Вилла «Аркадия» - Мойес Джоджо (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗

– Но Дейзи сказала, что попробует найти…

– Либо так, либо вообще свернуть бизнес.

– Я не хочу, чтобы ты сдался. Твое дело для тебя важно.

– Вы для меня важны. Ты и Кейти.

«Но рядом со мной ты становишься слабым, – подумала Камилла. – Я почему-то вызываю в тебе чувство приниженности. Бизнес – единственное, что держит тебя на плаву».

– Мне кажется, тебе следует подождать еще немного, – вслух сказала она.

Дейзи планировала провести вечер за разбором образцов тканей. На душе у нее стало чуть легче. Уходя, Камилла пригласила ее в салон на процедуру. Бесплатную. Если она согласна сделать что-нибудь экстравагантное. Миссис Бернард взялась присматривать за Элли на более регулярной основе, спрятав свое явное удовольствие под длинным списком условий. Мистер Бернард посоветовал ей не позволять всяким особам помыкать собой, мигнув в сторону жены. Элли, устав от всеобщего внимания, заснула на удивление безропотно. Дейзи уселась на террасе и завернулась в плед, спасаясь от вечерней прохлады. Она смотрела на море и лениво потягивала сигарету, пока работала, забыв на короткое время о своем одиночестве. Или почти забыв. Такого благостного состояния могло хватить на несколько дней. Поэтому ей показалось вдвойне несправедливым, что судьба в образе давно молчавшего мобильного телефона вознамерилась разрушить ее временное равновесие.

Сначала позвонил Джонс и сказал (не попросил о встрече, а поставил в известность), что желает встретиться с ней на следующий вечер и ПОГОВОРИТЬ. От этих слов сердце Дейзи буквально сжалось. Семь недель и три дня тому назад Даниель тоже сказал, что хочет ПОГОВОРИТЬ.

– Куда-нибудь сходим. Где нас… не будут отвлекать, – сказал Джонс. Она сразу поняла, что он имеет в виду Элли.

– Я присмотрю за ребенком, – с готовностью предложила миссис Бернард на следующий день. – Вам полезно покинуть четыре стены.

– Как сказал палач висельнику, – пробормотала Дейзи.

А затем, в понедельник, незадолго до его приезда, снова зазвонил телефон. На этот раз позвонила Марджори Винер и, задыхаясь, сообщила, что наконец-то нашелся ее сынок.

– Он живет у одного из своих старых друзей по университету. Уверяет, что у него случился нервный срыв. – Голос звучал расстроенно. Хотя, впрочем, Марджори Винер всегда говорила расстроенно.

Если в начале разговора сердце Дейзи остановилось, то теперь в нем медленно закипал гнев. Нервный срыв? Вообще-то, если у тебя нервный срыв, то ты не способен сам это определить. Разве не об этом «Уловка-22»? [19] Как просто сослаться на нервный срыв, если не нужно заботиться о ребенке. Лично для нее нервный срыв – это роскошь, на которую нет ни времени, ни сил.

– Так что, он вернется? – Дейзи с трудом удавалось сдерживаться.

– Дейзи, ему нужно какое-то время, чтобы разобраться. Ему действительно очень плохо. Я страшно за него переживаю.

– Что ж, ладно, можете передать своему сыну, что ему станет еще хуже, если он приблизится к нам. Он хотя бы подумал, как нам выжить без него? Мы ведь даже паршивой пятифунтовой банкноты от него не получили.

– О, Дейзи, почему ты сразу не сказала, что тебе приходится туго? Я бы выслала денег…

– Черт побери, Марджори, дело совсем не в этом! Это не ваша обязанность. Это обязанность Даниеля. Он за нас в ответе, черт бы его побрал!

– Право, Дейзи, совсем не обязательно так ругаться…

– Он мне позвонит?

– Не знаю.

– Что? Так это он просил вас мне позвонить? После шести лет совместной жизни и ребенка он вдруг не может со мной поговорить?

– Послушай, я, конечно, им не горжусь в данной ситуации, но он сам не свой, Дейзи. Он…

– Сам не свой? Он сам не свой! Он теперь отец, Марджори. Во всяком случае, должен им быть. У него что, другая? Я угадала? Он встречается с другой?

– Думаю, никого другого нет.

– Ах, вы думаете?

– Я знаю, он так не поступил бы с тобой.

– А как же он поступил со мной? Все, что хотел, он сделал.

– Прошу тебя, не теряй самообладания, Дейзи. Я знаю, это трудно, но…

– Нет, Марджори. Это не трудно. Это невозможно. Меня без всяких объяснений оставил человек, который даже не может со мной поговорить. Мне пришлось уехать из дому, потому что он даже не подумал, как я и наш ребенок будем жить без денег. Я сижу безвылазно на строительном объекте у черта на куличках, и все из-за того, что Даниель взялся за работу, которую не собирался выполнять…

– Право, это вряд ли справедливо.

– Справедливо? Вы собираетесь говорить мне о справедливости? Марджори, не обижайтесь, но я отключаю телефон. Прямо сейчас… Нет, слушать не буду. Я сейчас отключусь… ла-ла-ла-ла-ла…

– Дейзи! Дейзи, дорогая, нам так хотелось бы повидать ребенка…

Она сидела, охваченная дрожью, сжимая в руке мертвый телефон. Робкая просьба Марджори утонула в растущей ярости. Он даже не подумал спросить, как поживает его дочь. Не видел ее больше семи недель и даже не захотел узнать, все ли с ней в порядке. Каков же этот мужчина, которого она когда-то любила? Что случилось с Даниелем? Она уронила голову на грудь, удивляясь, что душевная боль проявляется как физическая.

Она старалась сдерживать гнев и обиду на несправедливость, но подспудно спрашивала себя, следовало ли вообще так обрушиваться на Марджори. Она ведь не хотела окончательно отвратить его от себя. Что теперь Марджори ему скажет?

Внезапно почувствовав присутствие еще одного человека, она обернулась и увидела миссис Бернард, тихо стоявшую в дверях с грязной одежонкой Элли, переброшенной через руку.

– Я заберу с собой это сегодня вечером постирать. Вам тогда не придется идти в прачечную.

– Спасибо, – сказала Дейзи, стараясь не шмыгать носом.

Миссис Бернард продолжала стоять, глядя на нее, а Дейзи с трудом сдерживалась, чтобы не попросить ее уйти.

– Знаете, иногда просто нужно двигаться дальше, – сказала пожилая женщина.

Дейзи вскинула на нее взгляд.

– Чтобы выжить. Иногда просто нужно двигаться дальше. Это единственный способ.

Дейзи открыла рот, словно собираясь заговорить.

– Вот так. Как я уже сказала, я захвачу это с собой, когда буду уходить. Малышка уснула сразу. Я укрыла ее еще одним одеялом. Этот восточный ветер принес с собой холод.

То ли из-за ветра, то ли из-за Винеров, но Дейзи впала во что-то сродни безрассудству. Она бегом поднялась по лестнице, надела черные брюки – впервые после рождения Элли ей удалось в них влезть – и красную шифоновую блузку, подаренную Даниелем на день рождения еще до ее беременности, вынудившей наряжаться в бесформенные тряпки. Сочетание стресса и разбитого сердца способно наносить непоправимый вред душевному спокойствию, думала она, сцепив зубы, но, боже, как благотворно оно сказывается на фигуре. К этому наряду она подобрала сапоги на шпильках и щедро накрасилась. Сестра часто говорила, что губная помада творит чудеса с самооценкой. Джулию никто никогда не видел без губной помады, даже когда она лежала в постели, болея гриппом.

– Лифчик просвечивает, – заметила миссис Бернард, когда Дейзи спустилась с лестницы.

– Вот и хорошо, – резко ответила она, решив не обращать внимания на язвительные реплики миссис Бернард.

– Однако не мешало бы спрятать бирку под воротник. – Миссис Бернард улыбнулась самой себе. – Пойдут разговоры.

Джонс потер лоб, направляя «сааб» на главную улицу Мерхема, и поехал в сторону парка. Голова начала болеть сразу после того, как он миновал верфь, и уже на середине шоссе А12 легкая ломота над глазами превратилась в сильнейшую мигрень. Он пошарил в бардачке наудачу и обнаружил таблетки, подложенные туда Сандрой, его секретаршей. Какая же она умница, черт возьми. Нужно будет повысить ей зарплату. Если только он уже не сделал это три месяца назад.

Неожиданно найденный парацетамол – единственная удача за весь провальный месяц. Да, месяц выдался на редкость паршивый. Алекс, бывшая жена, объявила, что снова выходит замуж. Один из его старших барменов чуть не устроил драку с двумя приятелями-журналистами, решившими сыграть в твистер на бильярдном столе, причем в голом виде. Как позже рассказывал бармен, его возмутило не то, что они голые, а то, что они отказались убрать напитки с сукна. В последнее время ни дня не проходило, чтобы его клуб не фигурировал в прессе как «приходящий в упадок» или «миновавший свои лучшие дни», а его попытка задобрить журналюг ящиком виски ни к чему не привела. Напротив, они тут же написали о ней, заклеймив ее «жестом отчаяния».