Красотки из Бель-Эйр - Стоун Кэтрин (версия книг txt) 📗
– Она придет ко мне на прием?
– Не знаю. Думаю, я мог бы сделать ваш портрет… – Роб помедлил, не желая рассказывать об Эмили слишком много. Но на него работают многие, это не предательство. – Она работает в журнале. Я мог бы устроить…
– Не хитрите с ней, Роб, – перебила доктор Кэмден. – Не давайте ей ни малейшего повода не доверять вам.
– Поэтому я должен?..
– Сказать ей правду. Скажите, что вы прочли все, что смогли, и виделись со мной и что я очень хочу с ней встретиться. – Спокойно, серьезно доктор Кэмден предостерегла: – Может вспыхнуть пожар, Роб. Даже это она может посчитать предательством. И очень рассердится.
– Представить не могу ее сердитой.
– О, Роб, тогда вы ничего не знаете о ярости невинной жертвы.
Но Роб знал. Ярость, связанная с преданной невинностью, жила в его сердце из-за Сары.
– Думаю, я должен пойти на этот риск, – сказал Роб. – Чтобы помочь ей.
– Да.
– Но я вполне серьезно хочу сделать для «Портрета» статью о вас и вашей работе. Я должен был это сделать – я должен был додуматься до этого – еще очень давно.
– Что ж, когда она поправится, буду рада. Сейчас, как мне кажется, это может замутить воду и, возможно, помешать ей прийти ко мне.
– Хорошо. – Роб поднялся. – Большое вам спасибо. Я ценю, что вы нашли время встретиться со мной.
– Пожалуйста, Роб. И знаете? Ей очень повезло, что вы ее друг.
– Я не стала назначать вашу следующую встречу с Эмили, – сообщила Робу Фрэн, когда он вернулся в офис после встречи с доктором Кэмден. – Она вернется из Европы на следующий день после вашего отъезда в Аспен. Вы будете в Аспене, а она потом поедет в Нью-Йорк. О, кстати… Лоренса Карлайла наверняка выдвинут в номинации «Лучший режиссер» за «Гонконг». Я связалась с его студией в Лондоне. Через две недели он уезжает в Африку на трехнедельные съемки. Может, имеет смысл, чтобы Эмили сейчас сняла его в Лондоне? Я знаю, что перед отлетом из Европы она позвонит, чтобы узнать у меня дальнейшее расписание. Я могла бы организовать ее остановку в Лондоне по пути домой.
– Лоренса Карлайла еще не выдвинули.
– Но выдвинут! И тогда Эмили – или кого вы там пошлете, хотя Эмили подойдет лучше всего, потому что фотографии Лоренса Карлайла всегда такие непроницаемые, – придется продираться сквозь африканские заросли?
– Полагаю, так. Если будет необходимо. – Роб уже решил, хотя ему тоже хотелось бы увидеть, что Эмили Руссо сможет сделать с Лоренсом Карлайлом, что Эмили сделает портреты номинантов, которые окажутся в Лос-Анджелесе. Таким образом, она сможет ежедневно ходить к доктору Кэмден. – Так когда я смогу встретиться с Эмили?
Фрэн перелистала календарь на две недели вперед. Это был календарь Роба, но Фрэн отмечала на полях расписание переездов Эмили и работающих в штате журналистов.
– Вы хотите встретиться с ней до того, как будут объявлены номинанты?
– Я хочу встретиться с ней, как только это будет возможно.
– Хорошо. Посмотрим. Она будет в Нью-Йорке, а вы – в Сан-Франциско. Днем четырнадцатого как будто можно. – Фрэн постучала ухоженным пальцем по странице календаря, дата на которой была обведена большим красным сердцем. – В три подходит?
– Подходит. Поставьте на три и освободите остаток дня. А что это за красное сердце?
– Боже, какой неисправимый романтик! Четырнадцатое февраля, Роб Адамсон, это День святого Валентина.
– А вы – неисправимый скептик, – с легкостью парировал Роб, быстро приняв решение. Он хотел поговорить с Эмили наедине, исключив возможное вторжение. – Что ж, стану Валентином для всего персонала и закрою контору в три часа дня.
– Вы шутите?
– Нет. Соорудите-ка несколько памяток в виде миленьких маленьких сердечек и разошлите по комнатам.
– С удовольствием. Но в три часа вы все равно встретитесь с Эмили?
– Да.
Эллисон сидела у огромного окна в бархатной столовой только что открывшегося «Шато Аспен» и наблюдала, как зарождается сулящий метель день. Она обхватила ладонями кружку с густым горячим шоколадом и улыбнулась.
«Вероятно, я похожа на довольную кошку. Тепло, уютно, ощущение полного счастья – сидеть вот так у окна и смотреть, как в вихре ветра кружится снег».
Тепло. Именно таким словом отметила Эллисон этот миг, эти выходные, каждую минуту, которую она провела с Роджером Тауном. Так было с самого первого момента их встречи – тепло, но не жарко, никакой опасности, только чудесное ощущение покоя.
Так же, как с Дэном.
Тепло без огня, но, может быть, тепло станет огнем. Эллисон считала, что такое возможно, но не спешила. Ей хорошо и сейчас.
Эллисон задумалась над тем, совпадают ли ее ожидания с ожиданиями Роджера. Вчера Эллисон приехала в Аспен, чтобы провести здесь выходные, и Роджер проводил ее прямо в ее элегантный номер, а когда Эллисон устроилась, провел по гостинице, а затем прокатил по Аспену. За этим последовали ужин при свечах и рюмочка перед сном у ревущего пламенем камина, дополненная жареными каштанами.
Эллисон проснулась рано, спустилась в столовую и нашла место у окна, где можно было пить горячий шоколад и безмятежно любоваться метелью.
– Доброе утро, Эллисон.
– Роб! Привет. Вы все-таки приехали. Роджер волновался.
– Мы добрались вчера поздно вечером. В Денвере была длительная задержка из-за метели, которая, как я вижу, переместилась в Аспен.
– У меня такое чувство, будто я сижу внутри стеклянного шара – внутри домик в горах – и кто-то встряхнул этот шар. – Эллисон улыбнулась. – Мне нравится, но лыжники, по-моему, будут не в восторге.
– Вероятно, она быстро кончится, небо прояснится и останется только свежевыпавший снег. А вы не катаетесь на лыжах?
– Нет.
– Можно к вам присоединиться? Роджер скоро спустится?
– Да, конечно. Я ничего не знаю про Роджера. – Эллисон слегка нахмурилась. – Элейн тоже сейчас подойдет?
– Сомневаюсь. Думаю, Элейн еще долго не встанет. – Роб сел напротив Эллисон и попросил официантку тоже принести ему горячего шоколада. Он наклонился вперед и, увидев почти полную кружку Эллисон, спросил: – А суфле вы уже съели?
– Здесь нет суфле!
– Нет? И Роджер называет это роскошной гостиницей?
– Это роскошная гостиница. За исключением суфле, а его, наверное, можно заказать, здесь все, пожалуй, безупречно.
– Пожалуй?
– Ну, я думала о том, что не помешало бы поставить прямо здесь мягкое кресло, в которое можно было бы забраться с ногами и провести так весь день, попивая горячий шоколад.
– В столовой?
– Да! Вы полагаете, это слишком смело?
– Вовсе нет. Какие еще недочеты?
– Я бы повесила на стены несколько фотографий нашей подруги.
Нашей подруги, отметил Роб. Как жаль, Эмили не знает, что у нее есть друзья.
– Вы хорошо ее знаете? – как бы между прочим спросил Роб, радуясь, что разговор так легко коснулся Эмили.
– Эмили?
– Да.
Эллисон поколебалась, прежде чем ответить.
– Я думаю об Эмили как о подруге, – начала Эллисон после минутного молчания. – Мне она очень нравится, но, по-моему, я недостаточно хорошо ее знаю. Она очень замкнутая.
– А лезть в душу не в ваших правилах.
– Да, думаю, что так. – Эллисон не знала, стоит ли ей продолжать, но, увидев озабоченность в глазах Роба, заговорила снова: – Мне интересно, не было ли чего-то – чего-то очень неприятного – в прошлом Эмили. Это только ощущение. – Эллисон слегка нахмурилась. – Странно, что у такого приятного, красивого и талантливого человека, как Эмили, маловато уверенности в себе.
– Да, мало, – тихо согласился Роб.
– Но я знаю, что Эмили наслаждается работой для «Портрета», – помедлив секунду, сказала Эллисон.
– Правда?
– Да. – Эллисон сказала о том, что полагала правдой, хотя Эмили никогда ей об этом не говорила. – Точнее, я думаю, что это с вами ей очень нравится работать.
– Надеюсь.
Роб и Эллисон несколько минут в молчании созерцали снежные вихри.
