Белое Рождество. Книга 1 - Пембертон Маргарет (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Неделю или две назад в воскресном выпуске одной из центральных газет была опубликована фотография такого пилота. Конвоиры вывели его на небольшой холм и представили группе журналистов, сочувствующих Северному Вьетнаму. Опустив бритую голову и моргая под вспышками, бедолага признал себя американским агрессором-империалистом и военным преступником.
На нем были плохо сидящая грубая тюремная роба и сандалии, вырезанные из старых автомобильных покрышек. Его руки были связаны за спиной, и он выглядел таким измученным и изможденным, одиноким и отчаявшимся, что от гнева и жалости у Серены сдавило горло.
Теперь, при мысли о молодых американских пилотах, которые бредут по улицам Ханоя, осыпаемые плевками и проклятиями, ее жалость и гнев возросли десятикратно. Кайл вполне мог оказаться среди них, если не сейчас, то впоследствии. Серена поплотнее запахнула жакет из белой норки и, решив не брать такси, отправилась по Чарлз-стрит к Гайд-парку. Когда она пересекла Кинг-роуд и оказалась в Челси, из дверей ближайшего клуба вывалила толпа подвыпивших юнцов, которые шумно скандировали: «Американцы – вон из Вьетнама!» и «Хо-хо-хо Ши Мин!»
Когда они проходили мимо Серены, один из них споткнулся, повалился на нее и крикнул ей в лицо:
– Хо-хо-хо Ши Мин!
Это была последняя капля. Жалость, гнев и страх, копившиеся в душе Серены, выплеснулись наружу.
– Пошел ты к черту со своим проклятым Хо Ши Ми-ном! – крикнула она мальчишке и, размахнувшись сумочкой с накладками из слоновой кости, что было сил хватила его по физиономии.
Юнец отпрянул и упал на асфальт. Серена от души врезала его приятелю, который пытался ее схватить. В тот же миг на улице показался полицейский автомобиль и с визгом затормозил напротив.
Серена ничего не замечала. Кто-то из юнцов сорвал с ее плеч жакет и, топча его, безуспешно пытался увернуться от града ударов сумочкой, которые обрушила на него Серена.
– Ублюдок! – визжала Серена. Гнев при виде испорченного меха лишь усугубил злость, которую вызвали в ней антивоенные лозунги.
Когда в дело вмешались два полицейских, пытаясь разнять драчунов, Серена стала лупить их с такой же яростью, что и мальчишку. Костяная застежка сумочки угодила полицейскому в угол глаза. Из пореза хлынула кровь, и секунды спустя блюстители порядка бесцеремонно впихнули продолжавшую яростно упираться Серену в патрульный автомобиль.
Наутро она предстала перед городским судом по обвинению в пьяном дебоше и оскорблении полиции ее величества. Это событие не ускользнуло от внимания дневных газет. К тому времени, когда на улицах появились вечерние выпуски, во всех изданиях была перепечатана фотография Серены в коротком, расшитом блестками белом вечернем платье от Мери Квонт и изрядно потрепанном норковом жакете, небрежно наброшенном на плечи.
Руперт внес за нее залог, вывел на улицу и с удивительной ловкостью избежал столкновения с журналистами и фотографами, которые мчались за ними по пятам от здания суда до «лагонды». Когда они подъехали к дому Серены в Чейн-Уолк, у дверей их поджидал еще один предприимчивый репортер.
Серена вышла из автомобиля и протиснулась мимо газетчика, сочтя ниже своего достоинства прикрыть лицо от вспышки, свет которой больно ударил в глаза. Телефон уже надрывался, и Серена, горестно усмехнувшись, подумала, что, пожалуй, знает, кто звонит.
– Зато меня по крайней мере до сих пор не арестовывали, – жеманным голоском протянул Лэнс, повторяя слова, которые она произнесла в тот вечер, когда рассказывала о примирении с Кайлом. – Наконец-то и ты попалась, сестрица! Наконец-то! – ликующе воскликнул он. – Добро пожаловать в нашу компанию!
Глава 16
Через десять дней после рождения младенца Габриэль аккуратно запеленала его в шаль, которую ей пожертвовала супруга хозяина отеля «Фонтенбло», и вернулась в Париж на общественном транспорте. Она чувствовала себя прекрасно, ее переполняли счастье и воодушевление. Гэвин добился цели, приведшей его в Европу. Тем самым он исполнил заветное желание Габриэль, о котором она до знакомства с ним даже не подозревала, – сблизиться с родиной, укрепить связи со своей вьетнамской семьей и наконец, после более чем десятилетнего пребывания во Франции, стать скорее вьетнамкой, чем француженкой.
Отец встретил ее на Лионском вокзале. Он осторожно откинул шаль, и его постаревшее хмурое лицо просветлело.
– Настоящий красавец, дорогая. – Истинный француз. Габриэль улыбнулась 4» вновь закутала головку ребенка мягкой шерстяной тканью. В жилах крошки Гэвина текла лишь четверть крови деда, и он вряд ли мог выглядеть таким уж типичным французом. Во-первых, у него был неподходящий цвет волос. От отца ему достались волосы теплого золотисто-медового оттенка, среди которых проглядывали рыжеватые прядки, и Габриэль не сомневалась, что со временем, когда ребенок повзрослеет, его голову увенчает глянцевитая ярко-рыжая шевелюра.
– Мама сгорает от нетерпения, – говорил отец, осмотрительно прокладывая ей путь в толпе. – Она уже приготовила кроватку, выгладила и проветрила детскую одежду, которую вы с таким усердием шили и вязали в последние месяцы. – Он подозвал такси и придержал дверцу перед дочерью. – С крестинами тоже все устроено, – добавил он, забираясь в салон и располагаясь на сиденье из потрескавшейся кожи, пропитанной запахом дыма сигарет «Голуаз». – Позавчера я разговаривал с отцом Жеральдом, и он обещал окрестить Гэвина Этьена Диня в первое воскресенье грядущего месяца.
Автомобиль свернул с бульвара Дидро на авеню Домесниль.
– Очень жаль, что Гэвин не сможет присутствовать на церемонии, – продолжал отец. Машина резко вильнула, избегая столкновения с группой мотоциклистов. – Но... – Этьен философски пожал плечами, – ...но он австралиец, и вряд ли можно полагать, что австралийцы относятся к крестинам с той же серьезностью, что и мы, французы.
Гэвин не был католиком, и хотя Габриэль знала, что он не станет возражать против католического обряда, на сей раз ей пришлось признать правоту отца. Вряд ли крестины для Гэвина – такое уж важное событие. Ей хотелось узнать, где он находится в эту минуту. Остался ли он в Сайгоне или переехал на север, в Хюэ или Дананг? Связался ли он с Нху? Долго ли придется ждать от него первого письма?
Автомобиль притормозил и остановился за автобусом.
– Вчера утром приходил Мишель, – сообщил отец. – Он сказал, что ему нужно поговорить с тобой о чем-то очень важном, и попросил, чтобы ты как можно быстрее его нашла.
– Мишель? – За все время, пока Габриэль находилась в Фонтенбло, она ни разу не вспомнила о молодом пианисте. – Но ведь у нас уже почти два месяца нет ангажемента.
По настоянию Гэвина Габриэль отказалась работать в течение последней недели беременности и еще нескольких недель после рождения ребенка. Мишель отнесся к этому с пониманием. Он был слишком хорошим музыкантом, а хороший аккомпаниатор обычно нарасхват, всегда находились клубы, которые были рады нанять его одного. Габриэль же после нескольких лет выступлений с удовольствием устроила себе небольшой отпуск.
Таксист, потеряв терпение, нажал на газ и обогнал автобус, проскочив в считанных сантиметрах от него.
Чтобы сохранить равновесие, Этьен вцепился в ручку дверцы и продолжал, по своему обыкновению пожав плечами:
– Мишель не упоминал, о чем собирается с тобой говорить, дорогая. Но он показался мне очень взволнованным. Он хотел узнать, где ты находишься, и позвонить тебе туда, однако мама не стала сообщать ему название отеля. Она сказала, что тебе нужен отдых и что даже сегодня тебя не стоило бы беспокоить.
Представив себе, как ее хрупкая деликатная матушка изъясняется с непреклонной решимостью, Габриэль улыбнулась. Она не сомневалась: по прибытии домой ее тоже ждет нечто подобное. Габриэль знала, что мать хочет, чтобы она бросила работу модели и певицы и сидела вместе с ней дома. Знала она и то, что не сможет долго оставаться без дела. Со временем жажда петь, выступать перед публикой вновь приведет ее в клуб.
