Высокие маки - Бэгшоу Луиза (список книг .TXT) 📗
— Так мы что, идем в какое-то этническое заведение?
— Да, конечно. — Нэймет подтолкнул ее направо и показал рукой:
— «Хард-рок кафе»…
Нина рассмеялась.
— Да, с точки зрения американцев — этническое, — ухмыльнулся Нэймет. — Я бы хотел пива и чизбургер.
Надеюсь, ты не возражаешь?
Их провели к маленькому столику в конце зала. Там было тесно, видна кухня, но Нину это не волновало. Было темно, очень шумно, в воздухе висела американская речь, официанты носились с подносами, на которых громоздились мороженое, пакетики с чипсами и картошкой-фри.
Перед ними мгновенно появилась девушка, и Генри заказал чизбургер, пиво и шоколадное пирожное, а Нина захотела жареного цыпленка, диет-коку и фруктовый салат.
— Это вам хорошо для холестерола.
— Ага, теперь тебя заботит мой холестерол? — вскинул брови доктор Нэймет.
Нина покраснела. Генри чертовски раздражал ее. Он разозлил юристов, пожелав лично проверить все детали контракта, касавшиеся лаборатории. Он не уступал ни на йоту. И когда на документе высохли чернила, оказалось, что Лилли Холл получила самые лучшие условия, которые когда-либо предоставлялись кому-нибудь по контракту. Она должна была обожать Нэймета. Он понимал, что делает. Нэймет казался этаким рубахой-парнем, но, как однажды процитировал он Гаррисона Форда, «дело не в возрасте, душенька, а во времени». Восьмидесятые годы были десятилетием предпринимателей.
Нэймет, конечно, не подходил под стереотип «красные подтяжки со знаком доллара», но для человека, который меньше чем через два года должен был стать миллионером, он одевался как работяга.
Честно говоря, если рассмотреть Генри Нэймета как следует, пристально вглядеться в лицо, он действительно привлекательный. Хорошие мозги в подарочной упаковке.
Короткая стрижка, черные как вороново крыло волосы, ясные, проницательные глаза. У него нет свойственной Тони властной элегантности. Ничего такого. Нэймет мог показаться придурковатым, упрямым, раздражающе беспечным.
Он всегда поступал только по-своему, отказываясь воспринимать жизнь всерьез. Нина часто задумывалась о нем, ловила себя на мысли о Генри и пыталась запретить себе это. Но потом нашла объяснение: ее всегда тянуло к науке.
Как ей не обожать человека, который мыслил кодами, свободно читал язык цифр…
— Я могу с этим управиться. Или ты считаешь меня слишком толстым?
Нина заставила себя вообразить его тело под свободной майкой. Хорош. Очень хорош. Крупный, но гибкий, один из тех сильных от природы парней, которым незачем изнурять себя в гимнастическом зале.
— Ну и что вы хотели обсудить? Премии Лилли? Это будет оформлено завтра. Лабораторию? Она готова к осмотру в понедельник. Или еще какие-то проблемы, связанные с контрактом? Надеюсь, что нет. Потому что мы все изучили от и до…
— Ничего из перечисленного. — Нэймет погрузил пригоршню чипсов в соус. — Я хотел поговорить о нас.
— О нас? Я думала, мы эти проблемы выяснили, Генри. Я знаю, вы считаете меня довольно жесткой, но…
— Жесткой? Да ты сущий кошмар. Я вынужден был подчиняться тебе столько раз, что подумать страшно.
— Черта с два, — сказала Нина.
Генри улыбнулся.
— Я имею в виду именно нас. Тебя и меня. Свидание.
— Свидание?
— Свидание. Ты еще помнишь, что это такое? — спросил Генри и посмотрел на нее сводящим с ума взглядом. — Не те, с молочными коктейлями, которые у тебя наверняка были. Девушки вроде тебя не могут их избежать.
— Девушки вроде меня? — с глупым видом повторила Нина.
Какой дурацкий разговор, но он смотрел на нее такими ясными голубыми глазами, что она почувствовала себя идиоткой, девочкой-подростком, которая говорит со взрослым дяденькой. Такого поворота Нина никак не ожидала. Нэймет не пропускал ни одной юбки, он флиртовал с каждой. И они с ним были постоянно на ножах.
Он должен видеть в ней врага…
— Да, девушки с такой яркой красотой, — сказал Генри.
Нина покраснела еще гуще. Она понятия не имела, как ей реагировать. Никто в жизни ничего подобного ей не говорил — она слышала или какие-нибудь кошачьи прозвища, или «детка», или очень конкретные похвалы Тони. Она привыкла ощущать себя какой-то эротической скульптурой, этаким совершенством. Неужели Генри на самом деле назвал ее красивой, думала Нина, и у нее возникло странное, незнакомое доселе чувство. Чувство уязвимости. Робости.
— У меня нет приятелей, — сказала она ничего не выражающим тоном. — Нет никаких бой-френдов.
— Хорошо. А я и не хочу, чтобы они у тебя были. Я хочу, чтобы у тебя был я, — заявил Генри, надкусывая чизбургер. Похоже, ему нравились чизбургеры.
Нина вспомнила Тони, как он ел, пил, как совершенно себя контролировал. На публике граф был словно сотканным из сплошных достоинств, безупречный и холодный, как ледышка.
— Нет. Ничего такого не было, я один раз попыталась, но не вышло.
— Кто-то с тобой плохо обошелся?
— Нет, да тебе это не интересно.
— Ты ошибаешься. Мне интересно. Я хочу знать все.
— Это слишком личное, — холодно заметила Нина. — И было очень давно. — Да, очень. Когда я была совершенно другим человеком и жила на совершенно другой планете.
Нина машинально провела рукой по красивому хлопчатобумажному жакету цвета болотной зелени, из-под которого виднелась белая шелковая блузка. Ее сильный характер, способность трудиться увели ее далеко-далеко от той девочки, и она стала такой, как сейчас. Она смогла справиться с Тони Сэвиджем. Она его не боялась. А вот Генри Нэймета она сейчас боялась. Даже очень.
— О'кей. — Он проглотил ее отказ, ничуть не смутившись. — И что же дальше? Ты собираешься наказывать каждого мужчину, который тебе встретится? Всю жизнь?
— Я никого не собираюсь наказывать, я просто не хочу иметь никаких дел с мужчинами. — Нина набросилась на цыпленка. — С меня хватит. Я хочу делать карьеру.
— Неудивительно. Я заметил. Но так не живут. Ты ведь не можешь взять к себе на ночь в постель компьютер? Ты читаешь Киплинга?
— Нет, — сказала Нина, слабо улыбнувшись. Откуда у нее время на художественную литературу?
— А не мешало бы. — Генри посмотрел на молодую женщину, сидевшую напротив него, холеную, отлично владеющую собой. Она кажется старше своих лет. Что-то неуловимое было в этом красивом лице, чего он никак не мог понять. Ее темные глаза словно прикрыты тончайшей вуалью. Или это глаза набрасывают легкую вуаль на лицо? Боже мой, как Нина хороша! Эти темные волосы, обрамляющие лицо, словно грозовая туча, эти скулы, будто точеные, на бледном лице. Он возжелал ее с первого взгляда, как только увидел на пороге своего дома, а потом к вожделению стало примешиваться что-то еще. Он никогда не встречал девушек, похожих на Нину Рот, таких прекрасных работников, таких собранных, напористых и быстрых. Сразу видно, у нее нет образования, но ум чрезвычайно живой. Странная, одержимая, она словно создана для него. Генри очень Хотелось сорвать с нее эту броню, заставить саму Нину увидеть, в какой она живет броне.
— Есть одно высказывание, оно прямо про тебя. Об одном животном, которое ни в ком не нуждается, просто слоняется весь день. «Кошка, которая гуляет сама по себе».
— Кошка, которая гуляет сама по себе? — невольно улыбнулась Нина. — Похоже на правду.
— Но даже кошкам нужна компания. Это, конечно, дико, но мы вполне можем обсудить техническое оборудование и математические формулы под звездами.
— Да не искушайте меня, Генри.
— Вот видишь, ты уже смеешься, — с победным видом заявил Нэймет. — Давай, попытайся быть счастливой. Хоть немного. Кому от этого плохо? Если не понравится, всегда можешь залезть в свой панцирь.
Он подмигнул ей, и Нина ощутила, как теплая волна желания прокатилась по животу. О Боже! Ей не стоило соглашаться на этот ужин. Ей так хотелось Генри. Хоте — .. лось ужасно. Но это невозможно.
— Я никуда не могу пойти с вами.
— Ты что, еще в кого-то влюблена?
— Да нет же! — Это было настолько нелепое предположение, что Нина расхохоталась. — Определенно нет.
