочь… ты права не имел, это моё кольцо!

 Лера отчаянно боролась, удары её рук приходились по его лицу, шее, груди, но вырваться было нереально. Редкий камень в эксклюзивной оправе перепутать с чем-то другим было просто невозможно, уникальный размер, уникальный цвет, уникальная форма. Леру просто колотило от возмущения и обиды, но она сама отступилась от Синицкого, с силой толкнув того в грудь.

 -- Снимай кольцо! – Прокричала она изо всех сил, так, что бедная девушка и плакать перестала, сразу поняла, о чём говорят и кольцо сняла, на дрожащей руке протянула украшение, а Лера с силой по этой руке ударила и кольцо отлетело в сторону, она склонилось над Кристиной и зло сверкнула глазами.

 -- Я секонд не ношу… тем более после шлюх своего мужа. До встречи в суде, любимый!

 Развернулась, чтобы уйти и под ноги попалось всё то же злосчастное кольцо, его она отшвырнула в сторону с невероятной злостью.

 -- А знаете, вам всем самое место в этом гадюшнике. – Бросила напоследок и громко хлопнула дверью.

 Выходя она слышала, как начинает завывать Кристина, как поднялся галдёж, а самое смешное во всём этом то, что никто в этой ситуации не пожалеет саму Леру, да и не нуждается она в этой жалости, только обидно, что столько лет на этого гада потратила.

 Как добралась до квартиры, не помнила, вроде только из дома Синицкого вышла, как уже у себя на диване сидит, при этом телевизор идёт, но по каналу ничего не показывают, только шум непонятный. В то же мгновение ощутила жуткую слабость и усталость, прямо на диване и уснула. Просто очень обидно.

 В доме Синицкого же, до сна было далеко. Около полуночи уехала скорая, которая оказывала помощь большинству из присутствующих, Кристине и Марине Игоревне сделали укол успокоительного, Синицкому-старшему и вовсе рекомендовали пройти обследование.

 -- Она спит?

 Райковский сидел в кабинете, жену отправил домой, а самому не терпелось узнать подробности.

 -- Только уснула.

 Синицкий закрыл дверь кабинета и тяжело выдохнул, казалось, первый раз за весь вечер. В баре налил себе коньяк, но лучше бы водки, так как сейчас не до удовольствия, напиться бы и забыть всё как страшный сон.

 -- Про аборт это что, правда?

 -- Правда.

 -- Саш, ты серьёзно заставил её это сделать?

 -- Серьёзно.

 -- Но…

 Сказать было нечего, поэтому Игорь только налил себе и так же залпом опустошил бокал.

 -- Я и не думал, что у вас было всё так серьёзно. Не хочешь рассказать?

 -- Не хочу.

 Синицкий рухнул на диван, под ним раздался приятный скрип кожи, глаза просто на автомате стали закрываться.

 -- Поэтому она тогда уехала?

 -- Я бы сказал, сбежала. Я чувствовал, что что-то не так, но у нас тогда сделка важна была, пришлось ехать. Вернулся, всё на месте: вещи, украшения, даже духи её, а Лерки нет. Просто нет и всё. Знаю, что виноват, поэтому и чувствую себя так отвратительно, поэтому и встречи с ней не искал.

 -- А зачем же она вернулась?

 -- Не знаю, может, чтобы отомстить. – Он пожал плечами и крепко зажмурил глаза, до боли, до разноцветных кругов, сцепил зубы, пережидая внутреннюю боль. – Я мог бы пойти ей на уступки, всё отдать, и отдал бы. Просто не могу отпустить её. Знаю, что права не имею держать, но отпустить не могу. Что угодно ожидал увидеть, когда она вернулась, что угодно, только не ту равнодушную улыбку, которой она меня встретила. Пусть бы ненавидела, только не эта улыбка, смотрела на меня как на пустое место, словно не было ничего этого.  

 -- Поэтому ты с Кристиной не живёшь?

 -- Мне показалось, что всё ещё можно вернуть, речь готовил, волновался. Пришёл к ней, а она, представляешь, с Борисом своим… ну, с этим, с которым раньше встречалась. Так вот он мне дверь тогда открыл, в одних штанах стоит. Не знаю…

 -- И что теперь делать будешь?

 -- Я должен дать ей развод. Любым способом. Убедить, обидеть… не знаю, что угодно. Только бы не держать её больше. Я знаю, как ей сейчас плохо, но с этим нужно покончить. Без меня ей будет лучше. Завтра же поговорю об этом.

 Райковский ничего не ответил, впервые он видел своего друга в таком состоянии отчаяния. Он ведь даже и не подозревал, что Синицкий так переживает все эти годы. Сразу да, понятно, и пил и куролесил, но потом ведь успокоился, по крайне           й мере, старательно всех в этом убеждал, а на самом деле просто замкнулся в себе.

 Утро Леру встретило болью во всём теле, после сна на неудобном диване, и тошнотой, куда же без неё. Было такое чувство, что она уже и не знает, как это, когда не тошнит. Из туалета еле выползла, правда, аппетит прорезался. Так вдруг, что даже смешно от такой резкой смены настроений. Проходя мимо зеркала, глянула, но ничего хорошего для себя не отметила, беременность враз сыграла слишком уж злую шутку: вчера ещё вроде красивая и интересная девушка, а уже сегодня опухшая и уставшая женщина средних лет. Успела выпить стакан сока и съесть бутерброд с сыром, так как больше в холодильнике ничего не нашлось, но очень хотелось, даже мелькнула мысль с утра пораньше отправиться в магазин и накупить себе всякой вкусной и при этом жутко вредной еды. Так же захотелось чипсы. Только о чипсах вспомнила, как раздался звонок в дверь, Лера на часы на всякий случай глянула и ещё раз убедилась: ничего не перепутала, половина восьмого, за окном ещё темно, а не прошеные гости, уже на пороге. Решила открыть, хотя бы для того, чтобы узнать, кому в такую рань понадобилась. За дверью увидела Синицкого и почему-то удивилась. А ведь, правда, кто ещё мог так бесцеремонно явиться, да ещё и после вчерашнего выступления? Он стоял хмурый, глаза не то, чтобы злые, но явно недовольные, и опять забыл снять очки. И его нервозность, напряжённость бросалась в глаза, но это не помешало ему довольно-таки вежливо поздороваться и даже улыбнуться.