Собирая воедино (ЛП) - Рид Калия (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Я чувствую себя легкой, как перышко. Мысленно вижу себя парящей в небе, медленно дрейфующей над Землей. Воздух танцует на моей коже. Я смотрю на белый потолок. Улыбаюсь и закрываю глаза.
Последнее, что я слышу:
— Фэйрфакс не место для ребенка…
ГЛАВА 38
Я хороший человек.
Я знаю это.
Я не заслуживаю быть здесь.
Сколько времени прошло: несколько минут? Часов? Дней? Я не знаю. И это самое страшное. В комнате, где отсутствует любой шум, время замирает. Слышно лишь дыхание. И твоя сущность гниет изнутри, поджидая момент, когда можно будет обернуть твои слова против тебя и наблюдать за твоими страданиями.
В белой комнате ты становишься своим самым худшим врагом.
Едва проснувшись, я осматриваю себя. Мои спортивные штаны исчезли, сменившись больничным халатом. На моем правом запястье голубой браслет. И зеленый. Не знаю, что они значат и зачем они вообще нужны. На них написано:
Донован, Виктория
19-05-2015
#5213627
В этом нет никакого смысла. Зачем они нацепили это на меня? Я знаю свое имя.
Это безумие.
Но может это сделано специально. Может они знают, что я теряю себя и забуду свое имя. Может они помогают мне.
А может и нет.
Может они планируют что-то грандиозное. Дать мне такое сильнодействующее лекарство, что моя память будет стерта начисто, и я не буду знать, кто я, что сделала или кого любила.
А может они просто хотят лишить меня рассудка.
От одной этой мысли я начинаю колотить в дверь, крича, чтобы меня выпустили. Теперь у меня болят руки. Там будут синяки. В горле пересохло.
Все четыре стены в белых квадратах. Я пересчитывала их множество раз. Число никогда не сходится. Потолок белый и пол тоже. Нет никакой мебели. Только одеяло в углу и маленькая плоская подушка. Их принесли в последнюю очередь, чтобы сделать комнату поуютнее.
Я стою в углу комнаты, прислонившись спиной к стене, как можно дальше от двери. Я знаю, что я здесь одна, но чувствую на себе взгляды, следящие за каждым моим движением.
Никто не заходит, чтобы проверить меня. Они хотят, чтобы я сгнила здесь? Хотелось бы думать, что это не так, но в голову закрадываются сомнения.
Где-то вдали я слышу слабый детский плач. Мое сердце бешено колотится. Я отчетливо представляю себе Эвелин, лежащую в своей колыбельке. Она напугана, и меня нет рядом, чтобы утешить ее.
От одной мысли об этом меня тошнит. Если бы она была сейчас со мной, я бы считала удары ее сердца. И тогда я бы понимала, что жива. Хотелось бы знать, что у меня есть такой шанс на выживание.
Плохая мать…плохая мать…плохая мать…
Я не знаю, что делает мой мозг — он воскрешает темные моменты прошлого. Как бы ни старалась игнорировать эти слова, я не могу, потому что действия из настоящего подкрепляют их. Я плохая мать. Я отпустила ее. Я недостаточно сильно боролась с докторами и медсестрами.
Есть так много вещей, которые я не сделала.
Меня начинает трясти так сильно, что стучат зубы.
Кажется, что ничего не может сравниться с безумием и страхом, заполнившим мою душу, но глубоко внутри мрачный голос твердит, что я ошибаюсь.
— Почему ты не можешь просто быть послушной?
Я кричу и смотрю в глаза Уэсу. Он стоит справа от меня, опустившись на пол так, что его колени касаются моей руки. Пытаюсь вырваться, но я в ловушке.
Он убирает волосы с моего лица и заправляет их мне за ухо.
— Я же сказал тебе прекратить, не так ли? Все это время я пытался защитить тебя от этого.
Я поднимаю ноги к подбородку и утыкаюсь лбом в колени. Его здесь нет…его здесь нет….его здесь нет.
Это просто мое воображение. Вот что происходит, когда страх берет над тобой верх.
Но он здесь. Он настоящий.
— Они забрали ее, — стону я, — они забрали мою дочь.
— Это исключительно твоя вина.
Голос Уэса, до этого звучавший нежно и мило, становится грубым и жестоким.
— У меня была запланирована прекрасная жизнь для нас. Ты ведь это понимаешь, правда?
Может быть, если закрою глаза, если поговорю с ним, он просто исчезнет.
— Закрой глаза и сосчитай до десяти. Скоро все закончится, не успев начаться, — монотонно повторяю я.
— Прекрати, — рычит он.
Я не прекращаю. С каждым словом, голос становится громче.
— Скоро все закончится, не успев начаться….
— Прекрати это!
Он хватает меня за руки. Трясет меня, кричит, чтобы я замолчала.
Закрой глаза и сосчитай до десяти. Скоро все закончится, не успев начаться. Закрой глаза и сосчитай до десяти. Скоро все закончится, не успев начаться. Закрой глаза и сосчитай до десяти. Скоро все закончится, не успев начаться. Закрой глаза…
ГЛАВА 39
Дверь медленно открывается.
Я даже не пытаюсь поднять голову. Я наобум бью рукой по стене, снова и снова. Шорох, который моя ладонь издает касаясь мягкой обивки, — единственное напоминание о том, что я все еще жива и все еще здесь.
— Виктория, мне так жаль.
Доктор Кэллоуэй наклоняется и опускается на колени рядом со мной. На ее лице застыло выражение озабоченности. Я безучастно смотрю на нее.
— Я не знала, что ты провела тут всю ночь. Я бы никогда этого не допустила.
Она кладет руку мне на плечо, и я резко отстраняюсь от ее прикосновения.
— Мне так жаль, — повторяет она.
Доктор Кэллоуэй протягивает мне руку, но я встаю сама. Она не закрыла за собой дверь, и теперь я слышу очень слабые голоса медсестер и пациентов.
— Как долго я была здесь? — мой голос надламывается.
— Только одну ночь. Не больше девяти часов.
Невозможно. Такое ощущение, что прошли годы.
В этот момент в голове всплывает образ Эвелин.
— Где моя дочь?
Доктор Кэллоуэй вытягивает перед собой руки.
— Она в порядке. В порядке.
— Где она?
Теперь в моем голосе звучит безумие. Пока не увижу ее собственными глазами, не успокоюсь. Самое страшное в этой комнате — это разлука. Бесчисленное количество раз я слышала ее крики. Но некоторое время назад, не знаю, когда, они прекратились. И тогда я начала бояться самого худшего.
Знаю, звучит невероятно, но, когда я пыталась нащупать собственный пульс, твердя себе, что если смогу найти его, то моя дочь все еще жива, я не нашла его.
— Где она? — кричу я.
— Виктория, она в порядке. Но мне нужно поговорить с тобой о том, что я нашла в твоем деле. Я…
Губы доктора Кэллоуэй шевелятся, но я не могу расслышать ни слова из-за биения своего сердца. Я стараюсь слушать. На самом деле пытаюсь.
Но мой разум кричит мне, чтобы я нашла свою дочь, и я не могу этого избежать. Нырнув под ее руку, я выбегаю в коридор.
— Виктория! — кричит доктор Кэллоуэй у меня за спиной.
— Я должна знать, что она в порядке! — кричу я и бегу по коридору.
Мне не нужно много времени, чтобы добраться до своей комнаты. Дверь распахнута настежь; один взгляд внутрь — и я понимаю, что Эвелин там нет.
Я быстро иду в сторону комнаты отдыха. В коридоре никого нет. Терапевтическая комната рядом с запертыми дверями открыта. Медсестра вводит в комнату группу дам. Она совершает ошибку, оставляя одну из дверей открытой. Я пробегаю через нее и вхожу в комнату отдыха.
Все взгляды устремлены на меня. Наверное, я выгляжу как маньячка. В данный момент это трудно понять. Моя внешность — последнее, о чем я думаю.
Где она? Где она? Где она? Я оборачиваюсь и вижу Элис. Она стоит рядом со стойкой медсестер. Моя дочь у нее на руках.
Моя дочь.
Элис видит меня. Самоуверенное поведение, которое было у нее, когда она уговаривала доктора сделать мне укол, исчезло. Она выглядит испуганной. Она боится меня.
— Отдай мне моего ребенка.
В то мгновение, когда слова слетают с моих губ, у меня возникает ощущение дежа вю. Это сбивает меня с толку на самые ничтожные секунды. Я хватаю свою дочь, готовая убить за нее, если понадобится.
