Любовь в холодном климате - Митфорд Нэнси (читаем книги онлайн txt, fb2) 📗
– Я боюсь, Фанни, – добавил он, – что ты извлекаешь на свет худшее в Седрике Хэмптоне. На самом деле он весьма эрудированный молодой человек, интересующийся самыми разными предметами. Хотя у меня совершенно нет сомнений, что с тобой он ограничивается репликами вроде: «А заметили вы выражение ее лица, когда она увидела, кто это?» Он знает, что тебя не занимают общие темы, только персоналии. С теми, чей горизонт чуть шире, он может быть очень серьезным, позволь тебе сказать.
Дело же было в том, что Седрик умел найти белые оторочки на любой вкус.
– Ну, Фанни, как вам это нравится? – спросил он, потянув за тюлевую юбку леди Монтдор. – Мы заказали это платье по телефону, когда были в Крейгсайде. Мейнбохер просто не мог поверить, что Соня так похудела.
В самом деле, она была очень худой.
– Я сижу в паровой бочке, – поведала она, любовно глядя на Седрика, – примерно час-два, а затем этот милый мистер Уиксмен приезжает дважды в неделю, когда мы в Хэмптоне. Он колотит меня и колотит, и утро пролетает в мгновение ока. Седрик стал присматривать за тем, что готовит для меня повар, но теперь, когда я сижу в своей бочке, еда меня меньше интересует.
– Но моя дорогая Соня, – забеспокоился Дэви, – надеюсь, вы консультируетесь с доктором Симпсоном по поводу всех этих процедур? Я в ужасе, что вижу вас в таком состоянии. Вы, право же, слишком истощали, просто кожа да кости. Знаете, в нашем возрасте, весьма опасно забавляться со своим весом, это ужасная нагрузка на сердце.
Со стороны Дэви было великодушно толковать о «нашем возрасте», поскольку леди Монтдор была определенно лет на четырнадцать его старше.
– Доктор Симпсон! – иронически воскликнула она. – Мой дорогой Дэви, он ужасно отстал от времени. Он ведь даже никогда не говорил мне, как полезно стоять на голове, а Седрик утверждает, что в Париже и Берлине так делают уже давным-давно. Должна сказать, с тех пор как этому научилась, я чувствую себя моложе день ото дня. Понимаете, кровь бежит через ваши железы, а они это обожают.
– Откуда вы знаете, что они это обожают? – с изрядным раздражением спросил Дэви. Он всегда относился с презрением к любому лечебному режиму, кроме того, которого случалось придерживаться ему самому, расценивая остальные как опасные суеверия, навязываемые доверчивым дуракам беззастенчивыми шарлатанами. – Мы так мало знаем о наших железах, – продолжал он. – Почему это должно быть для них хорошо? Разве Мать-Природа предназначила нас для стояния на голове? Разве животные стоят на головах, Соня?
– Ленивцы и летучие мыши, – вмешался Седрик, – часами висят вниз головой – вы не можете этого отрицать, Дэви.
– Да, но чувствуют ли себя ленивцы и летучие мыши лучше день ото дня? Я в этом сомневаюсь. Летучие мыши – возможно, но ленивцы – нет.
– Идемте, Седрик, – фыркнула леди Монтдор, окончательно выведенная из себя замечаниями Дэви, – нам пора домой.
Вскоре леди Монтдор и Седрик затворились на зиму в Монтдор-хаус, и теперь я с ними не виделась. Лондонское общество, не имея против необычных людей предубеждений, которые до сих пор бытуют среди Борли и дядей Мэттью в сельской местности, с аппетитом проглотило Седрика, причем случайные отголоски его великого успеха достигли даже Оксфорда. Казалось, такой властитель вкусов, такой устроитель празднеств был неизвестен со времен былых прекрасных дней и живет он в идеальной круговерти вечеринок, таская за собой леди Монтдор.
– Ну разве она не чудесна? Вы знаете, ей ведь семьдесят… восемьдесят… девяносто… – Ее возраст рос, как на дрожжах. – Она – сокровище, такая молодая, такая восхитительная, я так надеюсь, что буду такой же, как она, когда мне исполнится сто лет.
Итак, Седрик превратил ее из наводящего ужас старого идола лет шестидесяти в очаровательную столетнюю душечку. Было ли что-то, ему неподвластное?
Помню, как однажды, очень холодным поздневесенним днем, я столкнулась с миссис Чэддсли-Корбетт, которая шла по оксфордской улице со студентом – возможно, своим сыном, как мне подумалось, – молодым человеком с таким же покатым подбородком, как у нее.
– Фанни! – воскликнула она. – О, конечно, милочка, вы же здесь живете, не правда ли? Я постоянно слышу о вас от Седрика. Он в вас души не чает.
– О, – сказала я, польщенная, – и я тоже очень, очень его люблю.
– Да и как его не любить, не правда ли? Такой веселый, такой уютный, думаю, он просто милашка. Что же касается Сони, то это настоящее преображение, не правда ли? Похоже, замужество дочери обернулось для нее неожиданным благодеянием. Вы получаете какие-нибудь известия о Полли? Ну и начудила она, бедняжка. Но я просто помешана на Седрике, как и все в Лондоне – маленький лорд Фаунтлерой. Они оба обедают у меня сегодня вечером, я передам им привет от вас, хорошо? До скорой встречи, милочка, до свидания.
Я видела миссис Чэддсли-Корбетт, пожалуй, раз в год, она всегда называла меня милочкой, говорила «до скорой встречи», и это неизменно оставляло меня в приподнятом настроении.
Я вернулась домой и застала там сидящих у камина Джесси и Викторию. Виктория выглядела совсем больной.
– Говорить буду только я, – сказала Джесси. – Папина новая машина вызывает у бедной Вики тошноту, и она не может раскрыть рот, потому что боится, что ее вырвет.
– Пойди в туалет и посиди там, – предложила я. Виктория яростно замотала головой.
– Она этого терпеть не может, – объяснила Джесси. – Что угодно, лишь бы не это. Мы надеемся, ты рада нас видеть.
Я сказала, что очень.
– И надеемся, ты заметила, что мы теперь никогда не приходим.
– Да, заметила. И отнесла это на счет охоты.
– Ну и глупо. Какая охота в такую погоду?
– Такая погода началась только вчера, а я слышала о вас от Нормы, вы охотились как сумасшедшие.
– Мы думаем, ты не вполне осознаешь, какую жестокую обиду наносит твое поведение по отношению к нам за последние год или два.
– Так-так, дети, мы выясняли это уже тысячу раз, – твердо сказала я.
– Да, но это не очень красиво с твоей стороны. В конце концов, когда ты вышла замуж, мы ожидали, что твой дом откроет нам доступ ко всем радостям цивилизованного общества и что рано или поздно мы познакомимся в твоем салоне с блестящими, богатыми, титулованными мужчинами, призванными стать нашими мужьями. «Я полюбил ее с первой секунды, как увидел, длинноногую маленькую девочку с красивым, нежным лицом, которая сидела в небрежной позе в гостиной миссис Уинчем в Оксфорде». А что происходит на самом деле? Один из лучших женихов в Западной Европе становится завсегдатаем дома, и что же наша кузина? Предлагает ли она ему нас, естественно радея о нашем будущем? Лезет ли из кожи вон, чтобы поспособствовать этому блестящему браку? Нет, она даже не приглашает нас с ним познакомиться. Вредина.
– Продолжай, – устало вздохнула я.
– Мы поднимаем эту тему только ради того, – на этом месте Виктория бросилась вон из комнаты, Джесс не обратила на нее внимания, – чтобы показать широту нашей души. Дело в том, что мы знаем одну очень интересную новость и, несмотря на твое вероломное поведение, собираемся тебе ее рассказать. Но мы хотим, чтобы ты понимала: это очень благородно с нашей стороны, если принять во внимание все, чем он обладает: сияющие глаза, развевающиеся волосы, которые видно издалека… Так что нам очень досадно, и я должна подождать, пока вернется Вики, а то будет нечестно. Можно мы попьем у тебя чаю? Она всегда после этого умирает с голоду.
– Миссис Хизери знает, что вы здесь?
– Да, она держала Вики голову.
– Ты хочешь сказать, что ее уже тошнило до этого?
– Это всегда бывает три раза: один раз в машине и дважды, когда мы приезжаем.
– Ну, если миссис Хизери знает, да будет чай!
Он появился одновременно с Викторией.
– Какая у Фанни туалетная комната! Мечта! Там ковер, Джесси, и очень тепло, там можно провести весь день. Сдобные лепешки! О Фанни!
– Что за новость вы узнали? – спросила я, наливая детям молоко.
