Когда сбываются мечты - Делински Барбара (книги .txt, .fb2) 📗

— В эмоциональном плане. Я мечтала, чтобы детство моего ребенка отличалось от моего собственного.

— Вы мечтали вырастить его в полной семье?

— В надежности и стабильности.

— Но именно вам в голову пришла идея об аборте?

— Вообще-то Дэнису.

— Но он утверждает совсем иное.

— Неправда! Дэнис разыскивает компрометирующие меня факты, чтобы доказать, что я ужасная мать. Он выставляет себя невинным младенцем, но на самом деле он вовсе не невинен. Проблемы в то время возникли между нами именно по его вине. Он рассказывал вам об этом?

— Нет.

Я колебалась всего несколько секунд. Почему я должна молчать?

— За несколько лет до того, как мы поженились, Дэнис вступил в связь с замужней женщиной. С женой его босса. Когда этой связи пришел конец, она стала его шантажировать, угрожая рассказать обо всем мужу и добиться его изгнания из фирмы. Она обещала, что его больше никуда не примут на работу. И ему пришлось каждый месяц высылать ей денежный чек. Нашему браку исполнился год, когда я обо всем узнала. Еще полбеды, если бы он открыто и честно во всем признался, но даже после того как я обнаружила аннулированные чеки, он успел выдумать пару историй, прежде чем сказать правду. Сплошная ложь. Мне очень сложно было это принять.

Дженовиц терпеливо меня разглядывал.

— Тогда между нами сложились натянутые отношения. Мы постоянно ссорились. Поругались мы и в ту ночь, когда он пришел домой с работы и я сообщила ему, что беременна. Он предложил мне сделать аборт. Именно Дэнис первым заикнулся об аборте, не я.

— Но вы согласились.

— Да. После месяца непрерывных мучений, после бессонных ночей, проведенных в спорах и обсуждениях, мы пришли к выводу, что это самое разумное решение. Именно я совершала все приготовления, потому что сама ходила к гинекологу, но Дэнис сопровождал меня на операцию. — Я пыталась привести в порядок свои мысли. — И если вы думаете, что аборт тринадцатилетней давности может хоть как-то свидетельствовать о том, какой матерью я являюсь на сегодняшний день, то хочу обратить ваше внимание, что Дэнис после рождения Кикит сделал вазэктомию. Как вы думаете, можно после этого рассуждать о его огромном желании быть отцом?

— Вазэктомия и аборт — разные вещи. Вазэктомия препятствует зачатию, а аборт убивает плод, который уже зачат.

Я уже пожалела, что упомянула об этом, и подняла руку с намерением закрыть тему:

— Давайте не будем спорить. Сейчас речь идет о воспитании детей. Ни аборт, ни вазэктомия не имеют ничего общего с тем, какие из нас с Дэнисом получились родители.

— Тогда почему вы заговорили о вазэктомии?

— Потому что вы заговорили об аборте.

— Вы настроены очень воинственно и агрессивно.

— Это вы виноваты! Я никогда бы не затронула эту историю по собственной инициативе. Агрессивная? Черт возьми! Я борюсь за своих детей, доктор Дженовиц. Какой еще я могу быть?

Я дозвонилась Дэнису с третьей попытки. Ни дома, ни в офисе никто не брал трубку — я поймала его в машине. Слишком разгневанная, чтобы утруждать себя вежливым приветствием, я сразу перешла к делу:

— Я только что вышла от Дженовица. С какой стати ты решил раскопать те старые медицинские записи?

— Какие записи? — спросил Дэнис, но едва он успел произнести последнее слово, как раздался пронзительный вопль Кикит:

— Мамочка, это ты? Привет, мамуля! Можешь себе представить? Я пою соло на праздновании, посвященном Дню Благодарения. Ты ведь придешь на меня посмотреть, правда? Во вторник или в понедельник, я еще точно не знаю. Но ты обязательно должна прийти.

Раздался щелчок, и голос Дэниса зазвучал более четко, как будто он отключил громкую связь:

— Какие записи?

— Те, в которых говорится об аборте…

— Сиди спокойно, Клара Кейт, — приказал Дэнис, отодвинув трубку ото рта. — Ты поговоришь с ней, когда я закончу.

— Я делала аборт много лет назад. И он не имеет никакого отношения к тому, какой матерью я являюсь на сегодняшний день или какой из тебя получился отец. Аборт был нашим обоюдным решением.

— Замолчи, Кикит! — закричал Дэнис. — Я ни слова не слышу из того, что говорит мама.

— Я не хотела думать об аборте, но сомневалась в нашем браке. Если бы мы развелись, ребенок бы страдал. И ты знаешь это так же хорошо, как и я. Мне не понятна причина, по которой ты решил вытащить на белый свет события многолетней давности, уж не говоря о том, что это просто мерзкий поступок. Как здорово, выставил меня злодейкой, а себя святым. Но и я все рассказала ему, Дэнис. Рассказала ему об Адриенн.

— Но ведь та история совершенно не относится к делу.

— Точно так же, как и аборт.

— А что касается записей, — проговорил Дэнис на удивление спокойным голосом, — я не трогал этих документов.

— А кто тогда? Артур Хейбер? Или, может быть, Фиби? А откуда они узнали о существовании медицинских записей, если ты им не говорил? А об Адриенн ты тоже им рассказал?

— Это случилось очень давно.

— Аборт тоже.

— Кикит! Послушай, Клер. Я больше не могу этого терпеть. Поговори со своей дочерью.

— Мамочка, мы пойдем в цирк в субботу? Почему нет, папа? Нет, я ничего особенного не ела и даже не собиралась. Нет, я не болела все ночи напролет на этой неделе. Я просто ныла иногда. Из нашего класса все идут! Мамочка, когда я тебя увижу? Мне столько надо тебе показать!

Я виделась с Кикит только вчера, но мне тоже казалось, что с тех пор прошло безумное количество времени. Нужно как можно быстрее покончить с разводом. И эту единственную здравую мысль омрачал страх, что своими бесконечными спорами с Дженовицем я все больше отдаляю от себя заветный день.

Я не договаривалась с Кармен о встрече заранее, но чувствовала себя настолько расстроенной, что приехала к ней в офис без предупреждения. Меня проводили в конференц-зал и попросили подождать. К тому времени, когда Кармен присоединилась ко мне, я уже злилась на себя не меньше, чем на Дэниса.

— Я все испортила. Мне надо было напустить на себя смиренный, виноватый и раскаивающийся вид. А я пришла в ярость. Я до сих пор в ярости от Дженовица, который решил, как мамочка, пожурить меня за то, что произошло давным-давно, от Дэниса с его ложью. Мне так жаль, Кармен. Я все испортила. Но я не могла сидеть там сложа руки. Итак, — я подняла указательный палец, — все кончено? Теперь я потеряю детей навсегда?

— Нет, — сказала Кармен. — Мы должны ковать железо, пока горячо. Сегодня утром я подала запрос на промежуточную апелляцию. И слушание должно состояться в конце этой недели.

— Я знаю. Промежуточные апелляции редко выигрывают. Но у нас еще остается надежда на федеральный суд, правда?

— Да, но это тоже займет определенное время. И в данном случае нам по-прежнему придется делать ставку на Дженовица. — Кармен нахмурилась. — Ты права. Аборт, сделанный столько лет назад, не имеет ничего общего с тем, какой матерью ты являешься сейчас. Не знаю, зачем Дженовиц поднял этот вопрос?

— Я ему не нравлюсь. Мы изначально пошли не тем путем, и теперь все продолжает катиться под откос. — Я дала волю своим страхам. — Думаю, он составит свои рекомендации не в мою пользу. Я это чувствую. Когда же он наконец доведет дело до конца? Я каждый раз спрашиваю его, когда он планирует поговорить с детьми, и он все время отвечает, что еще не готов. Я думала, что сегодня мы встречались в последний раз, а он заявил, что мы увидимся еще раз, но только через две недели, потому что на следующей неделе он уезжает. А через две недели наступит День Благодарения. Если Дженовиц еще ни разу не поговорил с детьми, а только собирается продолжить встречаться со мной и Дэнисом, то каким же образом он успеет увидеть детей и составить отчет для суда в конца месяца? Так или иначе, но я рассчитывала, что мы все закончим к этому сроку.

— Это может продлиться несколько дольше. Суд даст Дженовицу дополнительное время, если потребуется.

— А дополнительное время — это сколько?