Бегство из Эдема - Гэфни Патриция (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
– Нет.
– И я своего не знала.
Он положил руку ей на живот, перебирая пуговицы своей рубашки.
– Мои родители познакомились в Окленде. Он изучал строительную инженерию в колледже – собирался стать архитектором, – а она работала уборщицей в студенческом общежитии, где он поселился. Она только что сбежала из дому и приехала в город, денег у нее не было, образования – тоже, никакой другой работы она найти не могла. Если бы ты ее видела, Сара. Она была такая хорошенькая!
Сара нежно погладила его по руке.
– А твой отец? Какой он был?
– Мама уверяла, что он был высокий, красивый и очень способный. Обаятельный. Правда, она влюбилась в него с первого взгляда, и мне ничего другого не оставалось, как принять ее слова на веру.
И все же Сара заметила, что в голосе у него зазвучала гордость, когда он говорил о своем отце.
– Как его звали?
– Брайан Александр Макуэйд.
– Ах вот как. Значит, она назвала тебя…
– Меня звали Александром Холифилдом, до того самого момента как я сбежал из дому. Вот тогда-то я и взял имя отца. Они любили друг друга… он женился бы на ней, если бы остался жив, и тогда его имя перешло бы ко мне по закону.
Он помолчал, а когда вновь заговорил, в его голосе звучала невыразимая горечь.
– Но к тому времени я уже готов был взять любую фамилию: Смит, Джонс, Раппопорт… Я не желал иметь ничего общего с Мэттью Холифилдом.
– Почему, Алекс? Что он тебе сделал?
Не выпуская ее руку, Алекс опять перевернулся на спину.
– Тебе не следует об этом знать, Сара.
– Но мне бы хотелось. Что он такое сделал, чего ты не можешь простить?
Алексу вдруг стало ясно, что лишь многолетняя привычка мешает ему рассказать правду. Он стыдился своего прошлого и держал его в тайне. До встречи с Сарой у него ни разу не возникало желания с кем-либо поделиться воспоминаниями о детстве.
– Дело не только во мне, – осторожно начал он, нащупывая почву. – Если бы это затрагивало только меня одного, я бы стерпел, потому что был, что называется, «крепким орешком». Но я никогда не прощу ему того, что он сотворил с моей матерью и с бабушкой. И со многими другими членами своей паствы.
– Паствы? Он что, был священником?
– Самопровозглашенным. Дед пользовался верой как отмычкой, чтобы пролезть к людям в душу, стать их верховным судьей, их совестью. Это была его специальность: вцепиться в какого-нибудь несчастного грешника, имевшего глупость ему исповедаться, выставить его перед всей конгрегацией Благословенных Братьев – так он называл свою церковь – и заставить прилюдно признаться во всех своих «прегрешениях». Но и сделав признание, ты не получал прощения, тебя подвергали бесконечным унижениям, а деду только этого и было нужно. Его хлебом не корми – дай поиздеваться над кем-нибудь. В его сердце не было ни капли милосердия, одна только злоба.
От Сары не укрылась подмена местоимений: Алекс явно перешел на личности.
– Он… делал это с тобой? Заставлял тебя исповедоваться публично?
– Ясное дело. Я же был закоренелым грешником. Я исповедовался в его треклятой церкви чуть ли не каждое воскресенье. Обнажал свою порочную душу.
Сара невольно содрогнулась: трудно было представить более гнусное преступление, чем насильственное и публичное унижение ребенка.
– Будучи «плодом греха», я был обречен с рождения, – продолжал Алекс. – Чего еще, если не бесконечных мерзостей, можно было ожидать от отпрыска потаскухи, зачатого в прелюбодействе? Вот так Мэттью называл свою родную дочь, Сара. Прямо в лицо, каждый день до самой ее смерти.
– Почему же она оставалась с ним?
– Ей больше некуда было податься. Она и не знала, что беременна, когда мой отец погиб во время пожара в том самом общежитии. Сам он был сиротой. У нее не было ни денег, ни образования, ни профессии. Все, что у нее было, это я. Поэтому она вернулась домой и терпела издевательства моего деда последние семь лет своей жизни. Ради меня.
Ее руки крепче обвились вокруг него. Он вплел пальцы ей в волосы, легонько погладил по голове.
– После смерти моей матери основной мишенью для деда сделался я. Исчадие сатаны.
Алекс замолчал. Наконец Сара осмелилась спросить:
– Что он сделал?
– Он верил, что существуют два источника всяческого зла: деньги и распутство. Следовательно, высочайшими нравственными ценностями для него стали бедность и полный отказ от плотских утех. Надо отдать ему должное – уж в чем его никак нельзя было обвинить, так это в двоедушии: в собственной жизни он был верен тем заповедям, которые проповедовал с церковной кафедры. На практике это означало, что в доме у нас, помимо прочего, вечно не хватало еды.
– Помимо прочего?
– Ты не представляешь, какая в доме царила нищета, служившая одной-единственной цели: еще больше всех нас унизить. Мне не разрешалось носить башмаки. Дом никогда не отапливался. Моей бабушке было уже пятьдесят, а он не разрешал ей купить пальто. Бог поселил нас в Калифорнии, – утверждал мой дед, – он в милосердии своем даровал нам солнце и все, что произрастает на земле. Если ты хотел большего, это означало, что ты себялюбив и неблагодарен и тебе предстоит гореть в аду.
Сара чувствовала, что его мучает что-то еще, она даже догадывалась, что именно. Пальцы Алекса, запутавшиеся в ее волосах, сжались в кулак; если бы она шевельнула головой, он сделал бы ей больно. Медленно, осторожно она заставила его разжать пальцы, а потом перецеловала их все по одному.
– Он бил тебя?
После долгой паузы Алекс неохотно ответил:
– Да.
– Расскажи мне.
– Зачем?
Сара молча ждала, не менее напряженная, чем он сам. Наконец Алекс сдался:
– Он избивал меня чуть ли не каждый день, с тех самых пор как мне исполнилось семь. Обычно он пускал в ход кулаки, и я частенько спасался бегством. Я спал в поле или прятался в амбаре по нескольку ночей подряд, но в конце концов мне все-таки приходилось возвращаться домой. А он всегда меня поджидал. Он никогда ничего не забывал.
Он умолк, и Сара не решилась нарушить наступившую паузу.
– Когда мне исполнилось шестнадцать, я влюбился в девушку по имени Шелли. Поначалу все было вполне невинно: мы держались за руки и целовались. Но скоро мы начали заниматься любовью. Наверное, можно сказать, что мы соблазнили друг друга. Это было… волшебство, я никогда раньше ничего подобного не испытывал. И ты не думай, это был не просто секс. Это была нежность. Забота. Мне казалось, что она меня исцеляет.
– А потом?
– Салинас – небольшой городок, никаких секретов. Мой дед вскоре все узнал.
Алекс вдруг понял, что ему не хватит мужества продолжить рассказ.
– В ту же ночь я сбежал, – поспешно и отрывисто закончил он, пропустив худшее. – Если бы я остался, он убил бы меня, забил бы до смерти. Или я сам убил бы его.
Больше я туда не возвращался ни разу. Однажды написал бабушке, но ответа не получил. А потом я узнал, что год спустя после моего побега она умерла.
Страдая за него, Сара лежала молча и не знала, какими словами его утешить.
– Может быть, он был не вполне нормален, Алекс? Его разум…
– Меня это не волнует, – резко прервал ее Алекс, садясь в постели и отворачиваясь от нее. – Может, он действительно рехнулся, ну и что? Думаешь, это хоть что-то меняет? Мне плевать. Для меня это не имеет никакого значения, тебе ясно?
– Мне ясно, что ты еще не готов его простить.
– Нет, и никогда не буду готов. Я тебе не сказал и половины… десятой доли того, что он делал. Мой дед сейчас горит в аду, и там ему самое место.
Алекс вскочил с постели.
– Сукин сын, он все еще меня достает! Даже из могилы! Боже, как бы я хотел от него избавиться… – Он тут же опомнился и виновато повернулся к ней: – Прости меня, Сара. Сам не понимаю, что на меня нашло, как я мог опуститься до такого.
– Давай пойдем прогуляемся.
– Что?
– Разве ты не хочешь пройтись?
– Прямо сейчас?
Она отбросила простыню и встала.
