Семь-три. Оператор - Седлова Валентина (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
— А я почему-то чувствую себя предательницей.
— Из-за того, что ушла оттуда?
— Ну да. И вроде бы никому не обязана, но как представлю, что мои девчонки там сейчас пашут по полной программе, а я в это время своими фантазиями занимаюсь, как-то неудобно становится.
— Не переживай. Все проходит, пройдет и это. Это ведь, если не ошибаюсь, у тебя первое место работы?
— Да, первое.
— Тогда вообще все становится на свои места. Уходить откуда бы то ни было — всегда сложно. Все равно рвешь по живому какие-то ниточки, какие-то связи. Просто ты испытала это в первый раз, поэтому для тебя все сейчас так остро. Потом все будет значительно легче, поверь.
— Спасибо, Оль. Ты все понимаешь. А я об этом даже со своей самой близкой подругой не смогла поговорить. Вот не смогла, и все. Она в Спасении работает, и уходить оттуда пока не собирается. То есть в этой ситуации она как бы по другую сторону границы находится. Она — там. А я уже здесь.
— Не принимай близко к сердцу. Все это не так важно, как ты думаешь. Месяца через два-три даже и не вспомнишь, что так мучилась. Да и времени у тебя на это просто физически не останется. Будешь с утра до ночи возиться в красителях, а с ночи до утра — в бумагах и набросках. Тебе уже недолго прохлаждаться осталось.
— Ой, слушай, я же тебя совсем заморила! Пойдем на кухню, я для нас такое жаркое приготовила — пальчики оближешь. Говорю без лишней скромности, я кусочек уже стащила в процессе готовки.
— А Ваньку ждать будем?
— Он сегодня на смене, только завтра вернется. Так что будем ужинать без него.
— Кстати, спрашиваю из чистого любопытства, так что не хочешь — не отвечай. А как вы с Ванькой познакомились? Он же с женским полом в последнее время такого нелюдима из себя корчил — хоть стой, хоть падай. Разве что на меня не фыркал (и попробовал бы еще!).
— Да как-то все само собой получилось. У меня возникли проблемы, которые здорово отравляли мне жизнь, Иван вызвался помочь их разрешить. Вот все и потянулось. Так что, если бы не Спасение, мы бы точно друг о друге ничего никогда не узнали.
— Знаешь, на самом деле Ванька — классный мужик. Это я тебе точно говорю. Не потому, что я его сестра, и пытаюсь его как-то в твоих глазах выгородить или на пьедестал вознести. Просто он какой-то весь… правильный, что ли? Даже не знаю, как сказать-то поточнее. В нем с самого детства эта жилка была: нельзя обижать слабых, нельзя никому делать гадости, ну, и так далее. Всегда за малышню во дворе заступался. В школе хулиганам спуску не давал, даже если ему самому серьезно доставалось. Мы поэтому не слишком удивились, когда он в милицию пошел работать. Работал и параллельно на заочном юридическом учился. Уставал, как собака, но все равно шел вперед. Он у нас упорный. Когда ему всего двадцать два было, женился, потому что считал, что так надо. Мол, у настоящего мужика должна быть семья, и унижать любимую женщину отказом от похода в ЗАГС — это просто подло. Потом эта история с Викой, и все: он замкнулся. Я брата не узнавала. Он такой открытый всегда был, что думает — сразу скажет. А тут ходит, как котел бурлящий под крышкой. Все в себе, все сам. И ведь не поможешь ему никак, потому что просто к себе не подпускает. А сейчас я вижу перед собой прежнего Ваньку. И кому я должна быть за это благодарна, как ни тебе? Ты просто вернула его к жизни!
— Оль, да я ничего такого и не делала! Он сам все так решил…
— Кристина, я в ваши отношения абсолютно не хочу вмешиваться. Чего бы у вас там не происходило — это только ваше, и ничье больше. Просто спасибо тебе за то, что у Ваньки снова появился блеск в глазах. Вот и все. А теперь, чтобы обоюдно не смущаться, быстренько замяли тему, и кто-то, если мне память не изменяет, громко хвастался вкусным ужином?
— Все, уже идем. Сейчас еще чайник воткну для полного удовольствия…
— Ага, это точно, чайку бы сейчас горячего — не повредило!
После ухода Ольги Кристина долго еще не ложилась. Она вновь и вновь перебирала в памяти их разговор. Что называется, «по свежим следам» законспектировала возможные пути выхода не будущих работодателей. Прикинула, что потребуется в самое ближайшее время, чтобы освоить технику батика. Продумала предварительный дизайн своей будущей веб-страницы и ее содержание, даже разрисовала отдельные детали для памяти. Решила, что займется ею самостоятельно. Пусть для этого даже придется освоить пару новых программ — она готова. Кристину не пугало даже то, что она пока еще не имела выход в Интернет, и само собой, довольно поверхностно представляла себе вид сайтов. Все это поправимо, и достаточно быстро. Купить и установить модем, приобрести карточку у провайдера и вперед.
Ощущение, что все до последнего винтика зависит от нее самой, будоражило Кристину и заставляло изыскивать все новые и новые пути решения возможных проблем. Не выгорит дело с одеждой из батика — можно будет просто выставлять на продажу картины-полотна в технике батика. Если и с ними случится затор — тогда предлагать для ознакомления и покупки свои «обычные» картины в масле, акварели, темпере.
За этот год она должна твердо встать на собственные ноги. Сколько можно изображать из себя нахлебницу на родительской шее? Хватит. Сейчас, понятное дело, без их помощи совершенно не обойтись, но как только она сможет чего-то добиться, она сразу же прекратит тратить их деньги. Родители и сами у нее еще молодые, наверняка, найдут им свое применение. Вдруг, например, у папы живет мечта о собственной яхте, а мама, предположим, и днем и ночью грезит о какой-нибудь золотой безделушке? Так что решено: окончательный выход в автономное плавание, и если для этого потребуется продать несколько своих любимых картин — то, что же делать? Это жизнь, и иначе никак нельзя. Нельзя всю жизнь отсиживаться за спинами родных. А вместо старых работ появятся новые. Еще больше, еще красивее. Так что не стоит о них жалеть.
Потом Кристина вспомнила слова Ольги о том, что благодаря ей Иван окончательно оправился от душевной травмы, связанной с бывшей женой. Надо же! Она и не думала, что у него самого есть проблемы, да еще такого характера. Впрочем, как же мало она про него знает! Они практически никогда не рассказывали друг другу о том, что было с ними раньше, за исключением, наверное, каких-то детских впечатлений и воспоминаний. Если бы Ольга об этом не заговорила, Кристине и в голову бы не пришло самой расспрашивать ее о брате. Зачем?
А ведь действительно: зачем ей все это надо? Так ли необходимо ей было знать о том, что Иван был женат, и брак его полетел кверху тормашками по милости избалованной и ветреной супруги? Что конкретно вот эта информация дает в плане лучшего ли понимания мотивов его поступков, или осознания, почему у него именно такой характер, а не какой-то еще?
Кристина прислушалась к себе и сделала однозначный вывод: ей это неинтересно. И не нужно. Ей нет дела до прошлого Ивана. Она знает его таким, как сейчас, а не тем упорным юношей строгих правил, каким он был лет десять назад. Зачем копаться в человеке, как в экспонате для исследования, бередить душевные раны или поощрять моральный мазохизм?
А вот Иван — он в этом плане другой, не такой, как она сама. Он всегда с неподдельным интересом готов посмотреть ее фотографии или выслушать рассказ о том, как прошел день. Может и сам начать расспросы, если Кристина вдруг отмалчивается. Более того: он расспрашивал о Кристине двести сорок восьмую. Ленка как-то об этом обмолвилась. Что ж, люди разные. Если ему это нравится — то почему бы и нет.
Сидеть в пустой квартире наедине с собственными мыслями и страдать от бессонницы было сущей пыткой. Чтобы хоть как-то расслабиться и заснуть, Кристина включила приемник, и комнату заполнила тихая музыка в режиме нон-стоп. Земфира с ее песней «Не отпускай меня», Високосный Год и «Тихий огонек». Затем послышалось Чайфовское «поплачь о нем, пока он живой». Кристина согласно прошептала одними губами «люби его таким, какой он есть», и тихонько соскользнула в сон. До самого утра.
