Крик души (СИ) - Владимирова Екатерина Владимировна (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Весна, пришедшая вслед за морозной и переменчивой зимой, протекла мирно и неспешно, неторопливо передвигаясь от одного месяца к другому, ничем, в общем-то, не выделяясь. Июнь же принес с собой не только лето и начало школьных каникул у Даши, но и долгожданное тепло, которое ждала Москва.
И летом, в начале июля, они с Олегом отправились в Калининград.
Она могла бы и отказаться, дядя Олег сразу сказал ей об этом. Но она была согласна ехать. Ради Юрки. Чувствовала невыразимую словами потребность вновь оказаться рядом с ним. Ведь ей даже не разрешили с ним попрощаться! И это чувство незавершенности не покидало ее, все те годы, что она жила без него, с каждым новым днем заново переживая потерю.
Он был таким маленьким, таким беззащитным, совсем кроха…
Она должна была заботиться о нем и оберегать, вылечить. Но не оберегла, не защитила.
И, когда они с Олегом спустились к кладбищу, миновав старый, по-прежнему забитый досками дом, остановились у могилки Юрки, заросшей густой травой, у Олега из груди вырвался разочарованный вздох.
Болезненно сжалось сердце при виде взгляда, которым окинула последнее «пристанище» брата Даша. Сколько нежности и сестринской любви, смешанной с досадой, болью и отчаянием, читал он на ее лице!
Поток кружащихся ноющих мошек вонзились в грудь наконечником отравлены стрел.
— Ты скучаешь по нему, ведь правда? — тихо спросил Олег, тронув девочку за плечо.
Даша вздрогнула, почувствовав это легкое прикосновение, но не обернулась к нему, сжалась, напряглась и молчала. Не произнесла ни слова. Стеклянными глазами смотрела на заросшую травой могилку брата и стискивала зубы, чтобы не зарыдать.
Его никто так и не навестил за эти годы. Никто так и не пришел…
Сердце ее разрывалось от боли, и слова не могли сорваться с губ, даже если бы она захотела что-либо произнести. Но она не хотела. Она хотела молчать, чувствуя это духовное единение с человеком, которого любила больше кого-либо в этом мире.
А профессор Вересов, глядя на девичьи скованные, словно под тяжестью вины, подрагивающие плечи, и напряженную спину, понимал, что не имеет права вмешиваться в это немое общение сестры с братом. А потому, касаясь онемевшими пальцами темных волос девочки, и заправляя локоны за уши, тоже молчал.
— Да, — проговорила она, наконец, после продолжительного молчания. — Я очень скучаю по нему.
— Я понимаю… — прошептал Олег сухими губами.
— Особенно по ночам, — продолжила Даша, не отрывая взгляда от заросшего травой холмика.
Сейчас она не была ребенком, которому едва исполнилось одиннадцать. Она была взрослой девочкой, которая испила в этой жизни такую огромную чашу горечи, которой захлебнулись бы очень многие. Горше становилось от осознания подобной несправедливости, и Олегу нечего было сказать, чтобы ее успокоить.
Они пробыли на кладбище больше часа, а, когда, неспешно возвращаясь назад, Олег предложил зайти в кафе, чтобы пообедать, Даша равнодушно пожала плечами, не поднимая головы.
Грустит. Скучает. Тоскует по брату. Винит себя в его смерти?..
Олег горько вздохнул, понимая, что с этим сделать не сможет ничего. Он смог увезти ее из этого ада, смог дать ей те нежность и ласку, поддержку и опору, которых она была лишена. Смог погрузить ее в ту атмосферу добра и любви, которые были ей нужны. Но он так и не смог, да и не смог бы никогда вырвать раненое, сжимающееся кричащей болью сердце из ее груди. А оно помнило и не забывало того, что было. И никогда не забудет. Может быть, через годы, когда боль от потери немного притупится… Но не сейчас. Рано. Еще слишком рано.
— Дядя Олег, — проговорила девочка, впервые с тех пор, как они покинули кладбище, — а пойдемте на площадь, — попросила она, не поднимая головы. — Можно?
Сглотнув, Олег в замешательстве кивнул. Он никогда бы не подумал, что она захочет отправиться туда. Этот маршрут он хотел исключить из своей поездки в Калининград. Чтобы не бередить не зажившие раны истерзанной когда-то души. Но ее просьбу он не мог оставить без внимания.
— Да, конечно, малышка, — сипло выговорил он. — Конечно, пойдем на площадь.
Она кивнула, ничего не сказала больше и, отвернувшись от мужчины, поджала губы.
О чем она думала в этот момент? Какие мысли терзали ее мозг? Такая маленькая, но такая взрослая!
У Олега сердце разрывалось, когда он вспоминал, какие ужасы ей пришлось испытать за девять лет.
И это не испортило ее. Кто бы мог подумать?! Она должна была бы озлобиться, возненавидеть это мир, принесший ей лишь страдания, но ее сердце, чистое сердце ангела, как и прежде, было открыто для любви и добра, которое она готова принимать и отдавать. Но лишь тем, кто, по ее мнению, это заслужил.
Наверное, та самая площадь, которая в марте девяносто девятого года свела их, была последним местом на земле, куда Даша хотела бы возвращаться. Но попросила она прийти именно сюда. И Олег недоумевал, почему. Чтобы вспомнить? Или чтобы постараться забыть? Выбить клин клином?..
Застыв у ограждения, Олег с изумлением взирал на то, как девочка, прислонившись спиной к поручням, тусклым взглядом рассматривает спешащих по своим делам людей. Людей, которые оказались в свое время равнодушными к ее беде, к ее трагедии. Молчащих людей, равнодушных, злых и одноразовых.
С болью в сердце профессор Вересов думал о том, что если бы хоть кто-то из них однажды, пусть даже один-единственный раз остановился около этой невзрачной, испуганной, закутанной в лохмотья девочки, спросил, поинтересовался, что с ней, и почему она стоит на площади, выпрашивая на хлеб… Если бы хоть кто-то не остался к ней равнодушным, то Юрку можно было бы спасти!
Но никто не остановился. Все, все, все они прошли мимо! Отводили глаза, делали вид, что не заметили, оправдывали себя тем, что сейчас опаздывают и помогут ей завтра. Но не помогли. Так и не помогли.
Олег посмотрел на девочку и не в силах выносить тоску ее глаз, тронул Дашу за плечо.
— Дашенька, может быть, пойдем?
Она подняла на него отрешенный взгляд. Кивнула, но так и не двинулась с места.
Олег улыбнулся, стараясь ободрить ее, а потом вдруг застыл. Рядом с ними, всего в паре шагов, стоял молодой человек, пристально, даже как-то изучающе глядя на них. Олег смутился и отвел взгляд. Хотел схватить Дашу за руку, чувствуя потребность защитить девочку от любой опасности, но не сделал этого.
Даша, наклонив голову набок, тоже смотрела на незнакомца. Внимательно, оценивающе.
Парень был высокий, выше дяди Олега на целую голову, а потому, отметила Даша, если бы он стоял рядом, ей пришлось бы взирать на него снизу вверх. Приоткрыв рот и сверкая любопытством черных искрящихся глаз, она продолжала осмотр, ничуть не беспокоясь о том, что ее могут понять превратно. У молодого человека были коротко стриженные светлые волосы и серо-зеленые глаза, припущенные не по-мужски длинными черными ресницами. Он стоял так близко, что девочке казалось, она может изучить каждую складочку в уголках его губ, если захочет.
Но, наклонив голову набок, Даша наблюдала за тем, как незнакомец, которому она мысленно дала на вид лет двадцать, медленно отстранился от перил и направился к ним, широко улыбаясь.
И эта улыбка ей понравилась. Добрая она была, дружеская, нефальшивая, искренняя. Своя, родная.
Сердце забилось сильно и громко, в груди разлилось светлое тепло. Оно почти поглотило ее. Отчего, почему?.. От этого добродушного взгляда, которым незнакомец окинул их при приближении? От такой непосредственно приветливой улыбки, хранящей отпечаток приближающегося счастья?
Ее взгляд скользнул по черной рубашке, заправленной в темно-синие джинсы, по рукам, спрятанным в карманы джинсов, по небрежной позе, в которой он застыл перед ними, остановившись, по ироничной, немного насмешливой улыбке, мелькнувшей в уголках губ, и по приподнятым вверх темным бровям.
Даша не отводила от него глаз. Девочка знала, что никогда прежде не встречала его, но откуда тогда это всепоглощающее чувство, что они знакомы уже давно!? Так давно, что, казалось, могут продолжить когда-то начатый, но так и не оконченный разговор?..
