Всего лишь папа (СИ) - Спини Кэтти (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
— Потому что отец его заставил!
— Встретиться с ней? — Я сардонически рассмеялась. — Да если бы Джорджо ее не любил, это ничего не изменило бы. Я знаю, о чем говорю! Когда прежняя любовь забыта, встреча ее не воскресит! Ты просто любила придуманного тобой Джорджо! Но ничего не знала о нем настоящем!
— Что ты несешь?!
— Ты хоть знаешь, что в двадцать пять он потерял при родах жену и ребенка?!
– Che cazzo dici?! — не удержалась моя сестра от грубостей.
— Не матерись! Это правда! Джорджо однажды поведал об этом папе.
— Он мне никогда не говорил… — ошарашенно покачала головой Каролина. На лице ее появилось сомнение, она явно не знала, верить мне или нет.
— Может, считал тебя маленькой, незрелой.
— Хватит! — вспыхнула Каролина снова и обиженно сжала губы.
— А потом он встретил другую женщину и пять лет жил с ней. Он очень любил ее, но боялся иметь детей. Потому они и расстались!
— И что?! Он влюбился в меня и забыл ее! — не сдавалась Каролина. — Но вмешался отец, заставил его вернуться…
— Не неси этот бред, Каролина! — Я вышла из себя. Мне хотелось хорошенько тряхнуть эту наивную дурочку и вытрясти из нее всю ту дурь, которая путалась в ее мозгах! — Джорджо с тобой только пытался забыть ее! Но не забыл! И когда встретил ее, то понял, что не разлюбил!
Каролина мотала головой, не желая верить, не желая признавать свою неправоту, свое поражение. При других обстоятельствах мне стало бы ее неимоверно жаль, я, возможно, даже поплакала бы с ней вместе, но мое сердце в ее отношении оставалось бесчувственным после того, что она высказала отцу. Джорджо мне рассказал все в подробностях, потому что я вцепилась в него, как клещ, и выпытала всю правду. Услышав, что наговорила Каролина отцу, я чуть не взорвалась от ярости. А сердце у меня кровью обливалось, когда я представила, что почувствовал папа!
С той минуты я не испытывала ни капли жалости к сестре, ни грамма сострадания. Мне, напротив, болезненно хотелось уколоть ее посильнее. Впервые меня одолели такие негативные чувства к ней. К обоим двойняшкам, впрочем. Я не могла поверить, что мои родные брат и сестра способны так ужасно себя вести, быть такими жестокими к своим близким людям. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь понять их и простить…
— Не веришь? — иронично хмыкнула я.
— Нет! Отец вытащил из Джорджо этот секрет и использовал потом, чтобы нас разлучить. Для него все средства хороши, лишь бы добиться своего!
— Ты самая настоящая stronza! — Я вся кипела.
— А ты…
— Кстати, моя дорогая сестричка, — оборвала я грубо, — я совсем забыла рассказать тебе об одной детали, о которой мне поведал отец, и о которой не знает Джорджо. Помнишь, папа последние месяцы ходил влюбленным? Помнишь, как он рассказывал нам о прогулках по Орвието, о поездке в Спелло. Помнишь?
— И что?
— Та, в которую он был влюблен, оказалась любимой женщиной твоего Джорджо, — сказала я со злым сарказмом, наслаждаясь реакцией сестры.
Мои слова произвели на нее эффект ледяной воды, вылитой на голову вместо горячего душа. Лицо Каролины вытянулось, глаза стали, как два блюдца.
— Ч.т. о?!
— Представь, какой дурачок наш папа! — засмеялась я злобно. — Узнав, что парень дочери до сих пор любит другую, в которую он сам влюблен, папа все-таки решил пожертвовать собой, своими чувствами, чтобы уберечь от страданий любимую дочь. А все ради чего? Чтобы она обвинила его в разрушенной жизни да еще призналась, как люто ненавидит за это!
Каролина закрыла рот рукой и попятилась. Потом бросилась к каменному парапету и, припав к нему, разрыдалась. Я стояла в паре метрах и слушала ее безудержные всхлипывания. Сначала я по-прежнему не испытывала к ней ни малейшей жалости, но Каролина так горестно рыдала, что сердце мое дрогнуло. Малочисленные прохожие косились на нее, но заметив меня, не останавливаясь, проходили мимо. Только одна сердобольная старушка подошла к Каролине и принялась утешать, но та нетерпимо высвободилась из объятий синьоры и, отодвинувшись, попросила оставить ее в покое.
Успокоившись немного, Каролина обернулась. Все ее лицо было вымазано в потекшей туши.
— Папа не простит меня…? — то ли спросила, то ли утвердительно произнесла Каролина, когда я приблизилась и встала рядом. — Теперь он, наверное, ненавидит меня…
Признаться честно, мне не хотелось говорить ей, что папа переживает за нее и давно не злится. Она этого не заслуживала совершенно!
— Сердце родителей слишком огромно, Каролина, и ненависти в нем нет места, — сказала я тем не менее. — Но тебе придется встать на колени и попросить прощения. Даже если отец этого не хочет, то этого хочу я.
Глава 44
С месяц я провалялся в кровати. Сначала две недели меня держали в больнице. Тут, по-моему, не обошлось без происков Иоланды. Она так переполошилась, что все кардиологическое отделение Перуджи на ушах стояло. Со мной ничего серьезного в общем-то не произошло. Я потерял сознание в ресторане, и меня отправили в больницу, а Джорджо сообщил Иоланде. Я имел небольшие неполадки с сердцем, но Иоланда возвела мой недуг в мировую катастрофу и заперла меня на две недели в больнице.
А потом еще две недели не позволяла вообще ничего делать, но уже дома. Я умолял ее оставить меня в покое и дать работать, но она грозилась отправить меня обратно в Перуджу под надзор медиков. Из дома она меня одного тоже не выпускала, готовить и убирать не разрешала. Я чуть не поссорился с ней!
Единственное, что она разрешала делать, — так это качать в саду коляску с Фьоре. Мадонна, какая крошечная и красивая моя внучка! Я до сих пор не привык к этому статусу, но девочку обожал и с удовольствием гулял с ней в саду и вообще возился, пока Иоланда занималась домашними делами. А еще я как мантру повторял, что это дочь Иоланды и Дамиано, чтобы бесследно стереть из памяти тот факт, что в реальности она дочь Элио. Как оказалось, не так просто с этим свыкнуться.
С Элио мы более или менее примирились. Когда Иоланда сообщила ему, что я при смерти, он сразу прилетел в Перуджу. Мы не стали прояснять отношения, не говорили о его отказе от ребенка, но наладили мосты, и теперь свободно перезванивались и переписывались. Он тем же вечером улетел обратно в Англию, но каждый день спрашивал у Иоланды о моем здоровье. Когда меня отпустили домой, он позвонил мне и, как я понял, искренне порадовался, что все обошлось.
А вот воспоминания о ссоре с Каролиной каждый раз вызывали тахикардию. Если от поступка Элио я негодовал, то от слов Каролины чувствовал себя глубоко несчастным. Но однажды она вернулась. Точнее Иоланда откуда-то привезла ее, понурую и зареванную. Она подошла и тихо сказала: «Прости, папа, я была идиоткой». Я, конечно, сразу заверил, что давно простил ее. Каролина развернулась, чтобы уйти в свою спальню, но тут заметила Дамиано с Фьоре на руках.
— Кто это?! — изумилась она.
— В Норвегии мы удочерили девочку, — вмешалась Иоланда. — Я не могу иметь детей.
— Ч.т. о?!
— В моей голове даже появились мысли о суициде, и Дамиано увез меня в путешествие, — глазом не моргнув, сочиняла моя дочь. Мы с Дамиано, затаив дыхание, слушали ее небылицы. — В Норвегии мы много говорили, и Дами понял, что если не сделать меня мамой, это плохо кончится. Он потащил меня в приют, и вот я теперь мама.
— С ума сойти… — прошептала Каролина, потом подскочила к Дамиано и с умилением воззрилась на девочку. — Какая прелесть… Такая кроха! Разве дети такие малюсенькие?
С тех пор обе сестры только тем и занимаются, что балуют маленькую Фьоре.
Через неделю после возвращения Каролины я наконец вернулся к работе. Мой кабинет казался пустым и одиноким, и чем больше я проводил в нем время, тем сильнее становилась тоска.
— Дами, что слышно про Эмму? — спросил я вечером.
— Пару недель назад она была здесь. Я сказал, что ты заболел, а я не буду ее увольнять. Это можешь сделать только ты.
