Несчастье на полставки (СИ) - Кувайкова Анна Александровна (читать книги без сокращений TXT) 📗
— Душа моя, ну как же так! — я не видела, но прям почувствовала, как Гаспар всплеснул руками. — Срочно, срочно отсылай мне все документы, я оформлю тебе приглашение и шенген. Ангел мой, как можно быть такой неаккуратной?
— Прости, — покаялась, потирая грязной ладошкой переносицу. — Ввиду некоторых событий я как-то упустила этот момент.
Упустила она, ага. Ворона-раззява, блин, несчастная! Хочешь сбежать от всех проблем разом — так и тут на тебе, хрен на огородной грядке!
Кстати, нафига я его посадила?
— О, ну что ты, Ангел мой, я тебя не упрекаю, — тут же сбавил обороты француз. — Я все прекрасно понимаю. Давай избежим суеты. Отправь мне документы в ближайшее время, и я все устрою. Дай мне три дня — как только вернусь домой, организую все в миг!
— Хорошо, — сдалась на милость судьбы и обстоятельствам, зло кося нервным глазом на закуток земли с вышеупомянутым овощем. Выдеру. Как есть выдеру! — Напиши, как только прилетишь в Париж.
— До связи, моя маленькая Асель. Прости за этот конфуз. Мне ужасно неловко!
— Не страшно, — рассеяно отозвалась… роняя телефон прямо на ступеньки. Правда, далеко он все равно не улетел… Ну, правильно, есть же где-то границы моего невезения!
А сама я, немного подумав, растянулась прямо на деревянной, нагретой на солнце площадке, глядя в безоблачное летнее небо. Время клонилось к позднему вечеру, тихо шелестела листва, неподалеку журчала вода, переливающаяся через край ведра…
А я расхохоталась, понимая, что мой ноутбук остался на работе. И что сканера у меня попросту нет — я всегда юзала либо Ромкин, либо рабочий!
Ну, что ж… похоже, у меня есть еще пара дней, чтобы отойти, подумать, прийти в себя и как ни в чем ни бывало заявиться на работу с заявлением об увольнении. Сомневаюсь, что встречу там Макса, он-то вряд ли покинет Белокуриху. Но так даже лучше — и уволюсь спокойно, и документы отсканирую. В пяти экземплярах!
На всякий, как говорится, пожарный.
Подруга-судьба… ну вот ни сука ли ты, часом, а?
Почему у всех всё как у людей, а у меня как обычно, через одно место, которое в простонародье седалищным нервом зовут?
Впрочем, хохочи, не хохочи… а грядки все равно сами себя не дополивают. Так что давай, Соколовская, бери себя в руки, и вперед, за работу!
Пока у тебя она хоть какая-то есть.
Глава 16
Я честно не понимала, во имя какого земляного червяка мне все это надо. Ну, вот это вот всё: огород, урожай которого мне явно не достанется. Порядок в доме, который мне уже не принадлежит…
Но я зачем-то ходила и разбирала разгром, явно устроенный не так давно моей маманей. Порадовали, наверное (если в такой ситуации вообще может хоть что-то радовать), монтажники, установившие окна. Они после себя не оставили ни пылинки!
И кто заказал и оплатил все это дорогое удовольствие, я предпочитала не задумываться…
Ай, да хотя, кому я вру? Все я прекрасно понимала, осознавала и реагировала соответственно. Начала раздеваться — ревела, стояла в душе — ревела, легла в кровать в пижамке — и то ревела почти половину ночи!
И ведь не угадать, по какой причине ревела, то молча кусая губы, то отчаянно рыдая в голос, долбя что есть силы кулаком о стену… Из-за матери? Дома? Работы? Ромки? Привычного уклада жизни?
Правильнее было бы сказать обо всем и сразу.
Но, говоря начистоту, я все бы вышеперечисленное смогла бы пережить. Не сразу, да, но смогла бы. Но только если бы Ромашка был рядом. А теперь? Без него? Без единственной неизменной константы в моей жизни?
Уже только засыпая, на краю сна и яви, я поняла, что плевать мне на то, что идти мне, по сути, больше не к кому. Ни в плане жилья или работы — тут я хоть как-то выкручусь, благо есть Гаспар и съемные квартиры по всему миру.
Восславим мое скупердяйство и пока еще не оскудевший счет, ага!
Вот только… как мне быть без единственного родного человека? Я без него, наверное, и не смогу…
Но вместе со слезами закончилась и ночь. А затем еще одна. И еще. Не скажу, что мне стало как-то легче от этого. Плюньте в оба глаза тому, кто сказал, что время лечит! Нифига оно не лечит. Возможно, размывает границы чувств и душевной боли, и уже не так больно о них резаться. Вот только сколько времени еще должно пройти до того времени, когда станет легче?
Само тошно от этой жизненной тавтологии, ей-богу…
Как бы то ни было, времени на нюни уже не оставалось. Совсем. По моим расчетам Гаспар уже обнялся в аэропорту Шарль де Голя со всеми своими встречающими, и уже без устали трещит обо всем и сразу по дороге в родимый дом. Как уже говорилось, французы не путает личное с рабочим, а значит, сначала он как следует отдохнет после перелета, и уже после займется делами насущными. Говоря проще, тянуть мне уже некуда. Часов так шесть-семь, ну может восемь, и меня ждет настырная трель телефона вкупе с его присатвуче-милой заботой и прелестно-невыносимыми упреками.
Так что, хочешь, не хочешь, можешь, не можешь, но надо тебе, Асенька, брать себя во взбледнувшие рученьки, сменить старую уютную пижамку и ехать за тридевять земель в тридевятое царство.
В царство офисной техники, сплетен в курилке, и жестокой коварной планерки… И не стоит забывать и о долгой, долгой дороге в неудобной карете, ползущей по старому маршруту, стабильно выплевывающей в воздух выхлопные газы под бесконечные крики «за проезд передаем!».
Не та нынче жизнь у современной золушки, ох, не та!
На высоченное стеклянное здание, такое тошнотворно знакомое, я пялилась как сова на чужой пруд с бодуна — и пить вроде хочется, и не хочешь, чтобы незнакомый крокодил тебе голову откусил…
Вот только крокодилов я там не встретила. Я вообще, никого из знакомых не встретила, разве что охранника на подземной парковке! В остальном же, некогда мое прелестное агентство теперь уже не напоминало привычный ленивый улей. Здесь теперь царила совершенно другая атмосфера. Такая… дорохобохатая! И люди были точно такие же. Модные, деловые, говорливые, смотрящие на других свысока. Из старых работников не осталось практически никого, заменили даже Ритку!
И я с горечью вынуждена была признать, что потерла и эту часть собственной привычной жизни. Маленькой соломинкой в прошлое осталась только наша уборщица, она же и сопроводила меня в мой бывший кабинет, когда новая охрана на этаже начальства пыталась меня вытурить.
Прям удивительно, как она свое место удержала! Начальником службы безопасности ее поставили, что ли? На страже ведра и тряпки, бугага!
— Как же так, Асенька? — покачала головой тетя Люся, пристраивая руки на новенькой швабре, пока я неторопливо и малость педантично собирала в заранее заготовленный рюкзак все свои скромные пожитки. — Уж не осталось никого из наших, новые все, воблы крашеные… тьфу, смотреть тошно! Носы задерут, грязь разводят, хамят. Уж я бы этот гламур проклятущий! Этот новый, как увольнять всех начал, так мы взвыли. Никого ж почти не оставил! А кого оставил, те сами по уходили.
— А что ж вы-то не ушли? — поинтересовалась, поглядывая на медленно загружающийся ноутбук и прицепленную к нему технику, и с тоской понимая, что не могу себе такую позволить.
— А куда ж я пойду-то под старость лет? — удивилась тятя Люся. Я ж на пенсии почти как десяток лет сижу. Кто еще меня возьмет? Ты, дочка, моих ошибок не повторяй, работай как следует смолоду, и зарплату в конвертах не бери. Все через трудовую и бумаги! Иначе придется, как мне, с моим склерозом тряпкой махать.
— Я думала вы еще пенсионного возраста не достигли, — почти натурально удивилась, дождавшись таки полной загрузки, и ловко засовывая в сканер первый паспорт.
— Ой, да не льсти мне, девка, — отмахнулась бодрая старушка в цветастом платке… эм, пардон, бандане! Веселой такой черной бандане с черепками. Опять у внуков стырила, что ли? — Тоже мне, льстить удумала. Ты мне вот, что скажи. Неужели и ты уходишь?
— Ухожу, теть Люсь, — покивала, в темпе вальса засовывая в алчный аппарат второй паспорт. — Деваться некуда.
