Слабости сильной женщины - Берсенева Анна (читать полную версию книги TXT) 📗
– То было другое, – возразил Валентин. – Чутье к жизни, ведь так я сказал? Но ведь тогда и не было ничего, кроме чутья. Лихости этой не было точно! А сейчас – научилась ты владеть ситуацией, тебя танком не стронешь со своего.
– Психолог ты, Валик. – Лера одарила его еще одной улыбкой. – Тебе бы не репортажи, а романы писать!
– Улыбочки эти неотразимые… Блистательная ты стала! – заметил Валентин. – Может, я тогда ошибся, а, Лерочка? Когда так легко от тебя отступился? Тем более, теперь и муж не мешает. Ведь ты, признайся, хранила ему какую-то неестественную верность?
– Валечка, ты интервью пришел брать? – оборвала его Лера. – Вот и давай побеседуем, в нашем распоряжении полчаса.
Конечно, она не могла доверить Зосе переговоры с сахалинской строительной фирмой, от которых так много зависело сейчас.
Это был первый самостоятельный проект такого масштаба, на предложение отдыха среди девственной природы сразу же клюнули японцы. А уже начались времена, когда иностранцев калачом трудно было заманить в непредсказуемую Россию, и фирмы одна за другой отказывались от въездного туризма.
– Ведь мы можем оказаться чуть ли не единственными, кто в состоянии будет принимать! – объясняла Лера, расхаживая по комнате перед сидящей в ее кресле Зоськой. – Как можно, чтобы все сорвалось в самом начале из-за какой-нибудь строительной халтуры? Ты вспомни, сколько сил ушло на одних только экологов, сколько нервов нам потрепали везде, где можно. А мы потом знаешь какой парадиз по всей стране организуем? На Байкале, в Карелии, да мало ли еще где!
Лера и сама не знала, почему так привлекал ее хлопотный въездной туризм. Правда, в глубине души она догадывалась, что объяснение совсем простое: она знала теперь много мест, которые успела полюбить.
Одни места были наполнены историей, отзвучавшими голосами и событиями, другие – покоем и тишиной, в которых ничто не мешало людям оставаться наедине друг с другом. Но все эти места уже были в ней, в ее душе – и она не могла хранить их только для себя.
Это точно было так, иначе Лера просто не смогла бы работать, иначе ей просто было бы неинтересно.
И ей хотелось, чтобы все эти места ожили, и она чувствовала, что в силах это сделать, – как было отказаться?
Первые месяцы после рождения Аленки Лере казалось, что она вообще никогда не переступит порога офиса, ни за что не захочет снова окунуться в эту суету. Ей даже страшно становилось, когда она думала об этом.
Ее и не тревожили с работы, даже по телефону не слишком беспокоили – знали об операции и о том, что Надежда Сергеевна в больнице. Зоська вертелась как могла, оберегая Леру от излишних волнений.
Но могла она пока не много. И, главное, не умела сказать «нет». Ну не получалось у нее это, и все!
Она зашла к Лере вечером, уже в домашних тапочках, с мокрыми после душа волосами.
– Как Аленка? – спросила Зоська, разглядывая спящую девочку. – Газики прошли у нее?
– Сейчас лучше, – ответила Лера. – Сусе спасибо передай за крем, действительно очень помогает.
Чудодейственный крем прислали Сусанины родственники из Германии, от него живот у Аленки перестал болеть. А то Лера уже в отчаяние впадала: молока у нее не хватало просто катастрофически, приходилось докармливать смесями, и сразу начались эти боли, газы и прочие горести. Лера знала, что это обычно для большинства детей, но здесь, в четырех стенах, все приобретало ни с чем не соразмерные масштабы.
Впрочем, несмотря на свои страхи, связанные с Аленкой, Лера сразу догадалась, что Зоська зашла не только для того, чтобы поинтересоваться девочкой.
– Случилось что-нибудь, Зось? – спросила она.
– Не знаю… Нет, ничего вроде не случилось, – покачала головой Зоська. – Но ты знаешь, мне почему-то кажется, что меня обводят вокруг пальца.
– Кто это тебя обводит? – удивилась Лера.
– Вообще, все понемножку. Аэрофлотовцы, гостиничные… Даже Кирюша!
– Кирюша – это проблема, – улыбнулась Лера. – За ним глаз да глаз, это точно.
Но в душе она понимала, что невозможно разрешить ситуацию шуткой. Надо было что-то решать, и решать немедленно. Или она уходит в нормальный отпуск – на год, на полтора, сколько там положено? – и тогда надо отказаться от всех своих планов, от всего, что она так вдохновенно пообещала Женьке Стрепету и что начала уже осуществлять.
Или надо выйти на работу, снова взять все в свои руки и работать в полную силу. А что это такое, и сколько после этого остается свободного времени, Лера уже успела понять…
В общем-то это было осуществимо. Надежда Сергеевна души не чаяла во внучке, готова была проводить с нею сутки напролет, и можно было взять помощника по хозяйству.
Дело было в другом… Лера не могла забыть того чувства, которое охватило ее, когда она впервые увидела свою дочку и ясное сияние, исходящее от ее круглых щечек. Это было ощущение такого покоя, которого она не знала никогда, в котором растворялось все, что произошло у нее с Костей, все неурядицы, которые то и дело валились на нее отовсюду…
Тогда ей показалось, что ни за какие блага мира не выйдет она из этого покойного кокона, ни за что не окунется больше в неведомое море.
Но время шло, и Лера чувствовала, что ей тесно становится в том тихом пространстве, где не было никого, кроме нее и Аленки. И даже если бы Зоська не появилась у нее этим вечером, – наверное, Лера сама вскоре заговорила бы с нею о том же.
– Ты подожди еще недельку, Зось, ладно? – вздохнув, сказала она. – Молоко-то на исходе, это ясно, но может, еще хоть немного…
И вот Лера расхаживала теперь по кабинету и излагала свои планы сидящей в ее кресле Зоське. И ходить ей было легко, несмотря на высокие каблуки, каких она никогда не носила прежде. Ничто не мешало легкости, неудержимости ее движений, и Лера даже полюбила экспериментировать с обувью: охотно пробовала экзотические новинки, которые рекомендовала ей Ната Ярусова – например, шикарные сапоги с отстегивающимися голенищами на огромных деревянных кнопках. Лере нравилось то, что поражает воображение, и денег на это она не жалела.
– Поеду, поеду, – сказала она, садясь напротив Зоськи. – Тем более, я там не была никогда, а я так не могу: другим расхваливать то, чего не видела.
Лера сама не могла понять, устала она больше или отдохнула во время поездки на Сахалин, на речку Подкаменку.
Конечно, нигде не было такого воздуха, такой тишины, только усиливающейся от шума быстрой реки, такой холодной и чистой воды и такого неба меж деревьев…
Лера проснулась в первое утро в недостроенном домике на берегу, поежилась от пронизывающего холода – и тут же сбросила одеяло. В домике она была одна: ребята из строительной фирмы «Шельф» расположились в соседнем.
Над рекой поднимался туман. Осень была пасмурной, и пасмурным было утро, но от этого очертания деревьев почему-то становились отчетливее, линии – яснее, и душа – чище.
Лера даже вздохнула, подумав о том, что кто-то другой будет любоваться этими чудесными местами. Ей, после ночи в насквозь промерзающем доме, следовало подумать о более прозаических вещах, чем туманное утро на берегу реки. Предстоял нерадостный разговор с гостеприимными хозяевами. Но этого, впрочем, она ничуть не боялась.
«Хорошо, что Зоська не поехала, – подумала Лера, вспомнив вчерашний роскошный ужин и россыпь комплиментов, которые отпускал ей глава фирмы, вальяжный Роман Петрович Лыткин. – Зоська бы уже от стеснения сгорала. Как же, люди к ней со всей душой, а она им о каких-то батареях!»
Поэтому и непонятно было Лере, когда шофер вез ее домой из Домодедова: устала она или отдохнула?
И хотя казалось, что встряска, устроенная ею в фирме «Шельф», возымела действие, и хотя Роман Петрович клялся и божился, что лично проверит каждый коттедж, лично проведет в каждом ночь, – Лера понимала, что это не выход. Что же, она так и будет сама мотаться по всем объектам, сама проверять каждый гвоздь и подозревать, не выдернули ли этот гвоздь сразу после ее отъезда?