Искусство проклинать (СИ) - Аристова Наталья Петровна (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
— Ну, так это в фольклоре. А у Хорса он запрограммирован на зло. А Маринка — русалка, заманивающая случайных «ухажёров» в воду…
— Есть ещё вилы, злыдни, ламеи, керемети… много ещё кто или что…
— Как это у них всё получилось, всё, что хотелось, Баба Саня? С помощью Сатаны?
— Обязательно — Сатаны, но не только. Использовались и зелья, и ритуальные убийства, и заговоры. Чтобы заложный стал чудовищем, много подлости надо вложить.
— Заложный — это покойник, умерший «нечистой» смертью?
— Да, и подготовленный к ней заранее. Колдун и ведьма — первые кандидаты. А так же грешники, поддавшиеся Злу, люди, отрицающие веру, многие…
— А… Маринка — так же? Она не была злой или слишком грешной. Ну, может, излишне тщеславной и себялюбивой.
— Ты говорила, она некрещёная — раз, к сатанистам пошла — два, с собой покончила — три. Она решилась на злое дело. Ну, и опоили чем-то, ванну с травами посоветовали. Для большей красоты, или какой-то другой благовидный предлог. А состав трав — сатанинский, может быть, запрограммированный на самоубийство. Очень подходящий кандидат в заложные. После смерти её вызвали из могилы, провели обряд. И послали в реку.
— В это просто невозможно поверить. Ну невозможно, и всё…
— А мало ты видела невозможного, Тина, за последние месяц-два?
— И занималась этим вся компания. Хорс бы не успел один- продолжаю я, думая о своём.
Маринка, всё же, совершила свой тяжкий грех: она участвовала в компании против Дана, сознательно или невольно, и оказалась причастной к его смерти. И Митрофан — тоже, гадина! Ты мне заплатишь, доктор Митрофанов! Помни, что я есть, потому что я про тебя не забываю…
Баба Саня, будто угадав мои мысли, горько вздохнула, прижав ладонь ко лбу.
— Кем-то должен был у них стать наш дорогой мальчик.
Эту тему я обсуждать не могу! И резко вскакиваю из-за стола, опрокинув стул: Никем! Он не стал у них никем! Ни-кем! Он остался собой, и никогда никем не мог быть для этого поганца и его подлой компании! Ты себя винишь, Баба Саня, за то, что он встал из могилы благодаря «пришитой» душе? Так вот: я не думаю, что это важно! Эту душу не надо было пришивать, она всегда с ним! Навеки!
Изумлённая моим взрывом, Баба Саня роняет носовой платочек, украдкой вынутый из кармана, и бросается меня успокаивать. Обнимает, прижимает к себе и усаживает на своё место. Потом поднимает упавший стул.
— Тиночка, ты говорила «не могла любить Дана». Не могла, или заставляла себя «не мочь»?
Я мотаю головой и залпом допиваю горячий чай из своей кружки. Сажусь прямо, медленно выдыхая воздух, ставший подобием пара. Долго молчу, прислушиваясь к тому, как успокаивается обожжённый пищевод.
Если бы кто-то сказал мне, что такое может быть, я ни за что бы, не поверила. Никогда!
Туманный, сырой день загорался за окном, и люди собирались смириться с ним, прожить его удачно, с наименьшими потерями. Зажигали свет и включали с утра телевизоры, спешили на работу, бродили по магазинам, чтобы накормить семьи, с нетерпением ждали вечера, когда можно расслабиться и отдохнуть…. А в полутёмной кухне старого губернаторского дома сидели за столом две измотанные донельзя женщины, и говорили о вещах, которых не может существовать в жизни: о ведьмах, русалках, оживших покойниках и о любви.
В чулане за дверью уже улеглось в деревянный ларь то самое «невозможное», а под лестницей неспокойно ворочался избитый до полусмерти пёс, который всё невозможное уже видел и знал.
Город упорно не хотел разглядеть очевидное. Ни у кого не было желания удивляться, интересоваться, ужасаться волной убийств и самоубийств, загадочных исчезновений людей. Даже странные происшествия, вроде набегов на окраины воющих по-волчьи собак никого не удивляли. Всем были безразличны праздношатающиеся тени на ночных кладбищах, и подозрительные силуэты, ожидающие чего-то в самых безлюдных местах парков.
Жертвами трагических происшествий, становились, за малым исключением, те, кто принадлежал к «группе риска» — алкоголики и наркоманы, проститутки, бомжи и прочая шваль. Среднестатистический обыватель, отработав положенные часы, толпой проносился по магазинам, и запирался под вечер у себя в квартире перед телевизором. Немногочисленная элита отвечала на тяготы жизни также, но в условиях пошикарнее. Бандиты кучковались по кабакам и «малинам». Занужённые и всюду опаздывающие, из-за вечной нехватки бензина, менты, с разным успехом отрабатывали версии клановых разборок, национальных конфликтов и бытовых драк.
«В народе» поговаривали о маньяке-убийце, но никто не мог подвести к общему знаменателю исчезновение нескольких десятков «антисоциальных лиц», и, почему-то, ночную активность кучки заурядных бизнесменов, недавно аккредитованных в местном банке, со скромными фирмами различных бытовых услуг. Слухи ходили из дома в дом, от улицы к улице, но ничего конкретного никто не знал. Те немногие, кто знали или догадывались, молчали. Во-первых, кто поверит, а во-вторых, молчать заставляли, и каждого — по-своему. Моей гарантией молчания был Дан. Мы жили тихо. Баба Саня ожидала писем из заветного монастыря. Я набирала сил, и «подтягивала» нервы.
Высшее начальство молчало, и в нашей запертой церкви не появился новый священник, взамен изгнанного отца Павла. О сатанистах не говорили, центральную церковь и мечеть посещало обычное число верующих, а самой главной заботой населения стали теперь сады и огороды.
Дан стал чаще задумываться. Однажды я застала его перед зеркалом, но он уклонился от прямого ответа. Я внимательнее присмотрелась к нему… Он изменялся. Кожа лица медленно, и, почти незаметно, но желтела и подсыхала. Резче обозначились скулы, а тени под глазами стали гуще. Несмотря на все мои старания, он изменялся… Я не стала об этом говорить ни с ним, ни с Бабой Саней. Зачем? Я уже всё приняла, как есть. Что будет, то и будет. Я приложу все силы, чтобы затянуть его увядание на как можно более долгий срок, и стану искать новые средства. А что, кроме новой седины в волосах, даст такое открытие Бабе Сане? И чем мне успокоить Дана? Он всё знает обо мне и просто не поверит, если я скажу, что он выглядит по-старому.
Пришёл долгожданный ответ, и Баба Саня, нетерпеливо разорвав конверт, развернула несколько листов, исписанных мелким почерком. Жадно забегала глазами по строчкам, откладывая прочитанное. Прочла, и вновь взялась за первый лист, уже медленнее. Я не расспрашивала, я уже знала, о чём письмо. Не конкретно, конечно, а, основную суть — то, что меня волновало.
Я не могу ждать! И Дан не может. И беззащитный перед такой напастью город тоже не может ждать. С его работягами, стариками, начинающими вылезать из душных домов в прогретые скверы, с влюблёнными, для которых «темнота — друг молодёжи», с его детьми… И Хорс не может и не будет меня ждать. И Митрофан… Он «отработает» своё, и превратится в какого-нибудь неузнаваемого монстра, а моих тщательно сберегаемых сил просто не хватит на поиски…
— Тина, мы должны подготовиться. Пройти очищение, прослушать краткий курс наставлений и рекомендаций — начала разговор Баба Саня, покончив с чтением.
— А они сами? Они же могут приехать и помочь разогнать всю эту нечисть.
— Могут, и обязательно приедут. Даже если это будет стоить больших жертв… — она отложила письмо и села, выпрямившись в кресле: Тина, девочка моя! Меня попросили сберечь тебя любой ценой. Алексо — очень могущественное оружие, и он поддерживает тебя. Только тебя, на сегодняшний день. Ты должна выжить.
— Так это и есть Дар? Я — Боец? Они подтвердили?
— Дар уже есть… Алексо отличает Дар, и сам выбирает Бойца и Защитника. Он тебя выбрал.
— Баба Саня, а он отличает тебя?
— Не с такой силой. Мне он может быть только защитой. С тобой он — оружие.
— Тогда почему нужно ждать? И сколько ждать?
— Скоро наступит май. Первая майская ночь считается у нечестивцев всего мира самой благоприятной для их грязных дел… — она умолкла, подбирая нужные слова.
