Уравнение со всеми известными - Нестерова Наталья Владимировна (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Мария Анатольевна, пожалуйста, не пейте пока больше. Расскажите мне, какое все это имеет отношение ко мне и к Сергею?
— К Сергею? — Гурова утробно расхохоталась. — Мутант. По-научному — синдром Клай… Клайнфельтера. Лишняя хромосома, урод. Но лечение хорошо, хорошо компенсировало. Достижение медицины! Гормонами пичкали — половые органы развились. На кой черт ему половые органы? Он что, умеет ими пользоваться? Умеет? Ура! Институт окончил, карьеру делает. Только такая дура, как ты, могла не заметить. И никаких детей! — Гурова пьяно покачала пальцем. — Никаких детей у него не может быть. Никогда!
— Подождите, — Вера вырвала у нее из рук бутылку, — пожалуйста, подождите! Вы хотите сказать, что бесплодной была не я? Проблемы у Сергея?
— Конечно. Они меня купили, сыночком купили. Все замазали, Славик в тюрьму не пошел. А я с тобой дурочку играла.
— Мария Анатольевна, я не могу в это поверить!..
— Дай бутылку! — Гурова замахнулась, намерившись ударить Веру. — Отдай! Вот так-то. — Она снова налила себе водку и выпила. — Я Анне первой сказала: с девочкой все в порядке, надо Сергея смотреть. Она — нет, не надо, мы его обследовали, здоров. Хрен собачий здоров. Она скрывала, что у него синдром Клайн… Клалейн… А я узнала! Они тайно его с детства лечили. Но оно не лечится! — торжествующе воскликнула Гурова. — Хотя ты же должна была видеть его хозяйство?
— Что вы имеете в виду?
Гурова грязно выругалась, объясняя, что она имела в виду. Но Вера почему-то не оскорбилась, не покраснела и не возмутилась.
— Вы говорите какие-то ужасные вещи, — пробормотала она.
— Ужасные? — Гурова остановила на ней взгляд. — А о чем мы говорим? — Она уже потеряла нить разговора.
— Вы считаете, что у Сергея не может быть детей? — напомнила Вера.
— Никогда! — Гурова отрицательно махнула руками и чуть не упала со стула. — У него яички как две фасолины. Ни одного сперматозоида нет и быть не может. Пусть радуется, что потенция сохранилась. Но это не надолго, — она опять злорадствовала, — уже небось на гормонах сидит. Налей! — Гурова двинула Вере чашку.
Вера убрала водку. Мария Анатольевна находилась в крайней степени опьянения — казалось, еще один глоток, и она свалится замертво. А Вере еще нужно было выяснить у нее многое.
— Мария Анатольевна! Почему же мне ничего не сказали? Зачем мучили меня, полгода обследовали? Ведь я разумный человек, все бы поняла, простила, да тут и прощать нечего. Меня упрекали, унижали, развили во мне колоссальный комплекс неполноценности. За что?
— Отдай водку! — прорычала Гурова. До нее не сразу дошли Верины слова, а когда дошли — приняла их за угрозу. И вдруг показала кукиш. — На, выкуси! Попробуй доказать мою ошибку! Никаких следов — ни карточки твоей, ни результатов анализов — ничего. Я все сделала, как Анна просила. Она мать, она своего ребенка защищала. Я тоже, — забормотала Гурова, — тоже моего мальчика любила, Не хотела, чтобы он мучился. Сама наркотик купила, а он умер от передозировки. Ты кто такая? — Она слегка очнулась.
— Как ты здесь оказалась? Убирайся отсюда! Забрюхатела, сволочь гулящая!.. Гурову на понт не возьмешь! Я вас всех, гадов, передавлю и соком вашим… мо… могилку моего сына… пол… полью… Анька меня заставила, подлая баба. Кобра! Она и сыночка моего погубила. Все его погубили! А я спаса-а-ала!
Гурова пьяно заплакала, Вера отдала ей бутылку и ушла под пьяные всхлипывания.
Во дворе она опустилась на заснеженную скамейку.
Пьяной, морально и физически разложившейся Гуровой Вера поверила сразу и безоговорочно. А расскажи ей кто-нибудь все это в спокойной трезвой обстановке, наверняка бы возмутилась и не поверила. Ведь у них была семья. Со стороны и с точки зрения окружающих благополучная культурная семья. Дарили друг другу подарки, планировали выходные и отпуск, ходили в гости, принимали гостей, смеялись над шутками, обсуждали фильмы и книги — и все было построено на обмане — коварном, бессмысленном, изощренно жестоком.
Не о том, не о том я думаю, встряхнулась Вера. Во мне растет новый человек. Мое и Костино продолжение. Успокойся, поверь в это. Страшно, чудовищно страшно поверить. А вдруг со мной что-нибудь сейчас случится? По дороге домой попаду под машину? Боязно встать со скамейки. Костя, почему тебя нет рядом со мной? Я уже примерзла? Примерзла! Простужусь, заболею. Нельзя!
Вера вскочила, отряхнула подол, медленно пошла на улицу. Домой не хотелось — у Кости сегодня прием больных до позднего вечера. Как ему рассказать? Они всегда старались в самые патетические разговоры вносить элементы юмора. Не складывается — не придумываются фразы веселые и ироничные. Люблю его еще больше, но от этого “больше” отнимается — отнимается стремительно растущая любовь к существу во мне. Мальчик? Девочка? Не имеет никакого значения! Хочется увидеть знакомое лицо. Поехать к Анне? Она сейчас дома, а там своих хлопот выше головы. Стоит Анне прийти домой, как близкие дерутся за общение с ней. Поскользнулась. Сердце екнуло от страха. Надо быть осторожнее. Вера впервые ощущала собственное тело как драгоценный хрустальный сосуд, хранящий огромную ценность. Куда она идет? Где метро? Лучше поймать такси.
Вера подошла к краю тротуара, подняла руку навстречу потоку машин. “Мерседес” с затемненными окнами проехал мимо, остановился, дал задний ход. Из автомобиля вышел мужчина:
— Здравствуйте, Вера! Тысячу лет не виделись.
Вера не сразу узнала Игоря Самойлова. Он изменился — длинное чернее пальто нараспашку, белый шарф, стильная стрижка, и все-таки сквозит нечто простое, мужицкое, сдобренное резким благоуханием дорогого одеколона — нельзя столько выливать на себя. Хотя, возможно, у нее в связи с беременностью обострилось обоняние. Она беременна! Хочется твердить это слово постоянно.
— Здравствуйте, Игорь! Рада вас видеть. Они улыбнулись друг другу. И эта улыбка для обоих стала свидетельством примирения — прошлое забыто, мы были молодыми, глупыми, забудем.
— Вас подвезти? — спросил Игорь.
— Да, но вы, очевидно, торопитесь по своим делам.
— Ничего страшного. По вечерам я занимаюсь частным извозом. Садитесь.
Со слов Анны Вера знала, что Игорь стал миллионщиком, заправляет большими делами. Женился на известной актрисе, живет в громадном загородном коттедже.
Игорь открыл заднюю дверцу, помог Вере сесть. Обошел машину и сел с другой стороны.
— На Ленинский, — бросил он шоферу.
— Нет, — улыбнулась Вера, — теперь я живу в другом месте. В Кузьминки, пожалуйста.
— Улучшили условия, — понимающе кивнул Игорь, — разменяли квартиру?
— Улучшила до невообразимости, — снова улыбнулась Вера. — Разменяла не квартиру, а всю жизнь.
— В самом деле? Впрочем, заметно. Вы похорошели еще больше.
— Да? — насмешливо переспросила Вера. Ей почему-то захотелось пококетничать. В ее-то состоянии! Но, наверное, именно оно давало ощущение безопасности. — Разве можно было еще больше? Хотя если вы надели линзы ночного видения, то я вам поверю.
— Вера, есть у вас полчаса? Давайте остановимся, выпьем где-нибудь по чашке кофе?
— Боюсь, вы меня неправильно поняли, Игорь.
— Да все правильно понял. От счастливой женщины за версту несет колючей проволокой. Никаких приборов ночного видения не требуется. Простите за резкость. Дело не в вас, а во мне. Чертовски паршиво на душе.
— Хорошо, — быстро согласилась Вера.
В мире есть несчастные люди. В это трудно поверить. Хотя она сама час назад была несчастнейшей из смертных и только что видела Гурову — женщину, изъеденную горем как ржавчиной, опухшую от порока. Вот и у Игоря неприятности.
В кафе Игорь заказал себе коньяк, кофе и мороженое. Вера от спиртного отказалась, но попросила салат из свежих огурцов со сметаной, жюльен, отбивную с картофелем фри и фрукты с сиропом. Она бы заказала еще куриную ножку в соусе табаско, фаршированные помидоры и рыбу с сыром, если бы не опасалась показаться хронически голодающей. Она никогда не отличалась завидным аппетитом, но, видно, малыш любит вкусно поесть.
