По течению (СИ) - "Сумеречный Эльф" (книги регистрация онлайн .TXT) 📗

Бежать! Но куда? Куда угодно, но бежать от этого монстра!

Непривычный порыв сопротивления и ненависти вдруг захватил Салли, наверное, «черный фрегат» почуял страдания безобидной дурочки, что жила над ним в лабиринте сознания.

Девушка внезапно отпрянула, вырвавшись из цепкой хватки главаря, дернулась, извернувшись точно змея, пронзительно зарычав. Броситься бы ей к двери, а потом прямо в джунгли и… И куда? Вероятно, этот проклятый вопрос, это секундное сомнение в своих силах помешали выбрать верное направление, отчего девочка забилась в угол лисом, которому перекрыли оба лаза из норы. Она ударилась спиной о стену, заскребя по ней, понимая, что путей к отступлению нет и быть не может, как обычно, поэтому она отчаянно заревела, выгибаясь, точно в конвульсиях:

— Почему?! Почему именно сегодня?!

— А тебе еще, ***, график пыток составлять? — смеялся Ваас, подходя, опуская нож. Очевидно, он был удивлен поведению своей «личной вещи», интересовался, что еще от нее теперь ожидать, исследовал и рассматривал, точно агонизирующего колорадского жука в банке с соляным раствором.

Она все больше вжималась в стену, словно надеясь укрыться в тени, давясь от слез и страха, заламывая руки, пачкая алыми пятнами одежду и лицо, вырывая клоки волос из своего нелепого опущенного вниз хохолка:

— Нет… Просто… Просто я ждала тебя!

Ваас театрально приподнял брови, раскидывая руки, разрастаясь черной тучей, глумясь:

— Ну вот он я, чего тебе еще, а, Салиман?

— Не… — голос ее срывался на сиплый шепот, она давилась кашлем, прижимаясь грудью к стене, вздрагивая в истерике. — Не так ждала… Я была рада, что ты пришел, я хотела… Я… Это… Это как в детстве… «Папа, папа!» Я к нему бежала, когда он приходил, радовалась, — Салли внезапно пронзительно пристально поглядела на Вааса, кривя рот диким оскалом. — А он по пьяни как швырнет о стену… «Папа»… Будь он проклят!

Она опустилась на корточки, сжалась в клубок, обхватывая голову, то зажимая уши, то прижимая к лицу окровавленные руки. Очевидно, для нее большим шоком оказался не факт пыток, а сломленное, изуродованное ожидание, словно Ваас желал сделать все, чтобы его ненавидели и только ненавидели, чтобы ни одна живая душа не могла пожелать ему удачи, чтобы его никто и нигде не ждал. Ведь некуда лететь…

Главарь поморщился:

— ***, ну ты и визжишь, ведьма! — но потом снова поднял жертву за запястье, придвигаясь к ней вплотную. — Да, Салиман, семья — это ***во. Это только в фильмах все счастливы, — он отшвырнул девушку обратно к стене, недовольно развернувшись. — Видишь, тебе и доказывать не надо.

— Но ты… Ты ведь другой, — глотая слезы, все еще преданно смотрела на мучителя Салли. — Отец самоутверждался за мой счет, потому что больше ничего не мог, он был жалким… А ты нет… Тогда… Тогда зачем? — вновь она срывалась на истошный бессильный крик. — За что?

— Захлопнись, мне надоело слушать этот бред, — шикнул на нее Ваас угрожающе, точно на тех двоих волкодавов.

— Молчу, — пискнула она. «Черный фрегат» молчал, будто тоже понимал, что нет смысла в этой борьбе. И оставалось совершенно беспомощное создание, которое, однако, натолкнуло Вааса на собственные обычные размышления. Главарь недовольно и почти с отвращением отбросил орудие пытки, будто сам понимал, насколько это все бессмысленно, насколько бесталанно служит его извечной тяге к разрушению, уничтожению. Он тяжело вздыхал, точно ему мешал какой-то камень на сердце. Пират бродил по штабу, как зверь по клетке, изнуренно и озлобленно расправляя плечи, будто, находясь без движения, он застывал, каменел. Мрачно он продолжал, посматривая на безмолвно давящуюся плачем девушку:

— Запомни, Салиман, ты в этом мире один и всем по***, что с тобой. Да, они могут делать вид, играть в свое ***ое благородство, — он навис над Салли, цедя сквозь зубы, размахивая руками, что-то показывая, точно отметая кого-то. — Но стоит только задеть их интересы, стоит только немного припугнуть или предложить выгодную сделку — они поджимают хвост, как ***ые шавки, и бегут прочь, не оглядываясь на тех, кто им был дорог. Я видел это сотни раз. Сотни ***ых раз! — восклицал он, переходя на глухое торопливое бормотание. — Так на*** вообще лгать? На*** говорить, что ты готов на все ради кого-то, ради наших «любимых», ради брата или… Сестры… — от этого слова Ваас практически подскочил на месте, рыча оглушительно. — Чтобы однажды предать всех на***?! А, Салиман, не знаешь? Че ревешь? Это жизнь! — но он отчаянно заставлял себя успокоиться. — Просто гр***ое слово, сестрица, которое придумали для описания этой х***ты вокруг.

Салли сидела в углу, сложив кровоточащие руки. Больно. Вот только главарю не лучше. Он тоже кого-то ждал, наверное. Вот так же возвращался к своей сестре в племя, чтобы однажды… Однажды что-то случилось, что-то, отчего он сбежал, сжег мосты, да и себя… Но это его не оправдывало!

Однако Салли не просила оправдания, ей было достаточно осознания, что они в чем-то одинаковые, а это уже не так мучительно. И то, что от ее короткого рассказа он снова начал говорить о своем, означало, что он отзывался на горе несуществующей для целого мира девочки. Но по-своему, только так, чтобы никто к нему не мог привязаться, потому что однажды его уничтожила чья-то привязанность. Наверное, сестры Цитры. Хотя какая она ему сестра? Искренняя любовь к ней заставила ненавидеть себя и весь свет, разрушать, уничтожать, потому что нет страшнее тяги к разрушению, чем та, что растет из отвращения к самому себе.

Салли осмелилась подать голос, упрямо стараясь размеренно дышать и не утопать в задушенном писке мыши с перебитым хребтом:

— Ваас… А я… Я сотни раз ждала твоего возвращения. Ждала, потому что боялась, что тебя могут однажды убить, что однажды ты не вернешься. И я останусь одна среди… Среди них…

Ваас заинтересованно обернулся, сощурившись, точно ему польстили такие слова, молодецки осклабился:

— Руки коротки меня убить, — но затем он вновь нахмурился, сметая резко все миски со стола, опрокидывая какой-то ящик, точно желая разнести этот треклятый штаб, вырваться из него из своего тела, из этой мерзкой земной оболочки. — И на*** ты ждешь? Думаешь, это что-то изменит? Твое ожидание. Твой страх, — он словно задыхался, но затем вновь выглядел вроде спокойным, разумным циником, пренебрежительно бросая: — И да — я приказал захлопнуться. Напомнить, что это значит, а, ***, что это значит? Это значит, ты закрываешь свой ***ый рот и не смеешь даже мычать. Непонятно?

— П-понятно, — задрожала хуже осинового листа девушка.

— Нет! — Ваас втянул губы в недовольной гримасе, а вместо лица предстала до тошноты гадкая морда змеи, он совершенно спокойно вещал: — Тебе ни*** не понятно! Ты слишком много себе стала позволять, сестрица!

С этими словами он выгреб Салли из угла, пинками и тычками погнав к двери. Она, спотыкаясь, ничего не понимая, повиновалась, катаясь практически кубарем.

Яркий свет прожектора ослеплял, к аванпосту из джунглей уже стекались сумерки, и на вой диких собак два волкодава отзывались ненавистным лаем. Салли слабо осознавала, где она и что с ней происходит, все застил ужас: она страшилась предположить, до чего мог додуматься главарь, что сулило неповиновение. Неужели… Самый жуткий ее страх не находил себе названия. Но она верно догадалась о его намерениях: он поволок ее к пиратам. Кинув в пыль в центре аванпоста, он обратился к свободным от караулов рядовым, которые до этого жарили мясо на костре и уныло курили за игрой в карты:

— Эй, отребье, кто хочет попользоваться этой костлявой ***?

Ваас смеялся, глаза его горели, даже не злобой, а коварством. Подлость… Он весь состоял из подлостей и предательств.

— Что, Ваас, надоела? Мы уже давно не против! — с энтузиазмом заявили на разные голоса пираты, живо поднимаясь, обступая Салли кругом, будто с момента ее попадания на остров они только этого и ждали. Может, даже делали ставки, когда она надоест главарю.

— Нет! Нет! Нет! — шипела она, но голос пропал от ужаса. Она хотела потерять сознание, вообще ничего не ощущать, стать кем-то иным, несуществующим. А к ней тянулись сотни цепких пальцев, тысячи рук…