Спой мне колыбельную (ЛП) - Моррисон Анджела (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗

— Мы познакомились в Лозанне.

— Нет. Ты сказал, что Блэйк познакомился с девушкой в Лозанне.

— Не с такой как я. — Он всасывает воздух и шепчет. — Она — самое лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Услышав это, мои слезы снова начинают катиться по лицу. Его мать смотрит на меня, а затем снова на него.

— Ты ей не сказал? О, Дерек. Как ты мог так поступить?

Она подходит ко мне, помогает подняться и обнимает.

— Милая, мне очень жаль.

Она обводит вокруг меня руки, и я прислоняюсь к женщине, которую не знаю. Может, она мне расскажет, если Дерек не может?

Дерек пытается подняться на локте.

— Я собирался сказать ей, когда снова попаду в список, но это занимает слишком много времени. Уходи, Бет. Забудь, что была здесь. Не хочу, чтобы ты тут находилась.

Список? Что это? Уверена, он полагает, что я уйду, что я снова его оставлю.

— Как можно…

— Тише, милая. Он имел ввиду совсем другое. — Его мама возвращается к нему. — Этого может и не случится. Ты должен ей сказать. Сейчас. — Мне нравится эта женщина. Сильно нравится. Она умная и сильная.

Она подводит меня к кровати Дерека, наклоняется над ним, убирает волосы и целует.

Она сжимает мою руку, закусив нижнюю губу, и оставляет нас наедине.

Глава 28. Правда

Я больше не сержусь. Ко мне вернулся страх.

— Можешь вернуться на стул и минутку посидеть? — Единственное, что я слышу в его голосе, так это усталость. — Мне нужно закончить.

Он надевает маску, кладет голову на подушку и тяжело вдыхает, хрипя.

Я сажусь на стул у его постели и беру его за руку. Он отодвигает провода и передает мне платочки. Я трачу половину коробки, чтобы вытереть лицо. Потом я кладу щеку на его перевернутую ладонь. Через пару минут он начинает говорить.

— Ты когда-нибудь задумывалась, почему моя кожа такая соленая на вкус?

— Нет. — Я целую его руку и облизываю свои губы. — Но мне нравится. — Скотта я целовала только в губы. Дерек — единственный парень на свете, которого я пробовала на вкус.

— Я всегда был больным ребенком. Всегда простужался или цеплял пневмонию. Я все время кричал и не хотел есть. А затем ел и ел до тех пор, пока не начинал кричать снова.

— Бедный Дерек.

— Бедная мама. Папа даже в те времена работал по ночам. Она не могла меня успокоить, чтобы он мог поспать. Я кричал всю ночь.

— Что с тобой было?

— Никто не знал. Её доктор сказал, что у неё мало молока и посадил меня на искусственное.

Мои глаза поднимаются на капельницу, стоящую сбоку. Так вот что это за штука, это детское питание.

Дерек спускает простынь к талии и поднимает свою больничную одежду. Трубка прикреплена к пластиковому диску, вставленному в живот.

— Теперь ты знаешь, почему я всегда носил широкие толстовки, отступал, когда ты была слишком близко, и взорвался, кода пыталась стянуть с меня рубашку. — Он замечает мой взгляд, прикованный к капельнице. — Это питательная трубка. Людям в моем состоянии требуется намного больше калорий, чтобы жить, чем обычным людям.

— Но ты ешь. Я видела.

— Не достаточно. Я был скелетом, когда, в итоге, меня положили в больницу. Один врач решил проверить свои подозрения и сделал мне потовый тест. — Он кивает. — У меня КФ. Вот почему моя кожа такая соленая на вкус.

Я поднимаю голову. Мое лицо стягивает в узел.

— Но ты не в инвалидном кресле. Не могу поверить, что твой мозг что-то напутал.

— Нет. Церебральный паралич — это ЦП. У меня КФ. Муковисцидоз. Он делает всю слизистую в твоем теле сверхгустой и липкой. Вот почему я кашляю.

— Это могла бы быть аллергия или астма.

— Нет, Бет. Это КФ. Он блокирует мою поджелудочную железу и с печенью тоже проблемы. Мне нужно принимать ферменты, чтобы что-либо переварить. Я был сопливым мальчиком, который не хотел есть, поэтому мама ставила мне трубку. — Он смотрит на колону с капельницей. — Дома я ставлю ночные капельницы, чтобы держать рост и вес в норме, с тех самых пор как был ребенком.

— Тогда почему ты сейчас в больнице?

Он закрывает глаза, собирает все силы и снова их открывает.

— У меня океан экзотических бактерий, растущих в легких.

— Почему они не дают тебе антибиотики?

— Как эти? — Он смотрит на вторую капельницу. — И вдыхаю я тоже их. Я живу на антибиотиках. — На его лице появляется горечь. — Их слишком много.

— У тебя от них зависимость?

Ему удается приподнять бровь.

— И это еще не вершина айсберга.

Я сижу прямо, крутя головой, и чувствуя себя глупо из-за того, что не поняла, что он болен, что не была здесь рядом с ним раньше. Блэйк был прав. Что за фиговая я девушка? Но теперь все будет хорошо. Он в безопасности в больнице и проходит лечение. Антибиотики его вылечат. Я сжимаю его руку.

— Почему ты мне не сказал? Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти.

— Всю жизнь я был мальчиком, который собирался умереть. — Он изо всех сил пытается втянуть воздух в легкие.

Умереть? Он не умрет.

Его скрипящий голос продолжает:

— Все мои друзья знают, что я умру. Моя бывшая из Эмебайла была героем, потому что любила парня, который собирался умереть. Каждая девушка с начала младших классов, которая мне нравилась, знала, что я умру. — Он кашляет, и ложится спиной на подушку.

Я изображаю храбрую улыбку на лице.

— Ты в больнице. Они позаботятся о тебе. Ты не умрешь.

Он сжимает мою руку. У него нет сил.

— Мне нужно было место, где бы я не был болен. Где я мог быть просто парнем, который тебя любит.

— Я все равно бы тебя любила.

— Но не так. Хоть раз в жизни я хотел увидеть сердце без жалости. Думаешь, это неправильно?

— У тебя есть мое сердце. — Я встаю, чтобы к нему прислониться. — Все целиком. — Я откидываю его волосы назад, как делала его мама. — И ты поправишься. Я буду рядом.

— Мой КФ — серьезная штука. Два года назад я был в списке на пересадку легких.

От страха я отступаю.

— Они хотят тебя вскрыть и вынуть легкие?

Он кивает.

— Прошлой весной после Олимпиады хоров мне стало хуже. Я стал кашлять кровью в очень больших количествах.

Я стараюсь не дрогнуть. Думаю, он не заметил.

— Бактерии заполонили все. Я подхватил серьезную инфекцию. Они чуть дважды меня не потеряли.

Мои губы начинают дрожать. Я держусь изо всех сил, чтобы не упасть. Скоро совсем не выдержу.

— Тебе лучше сесть.

Я обезоруженная приземляюсь на стул. За исключением несильного кашля он был в порядке в Швейцарии. И каждый раз, когда я его видела после. Он всегда был усталым. И немного кашлял. Помимо этого, он выглядел хорошо. Но что можно понять из телефонного звонка или общения в интернете?

— Мама смогла включить меня в испытания совершенно нового метода лечения, с дозами нового антибиотика. Я выжил, что как правило, не случается без пересадки. Это, своего рода, чудо, которое я произвел в Лозанне. Мой хор, ожидая поездки, послушали себя и решили, что я должен лететь с ними. Они вытащили меня из больницы и отправили туда на самолете. Бедный Блэйк. — Он с трудом покачивает головой. — Наш номер в отеле был похож на клинику.

Я киваю, начиная понимать.

— Вот почему ты взбесился из-за него и Сары.

Он дотрагивается до трубок в носу.

— Я должен был получать кислород на самолете и все ночи и утра, за исключением, когда мы выступали. — Он вяло поднимает руку и указывает на кевларовый холм на тумбочке. — Я брал свой жилет и ингаляционную маску. Три раза в день я вдыхал антибиотики и препараты, разжижающие слизистую, а затем ходил в жилете в течение двадцати минут.

— Зачем он?

— Жилет резко надувается, сжимая и отпуская грудную клетку, чтобы я избавлялся от слизи.

— Избавлялся?

— Это как кашель без кашля. — Он закрывает глаза. — Прежде чем я получил жилет, ребята клали скамейку от пианино на лестничный пролет и били меня. Блэйк в этом почти так же хорош, как и моя мама.