Счастье среднего возраста (Девушка с проблемами) - Алюшина Татьяна Александровна (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
А он по привычке — нет, мне и так хорошо: свобода, независимость — романчик ей предложил! М-да уж!..
Первую ночь за последние девятнадцать суток он спал спокойно, без сновидений, не просыпаясь до самого утра.
Сашка измучилась совсем!
Она по сто миллионов раз в день запрещала себе думать о нем, вспоминать, балансируя на качелях своих мыслей от отчаяния к гневу.
От бесконечных мучительных «круговых» дум она кидалась в беспредельную занятость, изматывая себя контролем всех мелочей и подробностей, так что подчиненные стали от нее прятаться. Обругала ни за что ни про что Филимонова, когда он, загорелый, довольный, отдохнувший, сунулся рассказывать в восторженных тонах об отпуске, подтверждая фотографиями это счастье.
— Шла бы ты, Александра, в отпуск, что ты на людей кидаешься! — обиделся он.
— Извини, Фил, — покаялась Санька, понимая, что ужасно не права.
А дома, в редкие выходные, сбегая все от того же, хваталась за генеральную уборку — мыла, драила, переставляла мебель, разбирала залежи вечно оставляемых на потом вещей. Повыбрасывала под горячую руку старые любимые безделушки, вещи, которые обычно берут в руки, вздыхают над ними, улыбаются, вспоминая что-то с ними связанное, и убирают.
Но как бы она ни загружала себя — ни черта не помогало! На работе еще куда ни шло, там о другом думать приходилось, а вот домашние хлопоты не только не отвлекали, наоборот — под механичность дел мысли гуляли себе в голове спокойненько, не обращая внимания на все ее окрики.
Сегодня было воскресенье, и Саша, отдраив за прошлые выходные всю квартиру, приступила к самому сложному и нелюбимому — вычищению кухни.
Стоило только приступить — и все тягостные думы оказались тут как тут.
Ну почему, почему он так испугался?
И ответила тут же — да ничего он не испугался! Гуров вообще ни черта не боится! Все просто — все, что мог, он тебе предложил, ничего сверху дать не может! Ну, не любит он тебя, что ж тут поделаешь!
Не любишь — и хрен с тобой!
И все правильно!
И не нужны ей никакие романы с ним! Ему что, он бы снисходительно звонил, когда ему удобно и секса захотелось, и держал бы ее на расстоянии, и принимал бы с той же снисходительностью ее любовь! А она бы всю себя внутри переломала! И что потом?! Когда он решил бы, что хватит и ему перестало быть интересно?
Что потом?!
В Анну Каренину играть?! Только вместо поезда ее по рельсам вся оставшаяся жизнь без него раскатала бы! И не собрать себя!
Нет! Хватит с нее «не мамы» и папы тоже, с их предательством искренней детской любви.
«Ничего, ничего, — уговаривала себя Саша, — надо время. Надо подождать немного, и станет не так больно! По Соломону — все пройдет, и это тоже! Надо только время! Терпи, Сашенька!»
Терпи не терпи, а деваться все равно некуда! Только время у нее и осталось.
«Уеду! — решила вдруг. — Пусть Фил работает, а то я всех уже достала своими настроениями! Фил справится! Точно уеду! В Испанию — давно хотела, вот и поеду! А потом в Рим, хоть там и жара сейчас несусветная, ничего, мне в самый раз!»
Поддерживая себя такими решениями и развивая мысленно тему поездки, она домыла кухню, приняла душ. И с теплым удовольствием человека, хорошо сделавшего работу, села пить кофе, озирая блеск своего хозяйства.
Отпила кофе и закурила.
Вот курить стала, а все этот Гуров, будь он неладен! Никогда в жизни не курила, а тут!..
«Все, все, никакого Гурова! Забудь! Испания — Милан, Барселона, курорт какой-нибудь бешеный, Рим! Вот и ладушки!»
И, отпив еще кофе, с удовольствием затянулась сигаретой.
С трудом выровненные, уже приближающиеся к удовольствию мысли разбил звонок в дверь.
«И кого там…» — недовольно подумала Сашка и, не глядя в глазок, не спрашивая «кто там?», с ходу открыла дверь.
Немая сцена!
На пороге стоял Иван с полным комплектом мужских «боевых» атрибутов.
Сашка пришла в себя, ей понадобилось всего ничего отойти от шока и неверия в происходящее — секунд тридцать.
— Иван Федорович, вы — и такая банальность: цветы, шампанское, тортик! — веселилась Сашка.
Она еле сдержалась, чтобы не кинуться ему на шею и зацеловать до смерти!
— Я думал. Честно, — хрипнул горлом Иван, прокашлялся, — но у меня на думанье никаких сил не осталось. Предполагал серенаду под твоим окном, но понял — не потяну! Сашка, забери все это!
Он сунул ей в руки огромный букет алых роз, не меньше тридцати, две бутылки шампанского и торт, какой-то замысловатый, огромный, в шоколадных розах и цукатах, упакованный в целлофан и завязанный шикарным розовым бантом.
Какая пошлость — но кра-со-та!
— Войти можно?
Он нервничал ужасно!
Удивлялся — это чего он так, и никак не мог успокоиться, все думал, что пошлет она его за горизонт! И права будет!
И на самом деле думал, как прийти. Не с пустыми же руками! А с чем, как? Фантазия от стресса убого предлагала всякую дикость от щенка с бантом на шее до не менее экстремальной серенады под балконом.
— Тьфу ты! — одергивал он себя и начинал думать по новой.
Так и проходил, промаялся все утро, что бы такого сделать, чтоб не послала сразу, а хотя бы выслушала. Уже ехал к ней, так ничего и не надумав, не зная, что скажет и какие надо слова говорить. Плюнул от досады, приправив замысловатыми эпитетами свою сообразительность, тормознул у ближайшего супермаркета и решил — хрен с ним, пусть будет банальный «джентльменский» набор.
Она оценила, сразу!
Он так торопился отделаться от мешающихся в руках предметов, сунул ей все сразу, Санька еле успела поймать. Поставив торт на пуфик в прихожей, в последний момент перехватила рискованно выползающую из пальцев одну из бутылок шампанского, перекинула на сгиб локтя букет и отступила:
— Проходи!
Он вошел, не отрывая взгляда от ее глаз, как только не споткнулся о порог!
— Саньк… — сбился, взъерошил ладонью волосы.
Что говорить-то?!
Ему было жарко, почему-то застучало вдруг сердце, стоило только заглянуть в эти балтийские глаза, и все заготовленные фразы застряли в горле. А может, не говорить ничего, заграбастать ее и уволочь в кровать?
Где у нее тут кровать?
Что-то ему совсем стало туго! Он сел, ноги как-то ослабели.
Совсем уже! Пришел объясняться и уселся!
— Саш, — сделал он вторую попытку и посмотрел на нее снизу вверх.
Она наклонилась к нему, сдвинув нетерпеливо букет на локте, чтобы не мешал, приблизила к нему свое лицо — глаза в глаза, и с искренним сочувствием спросила:
— Что, Ванечка, совсем тебе тяжело? — только по голове не погладила от сочувствия.
— Не сбивай меня! — потребовал он. — Я пытаюсь сказать, что люблю тебя до одури! И что ты права — романы и полутона с экономией чувств и жизни — не наш случай! И почему, черт побери, ты решила, что мне тяжело это сказать?!
— Гуров, — еле сдерживая смех, рвущийся наружу и искрящийся в балтийских глазах, объяснила Сашка, — ты сел на торт!
— Сашка-а-а! — полетел над рекой крик потревоженного медведя гризли по имени Иван Федорович Гуров. — Чего тебя туда понесло! Возвращайся!
Александра с Ириной сидели под сосной на другом берегу, переплыв реку не спеша, с удовольствием, останавливаясь и передыхая на мелководье.
— Сейчас! — проорала она в ответ. — Он теперь любит мной покомандовать, повоспитывать, — хохотнула Санька. — Говорит: натерпелся от тебя за те дни, должен же реабилитироваться, восстановить мужскую справедливость!
— Он вас любит, — сказала Ирина улыбаясь.
— Конечно любит! Попробовал бы не любить! Ну, поплыли назад, а то мужики и правда заждались.
Они вошли в воду, постояли, перед тем как поплыть. Ирина, посмотрев вперед, на тот берег, и вверх, на стоящий на пригорке дом, сказала задумчиво:
— Коля меня замуж зовет.
— О господи! — испугалась Сашка. — Так быстро, через полтора месяца? А ты?
