Легенда о Чёрном ангеле (СИ) - Манило Лина (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
— А я? Это же мой сын… я должна! — Сглатываю после каждого слова, потому что почему-то дико хочется рыдать. Ради всего святого, я решительно не понимаю, что со мной происходит, но в сердце образовывается дыра с оплавленным контуром. И ничего с этим сделать не могу.
— С твоим сыном всё будет хорошо, — говорит Карл настолько тихо, что только чудом удаётся услышать. — Не волнуйся. С ним всё будет хорошо.
— А с тобой?
— С ним всё будет хорошо. Это же самое важное, да?
— Нет, не смей!
Тем временем, Фома ловко подхватывает орущую и пытающуюся вырваться Алёну на руки и несёт в сторону выхода, будто бы она совсем ничего не весит. Он очень высокий — даже выше Карла, — и сильный, потому у его ноши нет шансов освободиться.
Волнует ли меня, куда её несут и что с ней будет? Нет. Плевать. Пусть хоть с горы сбросят, но почему-то кажется, что шалаву волокут не умирать.
— Сейчас тебя домой отвезут, — говорит Карл, целуя меня в изгиб шеи, а я уже не сдерживаюсь, и слёзы текут по щекам. Карл стирает их подушечками пальцев, ласково и трепетно. Даже не знала, что он способен на такую нежности, и от этого ещё больнее. — В твою квартиру уже можно возвращаться. Поезжай и жди сына дома. Всё будет хорошо. Я же обещал.
— А с тобой?
— Тшшш, — целует вместо ответа в губы, а я хватаюсь за этот момент, словно за соломинку, пытаясь навечно оставить его в памяти.
И вдруг понимаю, что сейчас он прощается со мной.
— Я никуда не поеду! — пытаюсь протестовать, но Карл прижимает меня к себе и шепчет на ухо:
— Маргаритка… не мучай ты меня. Просто уезжай. Поверь: так нужно.
— Кому? Кому это нужно? Почему ты снова уходишь? Почему даже не спрашиваешь, чего хочу я? Снова спасаешь, снова делаешь по-своему?! Ты не имеешь права возвращаться в мою жизнь и снова уходить!
На дне его прозрачных глаз плещутся отголоски старой боли и новое выражение, которого не видела раньше: острая и дикая смесь злости, отчаяния и тоски.
Вместо тысячи слов он хватает меня за руку и снова тащит на улицу, где всё те же мужчины обсуждают что-то важное. Не разобрать ни слов, ни лиц — всё сливается в какую-то мутную пелену, рваную ленту из образов и событий, и чётко я вижу лишь спину Карла. Мой мир сузился до точки в пространстве, где нет ничего, кроме моего Ворона. Кажется, отведу взгляд, и он исчезнет: взлетит, раскинув в небе чёрные крылья, и больше никогда не вернётся.
Господи, почему так больно? Почему плохо так?
— Я поеду с тобой! Ты не можешь мне запретить! Я уже не маленькая, ты не посмеешь!
— Могу. И запрещу, — выдыхает, распахивая передо мной заднюю дверь чёрного внедорожника с непроглядно тонированными стёклами. — Уезжай, Марго. Фома, быстро за руль!
И уходит, даже не обернувшись, а я чувствую, как вместо сердца растёт и ширится до космических масштабов пустота. Пустота, которую я уже ничем не смогу заполнить.
— Не плачьте, — просит Фома, протягивая мне что-то, а я вздрагиваю, совсем забыв, что в этой Вселенной существует ещё хоть кто-то. — Вот, лучше конфету съешьте. Гормоны счастья, все дела.
— Зачем он так? — спрашиваю, сама не понимая, как смогла произнести хоть слово.
— Он просто хочет, чтобы вы были в безопасности. — Фома помогает залезть в салон, а мне вдруг так холодно становится, что аж зубы стучат. — Поверьте, я знаю его так много лет, что и не сосчитать. Но никогда он не был так уязвим, как сейчас. А он к этому не привык. Ему сложно. Но если дорожные боги уберегут его, он вернётся.
Улыбается мне и захлопывает дверцу. Откидываюсь на спинку сидения, а тело точно из свинца отлитое. Не хочется ни думать, ни шевелиться, ни вообще быть.
— Думаете? — спрашиваю, когда Фома усаживается на водительском сидении.
— Уверен. Он любит вас, это все поняли. А к тем, кого Ангел любит, он всегда возвращается.
26. Карл
— Шеф, мы с вами? — спрашивает один из охранников и выбрасывает окурок в большую железную урну возле выезда с Промзоны.
— Нет, парни, сегодня я один. — Хлопаю активиста охранного движения по плечу, и он медленно кивает, не решаясь спорить. — До утра свободны, езжайте, покатайтесь, выпейте.
— Уверен? — интересуется, глядя на меня недоверчиво, но я давно уже не был так уверен в своих словах.
Потому отмахиваюсь и молча ухожу. Сегодня мне никто не нужен, сегодня есть лишь я, Спартак и наша вражда, родившаяся двадцать лет назад.
Двадцать лет. Это ведь целая жизнь — так много и так мало одновременно.
Во всяком случае, никого из одноклубников — тем более охранников — я брать с собой не собираюсь. Есть вопросы, которые нужно решать, не закрываясь стеной сплошь из чужих людей.
Подхожу к своему байку и провожу рукой по прохладному угольно-чёрному корпусу, пытаясь наполниться так нужной мне сейчас энергией. Я совсем не умею молиться или о чём-то просить небесные силы, но если бы верил в бога, попросил у него защиты. Не для себя, нет — на это Владыка рая вряд ли бы согласился. Я бы попросил защиты для Марго — женщины, которую пришлось сейчас оставить.
В мире же должна быть справедливость, правильно? И если невидимому Всевышнему и нужно кого-то охранять и о ком-то заботиться, то почему бы и не о ней.
В нашем мире острый дефицит хороших и чистых людей, всё больше Спартаки да Алёны.
Так, ладно, пора ехать.
Я стараюсь не задумываться о том, как сильно обидел Маргаритку. Но мог ли поступить иначе? Нет. Она любит своего сына, а я люблю её. И позволить Спартаку причинить парню вред я не могу, потому что это убьёт женщину, которая значит для меня слишком много. Но взять её с собой? Дать Максу шанс использовать материнскую любовь против меня? Лучше сдохнуть, правда. Нахер тогда нужна такая жизнь.
Размышляя, прохожу вдоль плотного ряда байков, пока не выхожу за ворота. Нужно быстрее уходить, пока не передумал и не вернулся. Фома отвезёт Марго домой — это лучший вариант, потому что я действительно не хочу волноваться, что сделает с ней Спартак. Я практически убегаю, стремительно отдаляясь от Промзоны, чтобы не остановить, не наделать глупостей.
Долгие проводы — лишние слёзы, а они мне сейчас точно ни к чему.
Мне хочется, чтобы Марго поняла меня. Поняла, что я не мог иначе. Не справился бы. Верится, что она знает, что значит для меня, а всё остальное можно пережить.
Лишь бы она ждала.
Многое бы отдал, чтобы не нужно было оставлять её одну, но судьба вносит свои коррективы. Можно послать всё на хер, но пока я не найду Мишу, покоя не будет.
Единственное, в чём можно быть уверенным сейчас: Макс умеет держать своё слово. И от этого тошно, но это хотя бы даёт гарантию, что он не убьёт парня раньше времени. Уже кое-что.
Чуть поодаль, в тени высоких деревьев, стоит моя машина. Я редко на ней выезжаю — она небольшая и не очень удобная, — однако сейчас это лучший транспорт. Мне не нужен громоздкий Гелендваген, а на байке я свою заложницу не довезу — соскочит. Расшибётся ещё раньше времени.
Распахиваю рывком дверь. Алёна сидит, сжавшись в комочек на заднем сидении, а запястья туго обмотаны широким кожаным ремнём. Лишь смотрит затравленно, точно я её, как минимум, сожрать собрался. Нет, девочка, ты мне пока нужна живая и здоровая.
— Вы меня убивать будете? — спрашивает, а я замечаю, что кожа на тощих ручках покрыта мурашками. Несмотря на то, что в салоне духота. — Но я не хочу… — всхлипывает, а я влезаю на водительское сидение.
Ещё бы ты хотела. Подыхать таким, как она, неинтересно.
— Миша, наверное, тоже умирать не хочет, но твой приятель спрашивать не будет, когда пузо ему вскроет.
— Я не верю, нет! — вскрикивает и закрывает лицо ладонями, но из-за связанных запястий получается плохо. — Вы врёте.
— Странная ты. Убить меня хотела, а всё выкаешь. Я такой старый? Так твой ненаглядный такой же.
Алёна молчит, но в зеркало заднего вида замечаю, как она пытается, думая, что я не вижу, освободить руки. Только Фома умеет фиксировать так, что не вырвешься.
