Я считаю до пяти (СИ) - Шигина Валентина (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
— На занятиях задержалась, — робко пролепетала я.
— Ну рассказывай, чем ты занималась, пока я был в отъезде.
— Ты только из-за этого требовал такой срочности? — грубовато спросила, негодуя. Вот же отец мне достался!
— Отвечай!
— В основном я занималась — учила математику. А в свободное время гуляла с Денисом. Я не пойму в чем ты меня обвиняешь? — Уперев руки в бока я с гневом смотрела на папочку.
— Не доверяю я тебе! Женщинам вообще верить нельзя!
— Поэтому ты заставлял мою бывшую математичку стучать на меня? — со злости вырвалось у меня. Не разозли меня отец настолько сильно, я бы никогда про это не заговорила. Ведь прекрасно понимала, что придется рассказать, как я об этом узнала.
— Не твое дело, соплячка! Как ты узнала об этом?
На этот вопрос, я не спешила отвечать, понимая, что соврать ничего не получится. Близился скандал, это чувствовалось по атмосфере, повисшей над нашими головами. В принципе я могла бы высказать отцу все, но… Всегда найдется какое-то но. Возможно, Рома оказался прав, и я просто боюсь потерять то, что у меня имеется. Но как мне поступить? Уйти из дома? А что меня ждет вне дома? Где я буду жить? А самое главное, на что? У меня не было уверенности, что Рома поможет мне.
Зачастую многие из людей не ценят того, что имеет. Я же ценю, боясь потерять.
— Значит правда! Папа, как ты можешь так поступать?! Я же твоя дочь!
— Иногда мне кажется, что тебя подменили! Как у меня мог родиться настолько никчемный ребенок? Это все ты виновата! — обратился он к матери.
Она смирно сидела в углу, сливаясь с мебелью. Кажется, даже пошевелиться боялась.
Я вновь почувствовала ненависть к своим родителям. К отцу, из-за того, что так ведет себя. А к матери, за то, что позволяет так с собой обращаться. Ну неужели ей так трудно дать отпор. Не из-за меня, а из-за себя!
— Неужели ты не могла вырастить приличную дочь, пока я зарабатывал на вашу шикарную жизнь?! — продолжал тем временем отец. — Да она в жизни вообще ничего не добьется! Так и останется сидеть у меня на шее до тех пор, пока я не сдохну.
Знаете, как это приятно слышать от родного отца! Разве родители не должны видеть своего ребенка в самом лучшем свете? Каждый нормальный не видит даже явных недостатков своего чада, мои же даже достоинства не заметят. Это так больно понимать, что даже самым близким людям ты не нужен. А что ожидать от посторонних?
Отец никогда в жизни не увидит во мне личность, даже если я многого смогу добиться. Мама так и останется лишь бледной тенью за его спиной. Чтобы я не сделала, навсегда останусь никчемной соплячкой в их глазах. Обидно.
— Не дочь, а сплошное разочарование! — никак не мог угомониться папочка. — Даже знакомым стыдно рассказывать. У всех дети, как дети, а у меня…
Отец продолжал что-то говорить дальше, при каждом удобном случае поливая меня грязью. Мне не оставалось ничего другого, как сидеть и обтекать этими помоями, не смея себя защитить. Я уже научена в этом деле: начну возникать, оскорбления никогда не закончатся. Сама защититься не смогу, а на чужую помощь рассчитывать не могу.
— Андрей, прекрати! Это же твоя дочь! — раздался почти истеричный крик из угла, где тихоченечко сидела мама.
Ни я, ни отец сначала не поняли, откуда раздался крик и кто кричал, потому что мама на такое никогда не отважится. Когда до нас дошло, мы повернулись в сторону дивана, с которого уже успела встать родительница. Видя замешательства на наших лицах, она повторила.
— Прекрати оскорблять дочь! Это же твоя дочь, Андрей!
До сих пор не веря, что моя мама наконец-то решилась заступиться за меня, я смотрела на нее, словно на приведение. Нет, не так! Я смотрела на нее, словно увидела впервые. Хотя, да впервые! Такой я ее еще никогда не видела. Через столько лет оскорблений и унижений со стороны деспотичного главы семейства она решилась на протест.
В груди непонятно отчего потеплело. Подобных чувств я не испытывала с тех пор, когда была бабушка. Видимо, заступничество матери начало топить практически заледенелое сердце.
— Что? — слегка удивленно переспросил. Такого выражения лица у него я никогда не видела. Тоже, наверное, в шоке.
— Хватит постоянно ее унижать! — уже не так уверенно, но все же твердо проговорила мама.
— Закрой рот! Ты что тоже решила показать с себя с наилучшей стороны? Сразу видно в кого пошла Прасковья. Яблоко от яблони не далеко падает.
— Прекрати! Не смей так говорить! Как ты можешь унижать дочь? Свою единственную дочь! — Мама вышла из-за стола и подошла на опасно близкое расстояние к отцу.
Мне стало не по себе. Слишком неуравновешенным выглядел сейчас папочка. Да и его деспотичный характер не допустит того, что ему указывают и запрещают.
— Закрой рот, Катя! Если бы ты воспитала нормальную дочь, то мне не пришлось бы краснеть за нее.
— Мог бы и сам вложить частичку воспитания в нее, а не откупаться деньгами!
Всего один миг и рука отца взметнулась в воздух и наотмашь ударила маму по лицу. Родительница тихо вскрикнула и упала на колени перед домашним диктатором.
— Мама! — закричала я и бросилась к ней.
— Никогда не смей больше со мной так разговаривать. Слышишь?! Никогда. Иначе пожалеешь.
Я с ненавистью уставилась в спину отца, который развернувшись на пятках, вышел из кухни, а затем и из квартиры. Громко хлопнула металлическая дверь, заставив нас обеих вздрогнуть.
— Не стоило, — тихонько прошептала я, стараясь не смотреть на родительницу. Да и не знала, как ей в глаза смотреть. Она перехватила удар, явно принадлежавший мне. Мне было стыдно за свое поведение и мысли.
Столько лет я думала, что ей плевать на меня. Плевать на все, что связано со мной, ведь она никогда не участвовала в моей жизни слишком активно. Не отстаивала перед отцом, не разговаривала со мной по душам. Мы никогда не были близки, но в тот момент, когда понадобилась помощь, она появилась, откуда не ждали.
— Стоило. И очень давно.
Мы несколько минут просидели на полу в полной тишине. Видимо, за столько лет мы разучились общаться. Ни одна из нас не могла подобрать нужных слов, чтобы начать разговор. Печально, когда мама и дочь не могут найти тему для разговора. Надеюсь, что у нас это не очень запущенная форма.
— Надо приложить, что-нибудь холодное, а то синяк будет, — мрачно озвучила свои мысли.
— Поздно уже. — Мама потерла покрасневшую щеку и начала подниматься с пола, утаскивая меня за собой. — Пусть лучше синяк будет.
Женщина погладила меня по голове и сказала, что пойдет полежит немного, так как голова начала раскалываться. На мое предложение выпить таблетку она никак не отреагировала и скрылась в комнате.
Закрыв лицо руками, я вновь опустилась на пол. Меня охватило два чувства одновременно. Чувство стыда и тихой радости. Хотелось очень надеяться, что все наконец-то изменится. Только я не подозревала, как окажется на самом деле.
— А потом он ударил ее. Ты себе представить не можешь, в каком шоке я была. Отец даже на меня руку никогда не поднимал, хотя уверена, что хотел этого безумно!
— Вот видишь, ей не все равно. Мама любит тебя. — Рома погладил меня по голове.
Пары уже давно закончились, и мы сидели в каптерке. Я по старой привычке забралась на стол и, скрестив ноги, болтала ими в воздухе. Ромка сидел на стуле и внимательно слушал мой рассказ о вчерашнем дне. Не знаю почему, но именно ему я решила поведать о великом скандале в доме Яшиных. Ведь отец вчера так и не вернулся домой — решил переночевать в офисе. Не знаю как мама, но я была этому безумно рада.
Кстати, о случившемся Лариске я не обмолвилась ни словом. Их отношения с Кириллом набирали обороты, а мне не хотелось загружать ее своими проблемами. Их и так предостаточно, ведь она с Большаковым встречается!
— О чем ты задумалась? — поинтересовался Ромка через некоторое время. Я смотрела в окно и молчание затянулось.
— О том, что мне сейчас хорошо. — Спрыгнув со стола, я присела мужчине на колени. Его руки по-свойски обняли меня за талию и притянули ближе. От его тела шел жар, но Рома ничего не предпринимал для моего соблазнения.
