По дороге к любви - Редмирски Дж. А. (электронные книги бесплатно .txt) 📗
– Что он скрывал?
Я подхожу к нему сзади, но не касаюсь его. Он сейчас недосягаем, в том смысле, что, кажется, не хочет, чтобы я была здесь. И это не утрата интереса или влечения, тут что-то другое…
– Он понимал, что ничто не длится вечно, только вслух не говорил этого, – не оборачиваясь, отвечает Эндрю. Некоторое время он молчит, скрестив руки на груди и глядя в окно. – Лучше скрывать свои чувства, чем поддаться им и позволить превратить тебя в черт знает что… А раз уж ничто не длится вечно, то в конце концов все хорошее в жизни неизбежно несет с собой страдание.
Эти слова буквально пронзают мне сердце.
И все мгновенно возвращается на свои места, будто ничего и не было, никакой близости с Эндрю: стена между нами, казалось рухнувшая благодаря моим усилиям, снова стоит как ни в чем не бывало.
Да, он прав, и я, черт возьми, понимаю, что он прав.
Именно эти мысли и удерживали меня, не позволяли полностью раствориться в нем, всей душой принять его мир. В считаные секунды правота его слов снова подчинила меня этой логике.
Ладно, хватит об этом. Сейчас есть кое-что поважнее, чем мои проблемы, и уж я позабочусь о том, чтобы относиться к нему как прежде.
– Ты… Тебе надо ехать на похороны отца, так что…
Эндрю резко разворачивается ко мне, в глазах решимость.
– Нет, на похороны я не поеду. – Он надевает чистую рубаху.
– Но, Эндрю… ты должен это сделать, – хмурюсь я. – Ты никогда не простишь себе, если не поедешь на похороны отца.
Скрипнув зубами, он отворачивается, садится на край кровати, наклоняется и сует босые ноги в кроссовки.
Потом поднимается.
Я беспомощно стою посреди комнаты, гляжу на него, не веря собственным глазам. Надо срочно придумать что-то, найти такие слова, чтобы он послушался меня, но сердце подсказывает: это бесполезно, у меня ничего не выйдет.
– Я знаю, что надо делать, – говорит он и сует в карман шортов ключи от машины. – Скоро вернусь, хорошо?
Ответить я не успеваю. Он шагает ко мне, берет мою го лову в ладони, наклоняется и прижимается лбом к моему лбу. Гляжу ему в глаза и вижу бездну, в которой бурлит страдание, неуверенность и много других самых сложных и противоречивых чувств, которым я не могу придумать названия.
– Дождешься? – спрашивает он, нежно заглядывая мне в глаза, так близко, всего в нескольких дюймах.
Я отстраняюсь и киваю:
– Дождусь.
Больше сказать ничего не могу. Меня тоже обуревают противоречивые чувства, я тоже ни в чем не уверена. Но вдобавок мне очень больно. Сердцем чую, что между нами что-то происходит, но сейчас это не сближает нас, как тогда, в пути, нет – все больше отдаляет друг от друга. И это пугает меня до дрожи.
Я понимаю эту логику. Все мои стены восстановлены. Мне никогда еще не было так страшно.
Он выходит из номера, а я остаюсь, глядя на закрывшуюся за ним дверь.
С тех пор как Эндрю вернулся за мной на автобусную станцию, он в первый раз оставляет меня одну. Все это время мы с ним практически не разлучались, а теперь, когда он вышел из номера, мне кажется, что я его больше никогда не увижу.
ЭНДРЮ
Глава 28
– Раненько начинаем! – говорит бармен, посылая мне по гладкой поверхности стойки стакан.
– Вы-то уже открыты и наливаете, – парирую я. – Значит, нормально.
Уже три часа дня. Кэмрин я оставил одну еще рано утром, в восьмом часу. Странно, что мы так долго вместе путешествуем и до сих пор не догадались обменяться номерами мобильников. Скорее всего, просто в голову не могло прийти, ведь мы с ней практически не разлучались. Наверняка сейчас она уже думает, что я вообще больше не вернусь… Впрочем, может, и жалеет о том, что не взяла мой номер, хотя бы для того, чтобы узнать, как у меня дела. Стекло на дисплее разбито, но телефон работает. Лучше бы не работал: Эшер и мама уже раз двадцать пытались меня достать.
Я думаю вернуться обратно в гостиницу, но только затем, чтобы забрать гитару (она не моя, а Эйдана) и оставить на кровати для Кэмрин билет на самолет. Номера оплачены еще на два дня вперед, так что с ней ничего страшного не случится. И денег оставлю на такси до аэропорта… Это минимум, что я могу для нее сделать. Ведь именно я втянул ее в эту чертову поездку. Значит, должен сделать все, чтобы она спокойно вернулась домой, и не на автобусе.
Сегодня все закончится.
Ни в коем случае нельзя было допускать, чтобы все зашло так далеко, но я был сам не свой, я был ослеплен ею и не мог бороться с запретными чувствами к ней. Надеюсь, с Кэмрин все будет нормально. Я с ней не спал, мы не произносили этих трех, черт бы их побрал, слов, которые, конечно, все только усложнили бы, так что да… думаю, с ней все будет хорошо.
В конце концов, она сама так и не уступила мне. В сущности, я был с ней честен, открыто поставил ее перед выбором: «Если допустишь между нами это, тебе придется признать, что ты моя». Если это не предложение в чистом виде, то уж и не знаю, что это такое.
Плачу за выпивку, выхожу на улицу. Мне нужно было выпить, чтобы не так мучиться. Впрочем, чтобы по-настоящему заглушить переживания, нужна целая бутылка. Сую руки в карманы, шагаю по Бурбон-стрит, сворачиваю на Канал-стрит, плутаю по улицам, названий которых и сам не знаю или не помню. Так и шляюсь по городу без цели, шагаю, куда глаза глядят, примерно так же, как и мы с Кэмрин путешествовали: главное, куда-нибудь ехать, все равно куда.
Мне кажется, я пытаюсь не просто убить время, дождаться темноты и незаметно проскользнуть в гостиницу, пока она спит, а потом так же незаметно улизнуть. Нет, я убиваю время в надежде изменить свое решение. Как не хочется оставлять ее… Но, увы, я понимаю, что так надо.
Добираюсь наконец до Уолденберг Риверфрант-парк, расположенного по берегу Миссисипи, любуюсь кораблями, паромом, который ходит по реке до Алгьерса и обратно. Опускается ночь. Я долго сижу здесь один, в компании лишь со статуей Малколма Уолденберга, пока ко мне не подгребают две девицы, судя по надписям на футболках «Я люблю Новый Орлеан» – туристки.
Блондинка молчит и только смущенно улыбается, а вот та, что с каштановыми волосами, сразу берет быка за рога.
– Может, сходим куда-нибудь? – говорит она, склонив голову набок и глядя прямо мне в глаза. – Меня зовут Лия, а это Эми.
Блондинка по имени Эми улыбается мне так, что сразу понятно, стоит мне сказать: «Да брось ты, давай лучше перепихнемся», она тут же, без разговоров, снимет трусы.
Вежливо киваю, но своего имени не называю.
– Ну так что, идем или нет? – спрашивает темненькая, усаживаясь рядом на бетонный парапет.
А я уже и не помню, как их зовут.
– Да нет, вообще-то, не хочется, – отвечаю я.
Блондинка садится с другой стороны, задрав коленки так высоко, что шортики сползают, оголяя ляжки до ягодиц.
«На Кэмрин такие шортики смотрятся куда лучше».
Молча гляжу перед собой, любуюсь Миссисипи.
– Как это не хочется? Ну что ты тут сидишь с постной рожей и киснешь? Пошли! Тут знаешь сколько ночных клубов? Музыка и все такое…
Поворачиваю голову, оглядываю ее с головы до ног. А она ничего, да и блондинка тоже, но лучше бы рта не раскрывала: чем больше говорит, тем становится мне неинтересней. Сейчас я могу думать только о Кэмрин. Это удивительная девушка, она никак не выходит у меня из головы. Ничего не могу с этим поделать.
Разглядываю ножки темненькой, потом гляжу на ее шевелящиеся губы.
– Ну ты чего как не родной? Пошли с нами! Не пожалеешь!
А что, может, и в самом деле… Все равно я уезжаю, с Кэмрин больше никогда не встречусь, пойду сейчас с этими двумя, сниму где-нибудь комнатку и пересплю с обеими. Судя по их настрою, они мне еще и лесбийское представление устроят. Со мной такое не раз бывало, и мне, вообще-то, не надоело.
– Не знаю даже, девочки. Я тут жду кое-кого. – Несу какую-то чушь, сам не знаю зачем.
Темненькая игриво прижимается и кладет руку мне на бедро.
