Мгновения жизни - Коббольд Марика (лучшие книги онлайн .txt) 📗
— Простой покрой из ткани серого или темно-синего цвета, — всегда говорила миссис Шилд, когда Грейс выросла. — Никакой вычурности и категорически никакого розового цвета.
Она была права. Грейс заменила темно-синий черным, но в остальном строго придерживалась совета мачехи. Открыв ее платяной шкаф, можно было обнаружить там три пары черных брюк прямого покроя и два черных жакета: один льняной, другой из шерсти пополам с кашемиром. Там были также и черная кожаная юбка-колокол до колен, белая хлопчатобумажная блузка, две черные и четыре белые футболки, черный джемпер под горло, два черных джемпера с вырезом мысом, оба из кашемира, и один красный хлопчатобумажный свитер, который она надевала, когда хотела доказать себе, что не всегда носит только черное или белое. Однообразие цвета компенсировалось мягкостью тканей. Свои кашемировые джемпера она носила, как рыцарскую броню или кольчугу. Кашемир разговаривал. Он говорил: «Не рассчитывайте трахнуть меня». Нижнее белье у нее было самым заурядным. Если бы оно могло разговаривать, то, как подозревала Грейс, выразилось бы примерно следующим образом: «Ладно, можете меня трахнуть, но не рассчитывайте, что я когда-нибудь надену трусики «танга»».
Следуя в кильватере Анжелики, совершавшей тур по универмагу, — наблюдая за тем, как она примеряет вещи, держа на вытянутых руках джемпера, на которые указывала Грейс (ее жажда к вычурным розовым и воздушным штучкам удовлетворялась близостью к ним). Но, наверное, в этот раз в ее глазах было особенно тоскливое выражение, потому что Анжелика силой сунула ей в руки джемпер и подтолкнула к примерочной кабинке.
— Ступай примерь.
— Он же нежно-голубого цвета.
— Я вижу, не слепая.
— У него рукава с буфами и ворот с оборками.
— Именно так, Грейс.
— Я буду выглядеть в нем, как обезьяна из сказок Беатрисы Поттер[11].
— Не говори глупостей. Ты очень симпатичная женщина.
— Джемайма Паддлдак[12] тоже была очень симпатичной уткой, тем не менее она выглядела чертовски глупо в своем голубом берете.
— Ты не похожа на утку, и в руках у тебя не берет. Давай, примеряй, я ведь вижу, как он тебе нравится.
Грейс подчинилась и надела джемпер. Как она и ожидала, вид у нее был совершенно дурацкий, тем не менее, она все-таки вышла из примерочной кабинки, чтобы доказать свою правоту.
— Вот это да, — изрекла Анжелика, — вот это да. — Она умолкла, склонив голову набок и внимательно разглядывая Грейс. — Собственно, да, ты была права. Он тебе не идет. Эта вещичка совершенно не в твоем стиле, верно?
Грейс уже собиралась ответить: «Я же тебе говорила», — когда увидела его, Джефферсона Макгроу. Он стоял у кассы, держа в руках ворох женской одежды. На этот раз это действительно был он — не мираж, не обман зрения, а тот самый юноша, в которого она без памяти влюбилась в то лето, когда ей исполнилось восемнадцать лет. Тот самый юноша, который едва не стал отцом ее ребенка. Мужчина, для которого она почти наверняка ничего не значила. Она сделала шаг вперед.
— Подбери челюсть, — скомандовала Анжелика.
— Это Джефферсон.
— Я думала, ты с этим покончила.
— Нет, правда, это он. — Голос у Грейс дрожал, она умолкла, перевела дыхание и сделала новую попытку. — Смешно, наверное?
Анжелика оглянулась на кассу.
— Настоящий красавчик, однако.
— Джефферсон. — Грейс не сводила с него глаз, а он передал одежду продавщице и улыбнулся своей бесхитростной и открытой улыбкой, которую она запечатлела на бесчисленных фотоснимках.
— Не стой столбом. — Анжелика легонько подтолкнула Грейс в спину. — Подойди к нему и поздоровайся.
— Я не могу.
— Почему, ради всего святого?
— Просто не могу, и все. — Грейс на мгновение отвела от него взор, обернувшись к Анжелике. — Ты права, это не может быть он. Я хочу сказать: что происходит с нами и с розничной торговлей? В самый первый раз я встретила его, когда выходила из магазина меховой одежды.
— Не стой столбом, говорю тебе. Не теряй времени.
Грейс вздохнула, расправила плечи и…
— Где он?
— Полагаю, он исчез, как это случается со всеми призраками, оставив после себя лишь облачко дыма.
— Это был он.
— Ну, так беги за ним. Он не мог уйти далеко, разве что он умеет летать.
Грейс бросила на нее один только взгляд и побежала. На ней по-прежнему был джемпер из ангорской шерсти. Когда она подбежала к эскалатору, ее остановил местный детектив. Пока она убеждала менеджера отдела, что не собирается красть джемпер («Пожалуйста, прошу вас, поставьте себя на мое место; неужели вы бы стали носить это?), Джефферсон, если это был он, исчез.
— После того как мы с Томом развелись, он стал мерещиться мне на каждом шагу, — успокоила Анжелика Грейс, стоявшую у эскалатора с таким видом, словно у нее из-под носа увели рождественский подарок. — Однажды я увидела его в хлебнице. Ну, его голову, точнее говоря.
Грейс расслабилась и улыбнулась подруге.
— Ты права. Это просто не мог быть он; уж слишком похож на себя самого.
— Уверена, кому-то твои слова могут показаться исполненными глубокого смысла.
— Что он мог делать в таком месте, как универмаг «Харви Николз», да еще с ворохом женских тряпок в руках?
Анжелика подмигнула.
— Он ведь твой друг.
Для призрака Джефферсон Макгроу обладал нешуточной властью. Все началось с квартиры Грейс. Вернувшись домой, она обнаружила, что в квартире произошли перемены. Вместо того чтобы находиться как раз на нужном этаже, возвышаясь над уличной суетой и шумом, она вдруг оказалась слишком высоко. Если Джефферсон когда-нибудь снова будет проходить мимо, он не сможет увидеть, как она сидит у окна и читает. Живущая на первом этаже старая миссис Бленкинсоп, знаменитая своей плешью и велюровым пиджачным костюмом, будет видна совершенно отчетливо, когда устроится у окна с неизменной трубкой во рту. А Грейс останется в неразличимой выси, и разглядеть ее будет столь же трудно, как отличить одного голубя от другого. Телефонный аппарат был установлен слишком далеко от спальни, если он решит позвонить ей домой (хотя Джефферсон просто не мог знать, где она живет). А если, не дай Бог, он появится у ее порога без предупреждения, продавленный диван (на котором ей так удобно сидеть), с подлокотниками, испещренными пятнами чая, покажется ему обшарпанным и грязным. Она стояла посреди комнаты, закрыв лицо руками, и думала, что сошла с ума. Ей не оставалось ничего, кроме как пинать ногами ни в чем не повинную мебель. Она начала с серванта, который подарила ей миссис Шилд на тридцатилетие. Потом перешла к сосновому кофейному столику (и кто только надоумил ее приобрести мебель из сосны?). Закончила она избиением дивана, отвесив ему три пинка под какой-то разухабистый мотивчик — Грейс и не подозревала, что знает его.
Она плеснула в кружку изрядную порцию виски, разбавила горячим чаем с лимоном и легла пораньше спать. У нее ныли ноги… и болело сердце.
В тот день, когда она переехала в новую квартиру, Грейс шагала по оживленной улице, улыбаясь встречным незнакомым людям. Кто-то улыбался ей в ответ, кто-то — нет, но в большинстве своем всем им она была глубоко безразлична, лишь бы только не занимала их парковочного места или не лезла без очереди в автобус. Она вслушивалась в шум уличного движения, в рев и пение моторов, завывание сирен, вдыхала наполненный выхлопными газами воздух: она вернулась домой, и она была свободна.
Какое-то время, сразу же после бесславного конца своего замужества, Грейс была в бешенстве — злилась и на себя, и на Эндрю за неудавшуюся семейную жизнь. Иногда ее охватывала печаль, но все это выливалось в слезы, с которыми она вполне справлялась, так что вряд ли можно было считать, что она так уж страдала и убивалась.
Ну, и работа ее шла просто отлично. В последнее время она даже начала передавать заказы своим коллегам, поскольку сама уже не справлялась с ними. И вот, когда ей стало казаться, что жизнь устроилась как нельзя лучше, начались эти видения и явления призраков.
