Лунные танцы - Воронцова Наталья (книга бесплатный формат TXT) 📗
Впервые за все эти годы она не просиживала ночи напролет в своей парижской студии, придумывая новые модели, доводя до совершенства силуэты и линии. Возвращаясь домой, она тихо шла на кухню и могла просидеть там несколько часов, уронив голову на руки, абсолютно отрешенная от всего.
Эжен исподтишка наблюдал за матерью, пытаясь разобраться, в чем дело. Однажды вечером, когда Ирена в очередной раз терзала в руках мобильный телефон, дожидаясь звонка Вознесенского, он тихо подсел к ней и приобнял сзади за талию. У него была очень теплая, сильная рука.
Свенцицкая вздрогнула, с удивлением подняла на сына глаза и осознала как-то вдруг, что она и не заметила, как он вырос, превратившись в привлекательного взрослого мужчину. У него такие выразительные глаза! Зеленые, колдовские. Непослушный, он по-прежнему планировал связать свою жизнь с модой, как она этому ни противилась. Он не задумывается, ее мальчик, какой это сложный и переменчивый бизнес. Он не знает, что это вовсе не главное… У него на все есть свое мнение — весь в нее! Она грустно улыбнулась.
— Ирена, зачем ты себя так? Я же вижу, что с тобой происходит.
Свенцицкая с беспокойством вгляделась в лицо Эжена, пытаясь понять, что он знает. В ее глазах блеснули слезы.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты же разрушаешь себя из-за него. Все это время ты сама не своя… После того звонка. Я тебя не узнаю!
— Ты еще просто очень мало живешь на свете и ничего не понимаешь в человеческих отношениях, — тихо сказала Ирена. Ее пальцы медленно перебирали подол длинной юбки. В глубине души она чувствовала, что сын прав. Но она никогда прежде не говорила с ним на такие темы, и теперь это стало для нее неожиданностью. Как же незаметно Эжен повзрослел!
— Откуда ты знаешь, что мне известно о человеческих отношениях, если ты даже не видела, как я рос. — Эжен усмехнулся. — Была вся поглощена своими коллекциями, планами и меня этим заразила. Ты всегда хотела быть мне не матерью, а подругой, как будто стеснялась своего материнства. Помнишь, когда-то давно ты запретила мне называть тебя мамой… Ты не думала о том, как мне это больно. Ведь у всех других детей были обычные мамы, которые играли с ними в песочнице. Тебя никогда не было рядом. Но я так гордился тобой! Мне всегда не хватало твоей любви — ты была везде и со всеми, но меньше всего со мной. Я никогда не знал, где ты. Потом ты увезла меня из России, где у меня были друзья, школа, собака Джерри. У нее как раз тогда появились щенки — такие черные, пушистые комочки. Ты помнишь, как сильно я не хотел тогда уезжать? Но я сделал все, как ты хотела, потому что очень любил тебя. Ты не представляешь, как мне было трудно здесь на первых порах. Меня же никто не принимал за человека, а объясниться я мог только на пальцах! Сверстники не принимали меня в свой круг: у них все было общее в детстве — книжки, которые они читали, мультфильмы, которые смотрели. А у меня все было другим, даже язык. Я был один, абсолютно один! Все вокруг, включая тебя, начали звать меня Эженом, а я терпеть не могу это имя. Я Женька! Но и с этим я смирился. А ты даже не замечала меня тогда, мое мнение ничего не значило для тебя. Хотя в глубине души я продолжал гордиться тем, что у меня такая мать — сильная, яркая, не похожая на других. Я старался сделать все, чтобы ты только обратила на меня побольше внимания. Даже стал интересоваться модой. А потом меня это действительно увлекло, и я понял, что это призвание…
Свенцицкая слушала сына, раскрыв рот от удивления. Она и предположить такого не могла! Ей казалось, что они с Эженом прекрасно понимали друг друга. Оказалось, все иначе. Всю жизнь она считала себя замечательной матерью.
Между тем Эжен продолжал говорить. Чувства, сдерживаемые так много лет, рвались наружу.
— У меня здесь тоже были разные истории, о которых ты ничего не знаешь. Какое-то время я стоял перед выбором, но сделал его в пользу моды, развития твоего дела, сделал, даже понимая, какие сложности нас ожидают впереди. Я хотел быть для тебя плечом, на которое ты всегда могла бы опереться. А теперь, когда ты достигла того, чего хотела, к чему шла всю жизнь, разве можно зацикливаться на каком-то Стасике, которому абсолютно наплевать на тебя и всегда было наплевать? Разве можно предавать дело, которым ты занималась даже в ущерб мне и всем остальным?
— Не смей так говорить! Я дала тебе все, что только могла… Я увезла тебя из этой грязной, несчастной страны, где мы все были нищими, где невозможно было нормально работать! И мне жаль, что ты до сих пор не способен этого оценить. А Станислава я люблю, и он любит меня, мы давно вместе. Ты просто ревнуешь! — Ирена сама была не уверена в этом, но старалась говорить как можно более жестко. Это очень тяжелый для нее разговор.
— Но ты же сама знаешь, что это не так! Прекрати себя обманывать! — Эжен вскочил и быстро заходил по комнате. — Если люди любят друг друга, они живут вместе, заботятся друг о друге, а не ищут приключений на свою голову! Ты же всю жизнь искала себе другого мужчину, с которым могла бы быть счастлива! А с Вознесенским вы просто использовали друг друга, потому, что вам обоим так было удобно — и ты, и он чересчур эгоистичны! Ты и сама понимаешь — вы совершенно чужие люди. Я видел, как он смотрит на тебя, когда приезжает, как он разговаривает со мной — как будто я пустое место! Ему без разницы, ты будешь рядом или какая-то другая женщина: он не в состоянии никого полюбить! Он тебя недостоин, как ты не видишь! Он не способен чувствовать, он любит только себя и свои деньги! Может быть, там, в начале, у вас что-то и было, но с тех пор прошло столько лет. Эти отношения тянутся по привычке. Вы не вместе, Ирена, не вместе! Но если тогда он давал тебе деньги на твое дело, то сейчас ты можешь прожить и без него! Ты добилась успеха, у тебя есть я, есть другие мужчины, которые тебя любят, но ты их не видишь. Очнись!
— Замолчи немедленно! Что ты себе позволяешь? — закричала на него Ирена и тут же разрыдалась.
Эжен, сжав кулаки, еще несколько минут постоял у окна и снова подсел к ней:
— Прости меня, прости. Все хорошо… — Он гладил ее по коротким рыжим волосам, как девочку. Его невозмутимая, всегда сильная мать рыдала, беззащитно уткнувшись ему в плечо.
— Ты представляешь, мне пришлось оттаскивать его от какой-то девчонки! На глазах у всех! Ничтожество! — Ирена никак не могла успокоиться и проклинала себя за это. Впервые показала свою слабость.
— Ложись! — Эжен решительно уложил Ирену в постель, накрыл ее одеялом. — Тихо-тихо. Давай-ка лучше подумаем, куда мы с тобой поедем на Новый год. Только мы с тобой… Наверно, нужно отправиться куда-то в теплые края, где синее-синее море и такой теплый ветер… Ты будешь лежать в тени под пальмами, прикрывшись красивой соломенной шляпой с большими полями, и придумывать модели для новой коллекции, а я буду плескаться в море от рассвета до заката, как в детстве. А вокруг нас будут красивые, загорелые мужчины и стройные, счастливые женщины… Помнишь, как мы ездили с тобой в Грецию в последний раз? Ты нашла там столько идей для своей последней коллекции…
Он приготовил Ирене горячий шоколад, она сделала несколько глотков и начала успокаиваться. Что-то пронзительно родное было в Эжене, горячем шоколаде, знакомом полумраке комнаты.
— А как там Мухаммед, почему не звонит? — спросила она, слегка повеселев. Ей показалось, что она уже знает, как избавиться от хандры.
Эжен всплеснул руками и охнул. Как же он сможет ей рассказать? Он давно знал о нежных чувствах, которые молодой араб питал к Свенцицкой, и относился к нему очень тепло.
Мухаммед был высоким, стройным, смуглым и очень добрым. Для Эжена он олицетворял собой саму жизнь во всей ее многогранности и полноте. Мухаммед занимался в Париже каким-то бизнесом и жил во Франции уже лет пятнадцать. Он прекрасно говорил по-французски с легким восточным акцентом, круглый год занимался спортом и интересовался абсолютно всем, что происходило вокруг. Его неожиданные познания в самых разных областях всегда потрясали Эжена, как и его оптимизм и редкое чувство юмора. Одновременно в нем была та мужская сила, достоинство и решительность, которых так не хватало сыну Ирены с самого детства. Мухаммед всегда приходил на свидания с Иреной в потрясающих костюмах, с огромными корзинами фруктов, цветов, дарил ей восхитительные подарки, и всегда у него находилось что-то и для Эжена. В отличие от остальных поклонников Свенцицкой, он действительно был увлечен ею самой, а не ее именем или деньгами. Кроме того, он проводил много времени с Эженом, рассказывал ему про жизнь на Востоке, обычаи и традиции далеких стран, про необычных людей — заклинателей змей, факиров… Несколько раз Мухаммед серьезно помогал Эжену по жизни, но его мать об этом, конечно, даже не догадывалась.
