Математика любви - Дарвин Эмма (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Окажись Стивен сейчас здесь, рядом со мной, я, честно говоря, не была уверена, что у меня хватило бы духу расспросить его об этом.
Тео и Эва работали в студии, и повсюду валялись раскрытые папки. Эва опять надела свой халат с драконами.
– А, Анна, доброе утро, – приветствовал меня Тео.
– Я не была уверена, что понадоблюсь вам сегодня, вот и решила зайти узнать, – промямлила я.
– Какая сознательность. Готова работать даже по субботам! – шутливо воскликнула Эва. – Прошу прощения, мне следовало предупредить тебя, что по уик-эндам мы стараемся не работать. Когда работаешь дома, можно очень легко увлечься и позволить работе захватить тебя целиком. Но что же ты стоишь на пороге? Входи, сейчас будем пить кофе.
Эва поднялась наверх, чтобы переодеться, а Тео уселся на диван и закурил. Я уже знала, как управляться с кофеваркой, поэтому занялась приготовлением кофе.
– Вы слышали, какая сегодня ночью была гроза? – обратилась я к нему, включая таймер.
– Для Англии гроза была просто замечательной. Хотя и без дождя.
– Лучше бы был. Ненавижу такую погоду, серую и душную.
– Точно.
Когда я поставила кофе на низенький столик, он погасил окурок.
– Хочешь, сегодня утром напечатаем какой-нибудь из твоих негативов?
– Я думала, что по субботам вы не работаете! – удивилась я.
– Так это не работа. Мы с Эвой как раз говорили о книге и подбирали для нее материал, когда ты пришла. Но это не срочно. Мне бы хотелось научить тебя печатать фотографии.
– А мне бы хотелось научиться! – заявила я и положила ложечку сахара в свой кофе.
Пленка моя уже высохла, распрямилась и тускло поблескивала в свете ламп. Когда я, следуя указаниям Тео, разрезала ее на кусочки и положила полоски на рабочий стол, их края слегка царапались, подобно крошечным ноготкам, касающимся чьей-то спины. Потом он помог мне сделать контактную страницу, и вот мои снимки лежат передо мной, не убегающие нескончаемой чередой, а рассортированные, сгруппированные и промаркированные, как если бы мы выстроили дом с окошками из мгновений прошлого.
– Какой из них ты хотела бы напечатать?
Когда смотришь на негативы вблизи, большинство из них выглядят просто неинтересными.
– Вот этот, может быть, первый мой снимок Холла? Он… он единственный похож на настоящую фотографию. Как будто сделан специально.
Он помог мне навести резкость, сделать индикаторную полоску и все остальное. Оставив меня смотреть на фотографию, помещенную в закрепитель, он подошел к выключателю, чтобы включить лампы дневного света.
– Ну что, ты все еще думаешь, что он похож на настоящую фотографию? – поинтересовался Тео.
– Ага. Я имею в виду… в общем, я знаю, что особенно смотреть тут не на что. Он какой-то неясный, смазанный. Но… в нем как будто есть некий смысл.
– Так всегда бывает с обрамлением.
– Но ведь он не вставлен в рамку.
– Деревья и забор образуют обрамление вокруг изображения Холла, внутри самой фотографии. Они говорят: «Смотрите! Вот перед вами образ чего-то, что имеет смысл, имеет право на существование. Чего-то важного». Сейчас мы с тобой говорим о композиции. Ну как, будем печатать дальше?
На этот раз он не ушел, а стоял и смотрел, что я делаю. Один раз он протянул руку и поправил фокусировочную рамку, когда я склонилась над листом бумаги, и я почувствовала, как мои волосы коснулись внутренней стороны его руки. Он молчал почти все время, пока я не положила фотографию в закрепитель.
– Это и есть тот мальчик, о котором ты говорила?
– Да, – ответила я, встретив взгляд Сесила, когда он посмотрел на нас с фотографии. Тени залегли у него на щеках и под глазами, так что, глядя на него в красном свете, я решила, что именно они делают его похожим на самого себя.
– Еще одну? – предложил Тео, когда Сесил оказался в промывке.
Я приподняла контактную страницу за уголок. Он встал у меня за плечом и взялся за другой угол. На мгновение я расслышала его дыхание, хриплое, слегка затрудненное, но ровное. Я ощутила его присутствие у себя за спиной, почувствовала тепло его дыхания на голом плече, чуточку более прохладное в том месте, где была бретелька от топа. Я чувствовала, как неслышно приподнимается и опускается его грудь, обдавая меня то теплом, то прохладой его дыхания. «Я ощутила его присутствие, – внезапно подумала я, – всего лишь слабый запах его присутствия».
– Как насчет вот этого? – предложил он, показывая на снимок, где была видна колонна и окно. Это был один из немногих негативов, которые не выглядели бледными, унылыми, серыми или запятнанными чернотой. – Давай посмотрим на него под увеличением.
У меня ничего не получалось. Когда становились видны все выщербинки и царапины на колонне, отражения в окне получались серыми и расплывчатыми – слишком мягкими, заметил Тео. Когда мы распечатали снимок на бумаге большей плотности, колонна превратилась в бледный столб с одного краю фотографии, зато стали отчетливо видны отражения и волны, и даже рябь на оконном стекле. И еще сквозь него было видно, что кто-то стоит в коридоре.
– Итак, – обратился ко мне Тео, – что важнее? Детали колонны – текстура, округлость – или же тени и отражения в стекле?
Мы попробовали напечатать снимок еще пару раз, так что потом, когда он включил лампы дневного света, у меня заболели и зачесались покрасневшие глаза.
– Болит голова? – спросил Тео.
– Немножко.
– Ты еще не привыкла к химикатам. Пока оставим эти фотографии в промывке, а ты отправляйся на улицу, подыши свежим воздухом.
– Хотите, чтобы я здесь все прибрала?
– Нет, я сам все уберу, а потом оставлю снимки сохнуть. Гроза разбудила тебя, и, наверное, больше заснуть не удалось?
– Вроде того. Я, вообще-то, не люблю грозу.
– Бедная Анна! Лучше пойди отдохни.
Я направилась к двери. Не успела я коснуться ручки, как снаружи раздался громкий стук. Я подпрыгнула на месте от неожиданности.
– Входите! – крикнул Тео.
– Как у вас дела? – поинтересовалась Эва, когда я открыла дверь. – Тео, если вы уже закончили, я нашла контракт, который ты хотел посмотреть. – Тео кивнул. Она повернулась, чтобы уйти, но потом снова оглянулась: – Да, звонил Криспин. Я пригласила его на ужин. Анна, ты не хочешь присоединиться к нам?
Я углубилась в лес. Солнце наконец-то проглянуло из-за туч, и мне не хотелось возвращаться в Холл. Я никого из них не хотела видеть. Тео дал мне еще одну катушку пленки НР-4 и даже помог зарядить ее в фотоаппарат, но глаза мои уже ничего не видели. Такое впечатление, что сегодня утром они видели слишком много. Собственно говоря, я и сама чувствовала себя не совсем живой. И у меня болела не только голова.
От конюшни шла и другая тропинка, не в сторону дороги. В общем, она вела в противоположную от Холла сторону. Деревья стояли стеной, но были они высокими и тонкими, как будто исхудавшими от постоянного стремления к свету. Зато тропинка была видна отчетливо, так что я могла не опасаться, что заблужусь, и спокойно направилась по ней, не оглядываясь назад. Земля под ногами была твердой, утоптанной, по обеим сторонам тропинки бугрились корни, над головой сплетались ветви, почти не пропуская света. Тропинка начала заворачивать влево, и я обратила внимание на то, что шум с дороги становится все слабее. А потом за деревьями я увидела холмы, вышла на опушку и оказалась на обрыве, поросшем травой. Внизу простирались поля цвета меда с черными контурами изгородей и раскидистыми одинокими деревьями, похожими на гигантов-охранников.
Солнце безжалостно пекло, и я присела на траву. Здесь она выросла достаточно высокой, к тому же пряталась в тени деревьев, так что не успела высохнуть. Ступни и лодыжки словно погрузились в прохладную воду, и мне показалось, будто солнце не стремится сжечь именно меня, оно просто существует само по себе, и все.
Было очень тихо, и в тишине ощущалось присутствие вещей и событий, которые еще не произошли, людей, которых вроде бы и не было, как будто в тени притаились ожидающие их укромные уголки. «Должно быть, Стивен тоже стоял здесь, – лениво подумала я, – стоял и смотрел на тугие колосья пшеницы и вслушивался в жужжание пчел». Я вспомнила, что он писал что-то об урожае, о том, что добился большего, чем даровала ему судьба, о том, что сделал добро из зла, – потому что ему больше не из чего было его сделать.
