Властитель Тёмных Небес (ЛП) - Синклер Шериз (читать книги онлайн полностью .txt, .fb2) 📗
Любимая поза Милорда. Потому что он не хотел видеть ее лицо. Или вспоминать, что она не его любимая Кэтрин. За чувством обиды ее обдало волной несчастья, и ее пальцы сжались в кулаки. Она зарылась лицом в подушку… чтобы он не смотрел на нее.
Ксавье перестал двигаться.
— Что случилось, Эбби?
Ничего, кроме того, что я не твоя мертвая жена.
— Ничего, — она держала бедра приподнятыми и доступными для него, хотя ее интерес угас в тот момент, как только он перевернул ее. — Продолжай.
— Ничего? — его голос приобрел ледяные нотки.
Ее тело напряглось. Он был зол.
Словно в подтверждение своих слов он резко покинул ее тело и перевернул на спину. Его губы были плотно сжаты, а лицо стало холодным.
— Я не люблю ложь, зверушка.
Она вздрогнула. Ее руки сделали бесполезный жест, чтобы закрыть уши и не слышать его крика. Только… она никогда не слышала, чтобы он кричал.
Он закинул на нее ногу, переворачивая ее на спину — ужасающе эффективный способ прижать ее к себе.
— Посмотри на меня, Эбби, — хотя жесткость исчезла из его выражения лица, но явное недовольство все еще было очевидным. Его длинные черные волосы растрепались, когда он склонился над ней.
Когда она встретилась с его глазами, ее сердцебиение отозвалось эхом в груди. Железный Дровосек должен был быть благодарен за пустоту внутри своего тела, ведь сердце причиняло только боль.
— В ванильных отношениях важна честность. Но в БДСМ это ключевой аспект. Даже с таким большим опытом, как у меня, я не умею читать мысли, — проступил явственный акцент, от чего его голос звучал как у незнакомца. Ксавье коснулся пальцем ее подбородка. — Что ты чувствуешь?
— Ничего, — ее эмоции словно схлынули, в попытке спрятаться в безопасном месте глубоко внутри нее.
Еще один вздох.
— Какие ощущения в области живота?
Неужели он никогда не сдается?
— Скованность
— Грудь?
— То же самое, но сильнее.
Он поднял ее руку, чтобы показать ей кулак, в который она сцепила пальцы, а затем провел по ее сжатым губам.
— Еще раз, что ты чувствуешь?
— Я злюсь, — все внутри нее вздрогнуло в ожидании его ответа.
— Ну, вот. Это было так сложно? — он посмотрел на нее и сам же ответил на свой вопрос: — Очевидно, что да. Как ты преодолеваешь себя, если не можешь сказать, что расстроена? Произнеси свой ответ еще раз, со всей серьезностью и добавь, на кого ты злишься.
Она уставилась на него в изумлении.
— Что?
— Ты слышала меня. Сейчас же, — в его голосе не было ни намека на гнев. Скорее, он ничего не выражал: ни сочувствия, ни отчуждения. Эмоции в данный момент исходили только от нее.
В животе холодило неприятное чувство. Учитывая, что он сидел на ней, она не могла сбежать.
— Я злюсь, — ей удалось вложить в голос немного силы… достаточно, чтобы напугать мышь. Что с ней не так?
Он поднял брови, ожидая продолжения.
— На тебя, — прозвучало почти шепотом.
Никаких криков в ответ.
— Еще раз.
— Я злюсь на тебя.
— Ты произносишь это так, будто сообщаешь мне новости фондового рынка месячной давности. Еще раз.
Оскорбленная, она нахмурилась.
— Я злюсь на тебя.
Улыбка мелькнула на его губах.
— Очень хорошо, зверушка. Повтори, и на этот раз скажи мне почему.
Нет. Она почувствовала, что пытается вжаться в матрас.
— Знание того, что ты злишься на меня, не поможет, если ты не расскажешь о причине, — линия его челюсти была жесткой, что полностью соответствовало его упрямому характеру. — Сейчас же, Эбби.
— Я злюсь на тебя, — на этот раз слова было произнести легче. И звучали они не так сдавлено. Но дальше… было сложнее. — За… за… — ее ногти впились в ладони. — За то, что перевернул меня.
Его брови сошлись не в гневе, а в замешательстве.
— Тебе не нравится эта поза? Я думал… — его глаза сузились. — Ты без проблем говоришь мне, когда я вхожу слишком глубоко. Или если зажимы на сосках чрезмерно тугие. И что ты ненавидишь трость. Почему у тебя возникли сложности рассказать мне об этом? Что я упускаю?
Она почувствовала, как смущенный румянец появился на ее щеках.
— Ничего.
Он разжал ее кулачок и поцеловал костяшки пальцев.
— Если бы ты знала, что я несчастлив, как бы отреагировала на то, что я умолчал бы о причине?
Ее рот открылся. А затем закрылся. Она бы почувствовала себя ужасно. Ее воображение щедро поделилось бы со всевозможными вариациями того, что она могла сделать неправильно. Она бы испытывала страх перед каждым своим действием, опасаясь сделать только хуже.
С Ксавье она открыла для себя пьянящую свободу, потому что он не скрывал своих чувств. Если ему не нравился фильм, еда или… да что угодно… он прямо говорил ей об этом. Или торговался с ней, обменивая то, что ему не нравилось — например, фильм про девчонок — на равное время, проведенное за тем, что нравилось ему, а ей — нет, так она и закончила прошлую ночь игрой в бильярд.
Он хотел получить от нее равноценную честность. Он заслуживал ее. Ее губы дрогнули.
— Я… Мне больно, что ты не хочешь смотреть на мое лицо. Что ты видишь ее. И…
— Ее? — он выглядел совершенно озадаченным. — Кэтрин? Ты думаешь, я перевернул тебя из-за этого?
Он выставлял ее глупой своим искренним непониманием ситуации. В ярости она выдернула свою руку из его ладони и надавила на его плечи. Вскидывая бедра, она пыталась оттолкнуть его от себя.
Он наклонился вперед и прижал ее запястья к голове.
— Ты глуп, как осёл. — О, у нее не было слов, чтобы выразить, как она его ненавидит.
— Как осёл? — в его глазах вспыхнула смешинка и тут же исчезла. — Возможно, да, поскольку я представлял себе все что угодно, кроме этой причины, — он нежно поцеловал ее. — В ту первую ночь с тобой, когда я так быстро покинул тебя, причиной послужило то, что я не видел ее лица, а только твое, и меня беспокоило, что я получал настоящее удовольствие, наблюдая за тобой. И с того времени ничего не изменилось, Кудряшка.
Ох. Ее глаза заблестели от слез.
— Мне все еще есть, над чем работать после ее потери, но я не думаю о Кэтрин, когда я с тобой, Эбби, — он нахмурился. — Тебе все еще нужно поработать над выражением своих эмоций.
Она покачала головой.
— Нет ничего лучше, чем завести себе испорченного сабмиссива. Может, тебе стоит…
— Испорченного? — он погладил ее по щеке, его мозолистая рука ощущалась сильной и надежной. — Вряд ли. Ты невероятно сильная женщина, профессор. Но никто не может стать более зрелым, не накопив эмоциональные раны и не создав вокруг них защиту. На данный момент твоя в основном сосредоточена на гневе, а моя — на потере Кэтрин.
Она лежала под ним неподвижно. Он назвал ее сильной. Не испорченной.
— Вы, Домы, любите все исправлять, не так ли? Даже людей.
— Ах, ты нас раскусила, — его пальцы переплелись с ее, хотя он все еще держал ее прижатой к матрасу. — У Домов тоже есть защита, ты это знаешь, — он задумался. — Сцена для тебя, как сабмиссива, словно вскрытие нарыва. Сначала мы вскрываем его, а затем наносим заживляющую мазь.
Болезненный пример, но… да, она могла это понять.
— А для Домов?
Он потерся своим огрубевшим от щетины подбородком о ее щеку.
— Удовлетворение потребностей нижнего наполняет Дома изнутри, уравновешивая его, чтобы он мог глубже заглянуть в себя. Ты — словно костыли после вывиха лодыжки.
Мысль о том, чтобы помочь Ксавье и стать источником его баланса, была приятной. Их отношения не были односторонними, а он не был идеальным во всем.
— Тогда почему ты хотел заняться сексом, как…
— Почему я перевернул тебя? — его глаза прищурились. — Нам обоим сегодня нужно идти на работу, и я планирую сначала трахнуть тебя, — он отпустил ее руки и обхватил пышные груди. — И я очень хочу поиграть со всеми своими любимыми частями твоего тела одновременно. Догги-стайл позволяет это сделать, — он одарил ее смертоносной улыбкой. — Ты, зверушка, возбуждаешься гораздо быстрее, когда я могу добраться до твоего клитора.
