Сливово-лиловый (ЛП) - Скотт Клер (читаемые книги читать .txt, .fb2) 📗

— «Фишер-Грау», архитектура и градостроительство, Вайзер, чем могу помочь? — говорит Инга и выслушивает позвонившего.

— Да, я посмотрю, подождите.

Я слышу, как Инга листает органайзер, затем она говорит:

— Да, в четверг днем господин Каспари свободен. Вам подходит в 16:00?

Я встаю и выхожу из-за перегородки.

— Инга! — шиплю я, проводя рукой по горлу, когда она смотрит на меня.

— Одну минуту, пожалуйста, — говорит Инга по телефону и поворачивается ко мне.

— Никаких встреч в четверг днем для господина Каспари. Последняя возможная встреча в четверг 11:30. И по возможности никаких встреч за пределами офиса. Ясно?

Инга кивает, и я возвращаюсь к своему столу.

— Да, это была Аллегра, — слышу я и замираю. — Да, минуту. Аллегра?

— Мммм?

Я оборачиваюсь и вопросительно смотрю на Ингу.

— Тебя.

Инга протягивает трубку, и я беру ее.

— Да?

— Аллегра, — говорит Марек, — ты сейчас работаешь в «Фишер-Грау»?

Чертово дерьмо, черт, черт, черт побери.

— Нет, — говорю я, опускаясь на свободное кресло Ханны.

— Ты лжешь, я слышу это. Как Роберт сумел взять тебя под контроль на двадцать четыре часа в сутки? Со мной ты упиралась руками и ногами восьмичасовому полному контролю каждый день, а этот воображала щелкает пальцами, и ты переезжаешь к нему, увольняешься со своей работы и живешь с энтузиазмом 24/7. Респект и уважение Роберту и его навыкам манипуляции.

— Ты ошибаешься.

— Я не ошибаюсь. Он говорит, что вы исключаете работу, верно? И все же делает это снова и снова. Он показывает тебе и в офисе, кто есть босс, кому ты должна подчиняться. Я прав, Аллегра? И со временем будет все больше и больше. Он медленно будет приучать тебя к этому, и ты сама зайдешь прямо в клетку, в которой он хочет тебя видеть. Он делает это очень умно, правда…

Я перевожу дыхание, пытаясь не дать словам Марека проникнуть в мой мозг и сказать:

— Ты хочешь назначить встречу. Я полагаю, что дело личное?

— Если ты хочешь называть себя личным делом Роберта… тогда да.

— Тогда будь так добр и позвони Роберту домой. В рабочее время встречи по личным вопросам не назначаются.

Я вешаю трубку и иду к своему столу, падаю на стул и закрываю лицо руками.

— Аллегра? — спрашивает Инга, немного обеспокоенно.

— Секунду, пожалуйста, хорошо?

— Да, конечно.

— Ты в порядке? — спрашивает вошедшая Ханна и снова садится на свое место.

— Я надеюсь на это. Аллегра сказала, что господин Каспари недоступен в четверг днем? Но в календаре об этом не указано.

— Да, верно, я еще не упоминала об этом, — говорит Ханна, объясняя, почему Роберт назначает встречи по четвергам только до обеда. — Кроме того, всегда разумнее направлять подобные запросы ему, Роберт предпочитает сам назначать свои встречи. Если его нет, мы иногда тоже записываем, но ему это не очень нравится. В случае сомнений предложи перезвонить, когда Роберт вернется в офис, а затем свяжи с ним звонившего.

— Хорошо, поняла.

Ханна начинает объяснять тонкости и особенности планирования встреч. Я думаю о том, что же делать. Я должна сказать Роберту, что разговаривала с Мареком. Дело личное, но он звонил сюда. Нужно ли подождать, пока мы не вернемся домой или я нарушу наше соглашение из-за Марека? «Нет, — думаю я, — я не могу ждать, пока мы вернемся домой. Я должна рассказать ему сейчас, потому что Марек позвонил сюда, и тем самым узнал, где я работаю». Глубоко вздохнув, я встаю и иду в кабинет Роберта, стучу в дверь, жду его «Да, пожалуйста», прежде чем войти и тихо закрыть за собой дверь.

Роберт откидывается на спинку стула и выжидательно смотрит на меня. Секунду смотрю в пол, а потом на него и говорю:

— Я только что говорила с Мареком по телефону.

Я чувствую, что должна извиниться и лепечу шепотом «извини».

— Ты звонила ему?

Я отрицаю и рассказываю, что случилось.

— Я… я не повесила трубку сразу, потому что там сидела Инга, и я…

— Все нормально. Он сказал, что хотел?

— Не прямо. Я спросила его, по частному ли это вопросу, и он ответил, что если я рассматриваю себя как твой личный вопрос, то это да. Я сказала, если это личное, он должен позвонить тебе домой, и повесила трубку.

Роберт встает, обходит свой стол, притягивает меня к себе и целует в лоб. Я должна сообщить, что еще он сказал, но не могу, не здесь. И все же я должна. Я начала, теперь должна пройти через это. Я проклинаю непреодолимую тягу послушания, жгучую жажду быть хорошей девочкой.

— Он сказал больше. О тебе и наших отношениях.

— И что же?

— Роберт, я… не могу этого сказать. Не здесь.

Он обнимает меня крепче, гладит меня.

— Я не сержусь на тебя, Аллегра. Мы здесь на работе, помнишь?

— Да, Роберт.

— Мы поговорим об этом сегодня вечером.

Я киваю и снова могу улыбаться.

— У тебя уже был перерыв? — спрашивает он, и я качаю головой.

— Тогда сделай это сейчас. Тебе это сейчас необходимо.

Роберт снова целует меня и затем возвращает дистанцию между нами. Профессионально.

***

Уже поздно, когда мы возвращаемся домой. Сразу после работы мы встретились с Сарой, Фрэнком и Мелиндой, поужинали, а затем пошли в бар. Сара и Фрэнк все лучше и лучше подстраиваются друг под друга. После срыва в декабре и последующих дебатов, которые, вероятно, включали в себя признание в любви, гармония между ними становится все сильнее, трения уменьшаются. Это всегда захватывающе, угадывать, кто в данный момент командует парадом, или же они, в виде исключения, выступают как абсолютно равные партнеры. Мелинда тоже влюблена и уже несколько недель встречается с актером театра — что не очень легко из-за разного рабочего времени, но, как утверждает, довольно скалясь, Мелинда: «Зато любовь при каждой возможности!». Вечер был приятным, и я смогла забыть о Мареке. Но знаю, что предстоит еще разговор, и, как только дверь квартиры закрылась за нами, чувствую, что Роберт уже абсолютный Дом. Я снимаю обувь и вешаю куртку, прежде чем последовать за ним на кухню. Как и каждый вечер, он дает мне несколько секунд, чтобы сосредоточиться и подготовиться.

— Дай мне, пожалуйста, мою таблетку, — прошу я, принимаю ее, глотаю, под пристальным наблюдением Роберта, и без дополнительных напоминаний показываю, что рот действительно пуст. Мне нравится этот ритуал, это одна из тех мелочей в повседневной жизни, которые устойчиво укрепляют мое подчинение, которые делают меня гордой и сильной, и в то же время маленькой и слабой.

— Марек сказал, — начинаю я, — что ты очень умело ведешь меня к отношениям 24/7. Он даже зауважал тебя за твои манипуляторные способности. Ты, по его словам, медленно приучаешь меня к этому, и я на прямом пути в клетку, где ты желаешь меня видеть.

Роберт улыбается и подходит ближе, целует меня, его правая рука ложится мне на шею, на горло. Она оказывает мягкое давление, достаточное, чтобы заставить меня отреагировать. Роберт толкает меня к ближайшей стене, и я в ловушке, чувствуя твердый камень за спиной и стабильное тепло Роберта передо мной. Закончив поцелуй, он скользит левой рукой мне под свитер, посвящает себя моей правой груди, и, как только сосок сразу становится твердым, улыбается обворожительно развратно.

— Это то, что он сказал?

— Да… — отвечаю я и начинаю дышать через рот. Он щипает меня за сосок с именно той интенсивностью, что вызывает боль, которая тут же отдается томлением между ног.

— Ты веришь ему, Аллегра?

— Нет, я не верю ему.

Роберт сжимает сильнее, и я тяжело дышу, чувствуя, как влажность распространяется в моих трусиках. Он смотрит мне прямо в глаза, его взгляд суров и строг, выражение лица непроницаемо.

— А если это так? Что, если Марек прав, Аллегра?

— Он не пр… — хриплю я и цепляюсь левой рукой за правое плечо Роберта, а правую кладу ему на грудь. Это рефлекс. Он мастер, я это знаю. Он не прерывает кровоснабжение мозга и не перекрывает полностью подачу кислорода, но нажимает так, чтобы я на самом деле получала меньше воздуха. Усложненное дыхание приводит к увеличению выброса адреналина, и, следовательно, усиливает кайф, который вызывают подчинение, покорность и боль.