Досье на невесту - Ларина Арина (лучшие книги TXT) 📗
Вика проснулась от настойчивого телефонного пиликанья. Оно ворвалось в ее абстрактный сон, наполненный пляшущими геометрическими фигурами. Когда здоровенный квадрат, похожий на божью коровку, подкрался к ней и начал назойливо зудеть в ухо, пришлось проснуться, хотя уходить из этого сна ужасно не хотелось, поскольку там должно было произойти что-то важное и очень хорошее. Но оно не произошло. Вместо этого Вике пришлось разлепить глаза и, борясь с чудовищной головной болью, искать надрывавшуюся трубку. Край сознания неосмысленно зацеплялся за незнакомые детали интерьера, свидетельствовавшие о ночевке вне дома, но это была проблема второго плана. Задачей первостепенной важности было заставить телефон замолчать, так как отвратительная трель ввинчивалась в мозг и заставляла его сворачиваться, как позавчерашнее молоко.
– Да, – голос прозвучал неожиданно хрипло и вульгарно. Вероятно, всякие нелицеприятные для звонившего мысли невидимым хвостиком прицепились к этому «да».
– Где ты? Чего трубку не берешь?
Голос говорившей был таким же хриплым, как и у Вики.
«Может, это я сама себе звоню», – отстраненно подумала она, еще не расставшись с потусторонней нереальностью своего сна. Подняв трубку над лицом, она попыталась разглядеть номер. На потолке было зеркало, отражавшее ее саму, лежащую в джинсах на чем-то голубом, а рядом – длинного голого мужика в красной кепке. Неизвестный спал лицом вниз, а козырек кепки топорщился над его затылком, словно клюв гигантского гуся.
От ужаса она выронила мобильник, немедленно долбанувший соседа по голове, отчего он со стоном зашевелился:
– Что это было?
– Дима?
– Нет, я не он, пока не выпью кофе. Сначала надо было спросить, а потом уже бить. Тем более по голове. Это мой рабочий инструмент, между прочим. Я им говорю и думаю… Вернее, сначала думаю, а потом уже говорю.
– Я не била, это телефон упал.
– Это не телефон, а целая телефонная будка. Он у тебя что, из чугуна? – Дима сел, потирая затылок.
– Обычный телефон, – Вика испугалась. – Больно, да?
– Нет, подумаешь, кирпич на голову упал… Мелочь – а приятно. Ты его что, на археологических раскопках нашла? Такими моделями сто лет уже не пользуются, – на затылке намечалась шишка, и он злился. Начинать день с такого резкого и неприятного пробуждения было неприятно. Голова после вчерашнего не болела, но тело ломило, словно его ночью пару раз огрели колотушкой. – Я тебе другой куплю, легенький, вот тогда и кидайся мобильниками сколько влезет.
Между тем трубка булькала и недовольно плевалась нечленораздельными звуками.
– Кто там? – мучительно складывая звуки, спросила Вика.
– Ты издеваешься? Это я!
– Кто? Мама?
– Какая мама?! Это я, Марина! Чем вы вчера занимались?! Короче, собирай мозги в кучу, мне нужна твоя помощь!
– Не могу, – хныкнула Вика.
– Ты не можешь помочь лучшей подруге?
– Собрать не могу. Они не поддаются. Я сейчас, наверное, умру, у меня голова раскалывается.
Маринка что-то возмущенно заорала про безответственных и подлых людей, на которых нельзя положиться в тяжелую минуту, но Вика убрала трубку от уха, борясь с подступающей к горлу пробкой. Судя по утробным всхлипам желудка, пробка закупоривала шампанское, а что бывает, если его открыть, Вика знала.
– Сейчас я тебя спасу, – сообразил Дима и куда-то убежал. Бульбенко все еще продолжала свой пламенный монолог, взывающий к совести умирающей Вики.
«Похоже, я спиваюсь», – отстраненно подумала «умирающая», прислушиваясь к гражданской войне внутри себя.
– На, зайка, выпей, – Дима сунул ей под нос стакан с шипящей таблеткой. Судя по плавающему на поверхности огрызку, таблетка при жизни была довольно крупной.
– Это что, нафталин? – глупо поинтересовалась Вика, старательно оттягивая момент контакта с жидкостью. Пузыри не внушали доверия, но и обижать заботливого Диму тоже не хотелось.
– Пей молча, залпом, без перерыва, – предупредил он, тыча исходящий мелкими брызгами стакан ей прямо в лицо.
– Почему? Что, горько? – испугалась Вика. Она стремительно выходила из образа романтической героини. Тошнота усиливалась, а рядом голосом Бульбенко крякала трубка.
– Пей!
Вкус оказался противным, но не горьким. Ей не стало ни лучше, ни хуже.
– Ты трубку повесишь или дообщаешься? – поинтересовался Дима, подкинув на ладони тяжелый мобильник.
– Доо… дообщаюсь, – с трудом выговорила Вика. Пробка опять подпирала горло.
– Маринка, чего тебе надо, а? Мне плохо!
– А уж мне-то как плохо! – взвизгнула Бульбенко. – Ты хоть понимаешь, что это для меня значит?
Признаваться подруге, что все ее эмоциональное выступление было самым наиподлейшим образом пропущено, Вика не стала.
– Чего от меня-то надо? – повторила она на всякий случай в надежде, что Маринка даст хоть какую-нибудь подсказку.
– Как что? Чтобы ты пошла вместо меня! Он же ждать будет!
– Кто? Куда? – всполошилась Вика. – Я никуда не могу идти! Мне плохо, я умираю!
– Это свинство, – констатировала Бульбенко. – Если бы я была на твоем месте, то сначала бы выполнила просьбу лучшей подруги, а уже потом спокойно отошла в мир иной!
– Слушай, Марин, а ты не можешь сейчас побыть на моем месте и сделать все сама? – жалобно спросила Вика, совершенно не понимая, о чем речь и как отвязаться от наглой Бульбенко.
– Издеваешься, да?
Видимо, Вика действительно пропустила какую-то важную информацию, поэтому аргументов для полемики у нее не нашлось. В голове начало медленно проясняться, внутренности тоже остановили свою бешеную пляску.
– Чего делать-то? Я вообще-то сегодня никуда не собиралась, – осторожно заметила она в надежде, что Маринка не будет уж очень напирать и попросит что-нибудь не особо обременительное.
– Ты должна с ним встретиться и сказать, что у меня грипп, поняла?
– С кем?
– С ним!
– А! Слушай, мне так плохо…
– Да хватит ныть, мне хуже! – перебила ее Маринка.
– Я в том смысле, что у меня с памятью напряженно сегодня. С кем я должна встретиться, напомни, – заюлила Вика.
– С Пашей! – рявкнула Бульбенко.
– А кто это?
В трубке повисла нехорошая тишина.
– А, вспомнила, – торопливо соврала Вика. – Куда ехать-то? И как я его узнаю?
– Ты вообще трезвая? – на всякий случай спросила Маринка.
– Абсолютно.
– Значит, так, после лекций он за мной заедет…
– После лекций?
– Хватит переспрашивать! Я тебя сейчас придушу! Совершенно невменяемая! Да, выйдешь после лекций, у входа будет стоять красный спортивный «Мерседес», подойдешь и скажешь, что я дико извиняюсь, но так получилось, что я заболела гриппом и не хочу его заразить, берегу его драгоценное здоровье, поэтому мы не встретимся! Еще скажешь, что я очень-очень расстроилась, переживаю, прям плачу в три ручья. Места себе не нахожу…
– Марин, погоди, дай я запишу, – обреченно выдохнула Вика.
– Хватит бредить, Муравьева! Тебя по голове не били? Сама придумаешь, что сказать. Суть в том, что я расстроена, а как ты это передашь – неважно.
– Погоди, а почему ты не можешь сказать ему это сама? У тебя что, нет его телефона? Рабочего там, или домашнего, или трубки?
– У тебя провалы в памяти, или ты хочешь меня довести до белого каления? – тихо прошипела Марина. – Напоминаю, ему можно звонить только на трубу, а он ее выключил, потому что поехал ко мне, он всегда так делает. Начитался всякой мути в желтых газетах и думает, наверное, что его супружница его запеленгует и сбросит бомбу. Короче, не забудь, мы договорились на два часа, можешь не опаздывать, не на свидание идешь.
– Может, еще включит?
– Раз выключил с утра, значит, наврал, что в командировке, или еще что-нибудь неправдоподобное. В общем, давай, я в тебя верю.
Вика со стоном откинулась на подушку.
– Ты как? – Дима наклонился и с тревогой вгляделся в ее бледное лицо.
– Я никак. Я просто в полном «никаке», – вздохнула Вика.
