Английский для миллионера (СИ) - Корсарова Варвара (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
– Ты в Лопухово тогда жил? А где? В каком доме? – тараторила Даша.
– Этого дома уже нет. Снесли.
– Вот бы кто тебе сказал, что ты будешь жить в этой усадьбе! Ты бы удивился, да? А ты ходил сюда, когда тут был музей?
– Очень часто. Здесь же тетя Валя работала. А директором был один хороший человек... мой взрослый друг. Он мне здорово помог потом. От большой беды спас...
– Жаль, от музея ничего не осталось, – сказала Марианна, пытаясь говорить нейтральным тоном. – Интересно, куда все делось? Все коллекции? Что тут выставлялось, вы не помните?
– Помню. Если интересно, могу показать старые проспекты, у меня сохранились.
– Их можно использовать на уроке истории для Даши.
– Настоящий учительский подход, – похвалил Аракчеев.
Марианна покачала головой. Ее мысли разбегались, и были тревожными и приятными. Сейчас ей не хотелось быть учительницей. Она даже была бы рада, если бы Даша ушла домой… а она осталась у костра с ее отцом наедине. Он вызывал у нее острый интерес. Она бы задала ему много других вопросов, о его жизни, о его детстве… А потом, когда костер погас, они бы… молчали, а потом, быть может он...
Ой нет, глупости все это! Она приписывает ему разную романтическую чепуху, которой у него и в мыслях нет. Ей стало стыдно за свои фантазии. Она спросила:
– А у вас есть детские фотографии?
От этого вопроса Петр Аркадьевич даже как будто вздрогнул. Он повернулся и удивленно посмотрел ей прямо в лицо. В его зрачках плясал костер, и кожа была залита золотистым цветом, а тени под скулами подчеркивали худобу щек. В этот момент Аракчеев показался Марианне дьявольски притягательным. Она даже забыла, что спросила, и встрепенулась, когда он ответил:
– Есть одна. Может, у Валентины еще найдется, не спрашивал.
– А Даша видела… каким вы были… в детстве? Фотографии ее бабушки, дедушки? – она говорила медленно, потому что никак не могла сосредоточиться.
– Даша не видела! – завопила Даша из-за плеча ее отца. – Пап, покажи! Какой ты был маленький!
– Ладно, – он отвернулся и разжал пальцы; Марианна помедлила и вытащила руку из чужого кармана. Ей сразу стало очень холодно. Петр Аркадьевич встал.
– Идемте в дом, покажу.
В прихожей Петр Аркадьевич помог Марианне снять куртку и поинтересовался:
– Может, сначала горячего чаю на кухне?
– Мы не хотим! – весело сказала Даша. – Сначала покажи фотографию, а потом можно и чаю. С пирожными и миндальными конфетами.
Марианна ее поддержала – нужно пользоваться моментом, пока Даше интересно узнать про жизнь и прошлое ее отца. Это хороший шанс дать им узнать друг друга ближе, променять его на сладости нельзя.
Они гуськом пошли за Петром Аркадьевичем. С загадочным выражением лица он повел их к лестнице наверх. Марианна предположила, что альбом с дорогими его сердцу фотографиями хранится в спальне, но Аракчеев прошел к коридорчику, который вел во флигель, и остановился у заветной двери.
Марианна замерла от волнительного предвкушения. Неужели сейчас они заглянут в его тайное логово? Она не имела ни малейшего представления, что они там увидят!
Петр Аркадьевич достал ключ, сунул в скважину и повернул. Марианна только теперь заметила, что замок в двери был простой, старый. Да и сама дверь выбивалась из стиля дома. В царапинах, сколах, трещинах, застывших потеках краски. Непрезентабельная на первый взгляд, но не хлипкая, из крепкого деревянного бруса. Когда в такую дверь стучит настырный посетитель, звук выходит гулкий, солидный. А также Марианна углядела дырки от старых шпингалетов, и точки, какие оставляют канцелярские кнопки. Одним словом, заслуженная дверь, повидавшая на своем веку многое.
Любопытство разрослось до невиданных размеров.
Петр Аркадьевич все возился: ключ поворачивался туго.
– Смазать надо, – заметил он досадливо, сильно потянув за ручку, чтобы заставить замок подчиниться.
– Пап, давай скорее! – проныла Даша. – Ноги устали стоять, сесть хочется.
Наконец, дверь распахнулась. Хозяин кабинета вошел первым и повернул выключатель. Под потолком с лепниной неярко вспыхнула люстра с бахромой и висюльками. Несколько висюлек не хватало.
– Заходите, – сказал Аракчеев, и Марианне почудилась в его голосе неловкость.
В кабинете пахло стариной. Тяжелые темно-зеленые портьеры были задернуты, и от этого комната казалась тесной.
Марианна огляделась с открытым ртом. Она ожидала чего угодно, но только не этого.
Кабинет очень ей понравился. Он был совершенно необыкновенный. Она словно шагнула в машину времени и перенеслась… на пятьдесят лет назад? Семьдесят? Сто?
Аракчеев не пустил в эту комнату ремонтников и дизайнеров. Он оставил этот уголок дома нетронутым. Вероятно, здесь всегда располагался кабинет – сначала личный, хозяина усадьбы, а потом кого-то из музейного начальства. И потому в комнате царил особый старинный уют с легким привкусом бюрократии.
В глаза первым делом бросился богатый камин с чугунным литьем. Нерабочий, холодный. Напротив обосновался допотопный письменный стол на массивных тумбах. Столешница покрыта зеленым сукном, на сукне – лист стекла. Под стеклом разложены пожелтевшие бумажки и черно-белые фотографии. У края стоит лампа под зеленым абажуром. Идеальное место для работы писателя, ученого или политического деятеля начала двадцатого века.
За столом возвышается спинка кожаного кресла, изрядно потертого, в царапинах, из которых торчат белые нити набивки.
На крашеной бледной краской стене над столом висит большая карта. Марианна сначала удивилась: Россия на ней имела непривычные очертания, но потом поняла – это карта СССР, страны, где родились ее бабушка и мама. Как и многое другое в этом кабинете, карта была древняя и местами выцветшая. Там, где плотная глянцевая бумага порвалась от ветхости, были наклеены полоски скотча.
Вдоль остальных стен – шкафы со стеклянными дверцами. Полки внутри забиты толстыми папками, альбомами в кожаных переплетах, картонными коробками, громадными амбарными книгами.
– Пап, тебе бы ремонт тут сделать, – заметила Даша, изучая облупившуюся краску на стене. – И мебель другую, поновее.
– Ты так думаешь? Но мне нравится именно эта, – сказал Петр Аркадьевич спокойно, но с ноткой обиды.
– Как интересно! – воскликнула Марианна. – Как в музее!
– Это и есть кусочек музея. Тут был кабинет директора. Звали его Людвиг Александрович Байер, из этнических немцев он... В детстве я часто приходил к нему в гости. Он меня не прогонял. Давал разные мелкие поручения, работу по музею – там приколотить, тут пыль протереть, рассортировать документы и прочее. Рассказывал много интересного. И вообще... отличный был человек.
– Это он ваш старый друг, о котором вы говорили? Который вам помог?
– Он самый. Идите сюда. Вот его фотография. А рядом – я в двенадцать лет.
Марианна подошла к столу. Аракчеев встал рядом, их плечи соприкоснулись.
Лицо у него было сосредоточенное и печальное.
– Смотрите, – повторил он и дотронулся указательным пальцем стекла, под которым лежала черно-белая фотография.
Долговязый мужчина в черном костюме и широком галстуке смотрел в камеру, прищурив близорукие глаза. У него был высокий лоб с залысинами и длинное лицо, на котором застыло растерянное выражение, как у человека, которого застали врасплох.
Руку он положил на плечо невысокого подростка. Только по глазам Марианна признала в нем Петра Аркадьевича – тогда еще Петьку, Петрушку! У двенадцатилетнего Петьки был пристальный и очень взрослый взгляд. Этот взгляд не изменился за годы.
У того Аракчеева двадцать с лишним лет назад было худющее, недокормленное тело, острые локти и сбитые коленки. Его волосы давно не видели парикмахера. Кажется, они вообще не были знакомы с парикмахером. Челка была подстрижена неровно и падала на один глаз. За ушами и на шее торчали вихры.
Он стоял, независимо сунув руки в карманы, насупившись и выдвинув нижнюю челюсть вперед. В углу рта запеклась ссадина.
