Полночь и магнолии - Пейсли Ребекка (читать полную версию книги txt) 📗
Она сделала несколько шагов по комнате и пробормотала:
— Я не хочу быть украшением, Сенекерс! То, как она назвала его, всколыхнуло в нем воспоминания. Он увидел в ее глазах боль, и ему стало жаль ее.
— Пичи, ты не украшаешь, — мягко сказал он.
— Пичи, — обратилась к ней Виридис. — Неприлично называть своего мужа таким вульгарным именем. Он наследный принц и не заслуживает такого обращения. Если ты не хочешь быть украшением своего мужа, то просто веди себя подобающим образом. Ты не должен выставлять напоказ свои чувства.
— Я не украшение и не выставляю свои чувства напоказ, тетушка Виридин!
— Еще раз повторяю, меня зовут Виридис! И дай мне закончить объяснение…
— Вы уже объясняете и час, и другой, и третий. И как тебя такую матушка вырастила? Боже святый! Ты, леди, хватит болтовни! Я лучше оглохну чем дослушаю тебя! — сказала Пичи.
Во время этой перепалки Сенека рассматривал аппликацию на платье у Пичи. Ему стоило большого труда сдержать улыбку.
— Тетушка Виридис, — обратился он к ней. — Разрешите мне переговорить с Пичи, «тет-а-тет».
Виридис всплеснула руками.
— Только на минуточку. У нас с Пичи много дел до ночи. Я надеюсь, что она поймет простую истину: язык лучше держать за зубами.
— Пичи, — обратилась она к принцессе, — Августа и я будем ждать тебя в королевских апартаментах.
Когда Августа и тетушка Виридис ушли, Сенека дотронулся до руки Пичи.
— Почему твоя рука такая холодная? Такого раньше с тобой не бывало, — сказал он. Она подала ему другую руку и сказала:
— Это все из-за этих чертовых рукавов. Они такие тесные, что я не могу рук развести.
— А почему ж ты тогда надела это платье? — спросил Сенека.
— «Генерал фон Вардис» сказала, что это платье подходяще для утреннего туалета. Я хотела надеть свое любимое красное платье с сапфирами, но она… Сенека, я понимаю, что ты хочешь, чтобы она из меня сделала леди. Я также хорошо знаю, что она твоя тетушка, и все равно я не могу остаться с ней. Я говорю тебе, что если бы она попала на небеса, то и там бы она всех учила. С ней очень неприятно быть.
Сенека усмехнулся.
— Пичи… — произнес он.
— У меня так не болело бы тело, если бы надела свое красное платье и сапфиры. Какая разница, во что я одета? Ты можешь сказать своей тетушке, что мы не нуждаемся в ней?!
Он положил руку ей на плечо и… не ощутил ее волос. Он и забыл, что волосы были скручены на затылке. Да и еще что-то было непривычно в ней… Тот неуловимый запах магнолий…
— Твой запах… Он сегодня другой. Ты что, не купаешься больше в отваре из лепестков магнолий?
— Я хотела было искупаться, но злодейка Висурис сказала мне, что жасмин более подходящ к настоящей леди. Она положила в мою ванну жасмин, а затем добавила еще больше… Отошли ее домой, Сенека! Умоляю тебя! — попросила она.
— Пичи, она здесь для того, чтобы учить тебя.
— Прошу тебя, Сенека! Она даже не разрешает мне носить мою корону. И она заставляет носить меня это дурацкое нижнее белье, все эти рюшечки-хрюшечки! А корсет?! Я же ведь не могу в нем продохнуть. Ведь я себя так хорошо чувствовала до ее приезда. У меня есть списки всего того, чему должна учиться леди. Я и выполняю, что надо, одно за другим. Умоляю тебя, отправь свою тетушку домой!
Ее наивное объяснение растрогало его. Он хотел обнять ее за талию, прижать к себе и успокоить, но ее корсет не дал ему этого сделать. Он почувствовал, что обнимает железную крепость, а не свою невесту. Ему захотелось помочь ей высвободить ее из этого металла и прижать к себе так, как это бывало прежде.
Но он отдавал отчет в том, что осталось меньше месяца до истечения срока сделки, секретной сделки.
Если Пичи не станет настоящей леди до истечения срока, то ему придется долгие годы ждать того момента, когда он унаследует корону короля. А Пичи будет вынуждена вернуться в Америку. Эти мысли разозлили его. Если только Пичи узнает про пари между ним и отцом, она сильно оскорбится из-за того, что она стала объектом сделки. А если король узнает, что Сенека не сохранил их сделку в тайне, то он просто объявит ее незаконной.
— Виридис останется на время, Пичи, — сказал Сенека, стараясь не смотреть ей в глаза.
— Сенекерс, умоляю тебя, заклинаю тебя, сделай это для меня, — прошептала она со слезами на глазах.
Ее поведение, как и ее прозвище, вновь растрогало его. Но он должен был быть решительным ради ее собственного блага и ради их блага.
— Тетушка Виридис остается, чтобы обучить тебя всем тонкостям этикета, — сказал он твердым голосом.
— Но… — возразила Пичи.
— Я — твой муж, и ты сделаешь так, как я сказал, — повторил Сенека.
Она пристально посмотрела в его темно-голубые глаза и сказала:
— Розы красны, сено укладывают в кипы. Сделай мне одолжение и сядь на гвозди.
Запах жасмина, исходящий от Пичи, окутал Сенеку как густой туман. Он знал, что большая половина женщин имеет свой особый запах.
Но он не ощутил запаха магнолий!?!
Тиблок едва сдержал свое волнение, когда увидел принцессу, поднимающуюся по главной лестнице. Он хотел подождать, пока не закончатся утренние занятия принцессы с Виридис Элсдон, но теперь ему стало ясно, что она убежала с уроков своего домашнего учителя.
— Ваше Высочество! — обратился он к ней.
Пичи взглянула гневно на него.
— Ну что тебе надо, дружище Руперт-Дуперт? — спросила она.
Он был возмущен таким обращением.
— Это не мне надо, Ваше Высочество. — сказал он обиженно, — это крестьянам надо. У дворцовых ворот стоит группа людей. Некоторые из них говорят, что они болеют, и просят мадам помочь им. Другие пришли с больными животными. Я уверен, что видел ягненка… Да, а одна старуха принесла птицу с переломанным крылом, — сообщил он.
Пичи остановилась и резко повернула вниз.
— Попроси Кэтти и Нидию, — сказала она Тиб-локу, — чтобы они захватили мою сумку с травами и мази. Скажи им поторопиться. А я буду ждать их в башне. Они найдут меня. А если ты не сделаешь, Тиблок, то, что я прошу, — то я шкуру с тебя спущу и повешу на самое видное место.
— Что вы, мадам! Я все выполню! Я мигом! — пролепетал Тиблок.
Пичи сурово взглянула на Тиблока. Тот отвел глаза, а Пичи подняла высоко свои юбки и спустилась вниз по лестнице. Она направилась к парадному входу.
А Тиблок тешился мыслями о том, как он расскажет королю о том, что Пичи приведет в замок этих вонючих крестьян и животных. О, с каким наслаждением король узнает об этом!
Орабелла, с раненой птицей в руках, сидела и дожидалась своей очереди. Бубба находился рядом.
Она хотела оставить его за воротами, но он начал швьфять в них камнями. Поэтому у нее не было выбора и она взяла Буббу с собой. Орабелла осмотрела комнату, где Пичи вела прием. Чуть раньше здесь было полным-полно народу. Одного за другим Пичи осматривала, оказывала помощь, давала лекарства и людям, и животным. Теперь она была занята осмотром ягненка, которого принесла какая-то старуха. Орабелла восхищалась познаниями Пичи в травах. Но она была уверена, что Пичи не сможет помочь себе, если Орабелла применит свои познания в травах. Пичи не сможет помочь себе, так как яд, который она приготовила, будет действовать мгновенно.
Пичи оказала помощь ягненку, и старая женщина с ягненком ушла. Бубба и Орабелла остались в комнате одни с принцессой. Орабелла вытащила крошечную птичку.
— Ох ты, маленькая бедненькая птичка, — сказала Пичи и взяла раненую птицу из рук женщины. — Ей нужен лубок под крыло, но у меня под рукой нет ничего деревянного, но я думаю, что я что-нибудь сейчас придумаю.
Не раздумывая, она вынула из головы четыре длинные шпильки, которыми Виридис закрепила прическу на ее голове. Тотчас же густые локоны рассыпались у нее по плечам. — Мы сейчас обвяжем эти заколки тряпками, и «лубок» будет готов, — объявила она.
Орабелла обратила внимание на то, что шпильки были золотыми, с маленькими бриллиантами. В душе, Орабеллу вполне устраивало происходящее. «Пусть она помогает этой глупой птице, — думала Орабелла, — а шпильки понадобятся мне, чтобы оплатить дорогу назад, в Северную Каролину».
