Без ума от тебя - Крузи Дженнифер (читать книги без .TXT) 📗
— Джессон, — начал Билл, но тот, покачав головой, вышел из зала.
Билл посмотрел на Кори Моссерта.
— Отговори его.
Кори тоже покачал головой.
— Что-то случилось вчера после занятий. Джессон не сказал мне, что именно произошло, но он не хочет продолжать тренировки. Он ушел, тренер. Можете поставить на нем крест.
Билл похолодел. Размолвка в студии Куинн. Пока он пытался уговорить ее, Джессон вмешался и все испортил. Что же вчера сказала Куинн? Что такого она сказала Джессону, после чего тот решил бросить спорт?
Нужно что-то предпринять. Его дела идут все хуже. Все пошло наперекосяк. Все валится из рук.
На большой перемене Билл отправился в дом Куинн — он вынужден был это сделать, потому что забыл вчера обмерить помещения на втором этаже. Оказавшись там, Билл почувствовал себя гораздо лучше. Войти в дом — почти то же самое, что войти в Куинн… Нет, он неверно выразился. Точнее — быть с ней рядом.
Билл с нетерпением ждал того дня, когда переедет сюда.
Завидя Билла, собака спряталась под кресло и зарычала на него, но не приближалась. Поднимаясь на второй этаж, он заметил, как хлипки лестничные перила. Они всего-навсего привинчены к стене. Поселившись здесь, он позаботится о том, чтобы в доме были крепкие перила. Нет, Куинн без него определенно не обойтись.
Приближаясь к лестничной площадке, Билл замедлил шаг. Кажется, он придумал. Возможно, когда Куинн осознает, до какой степени она в нем нуждается…
Билл спустился по лестнице к заднему крыльцу и отыскал ящик с инструментами. Взяв отвертку, ослабил шурупы перил, после чего прошелся по всему дому, ослабляя крепления дверных ручек и электрических розеток, а заодно и ведущих к ним проводов. Ему пришло в голову кое-что еще. Нужно ослабить уплотнения газовых труб, чтобы получилась маленькая утечка, заметная, но не опасная. Ступени парадного крыльца были в ужасном состоянии. Он ослабит одну-две доски, чтобы не наделать большой беды. Можно также расшатать перила крыльца. Можно много чего сделать. И тогда Куинн поймет, как нужен ей Билл.
Через час он вновь поднялся по лестнице энергичным шагом, ничуть не сомневаясь в том, что уже очень скоро поселится в этом доме. Вторая дверь на верхнем этаже вела во вторую спальню, устроенную под крышей. Здесь стояли две одинаковые кровати — вероятно, Куинн и Зоя спали на них в детстве. Билл улыбнулся, оживившись при мысли о том, как хорошо будет здесь их мальчишкам. Еще два помещения на задах занимали кабинет с кроватью и отдельной ванной. Ванная слишком тесная, ее придется расширить либо пристроить за ней другую и увеличить площадь кабинета, превратив его в хозяйскую спальню с раздельным санузлом. Очень даже недурно.
Билл занес результаты измерений в блокнот и спрятал его в карман вместе с рулеткой. Он сделал то, что нужно, и теперь все будет гораздо проще, как только Куинн поймет, что ей без него не обойтись. В один прекрасный день она попросит его вернуться.
Как же Куинн удивится, когда Билл поведает ей о своих планах. «Ну и глупо, — скажет он Куинн. — Тебе следовало понять, что я продумаю все до мелочей».
Проходя по коридору, Билл из любопытства открыл пятую дверь.
Кладовая Куинн.
Он увидел ее платья. Зеленое с рисунком было на Куинн, когда они впервые ходили куда-то вместе; голубое в клетку она надевала с жакетом на День открытых дверей; во фланелевом из красной шотландки Куинн была на последнем бейсбольном матче, который они посетили вместе, — при этом воспоминании Билл чуть поежился, так хорошо им было тогда, — а в черном она ходила на уроки, когда дети не занимались какой-нибудь грязной работой; мозаичное коричневое, и джинсовое, и…
От сильной боли в груди Билл закрыл глаза. Вряд ли у него сердечный приступ — он слишком молод и здоров. Наверное, что-то с пищеварением. Пожалуй, нужно прилечь.
Опустившись на кровать Куинн и натянув на себя покрывало, Билл почувствовал себя лучше. На мгновение он едва не рассердился на Куинн за ее упрямство — ведь это ее поведение вынудило его натворить такое. Если бы Куинн выслушала его, то могла бы сейчас лежать с ним здесь, под этим покрывалом, но она не слушала. Вот если бы ему только удалось заставить ее слушать…
Билл размышлял о том, что было бы, если бы Куинн его слушала, о том, как заставить ее слушать, о том, что ее упрямство должно быть наказано, что он злится на нее за то, что она не слушает его…
«И не станет слушать».
Почувствовав, как его тело сжимается, будто громадный кулак, Билл поднялся с постели. Ничего, все хорошо, Куинн выслушает его, и все наладится.
Он обошел комнату, открыл дверцу шкафа — здесь оказались рубашки Куинн, юбки, на верхней полке — сложенные джинсы; открыл тумбочку — простыни и наволочки, — и, наконец, выдвинул ящик комода.
Нижнее белье. «Моя тайная жизнь», — называла его Куинн. Нелепые расцветки, кричаще-яркие, золотистые и стального цвета, ядовито-зеленые и…
Запустив руки в ящик, Билл зарылся в кружева, шелк и атлас. «Чтобы преподавать искусство, я должна одеваться вульгарно, как простой рабочий, — сказала однажды Куинн. — Но все это должно быть спрятано от посторонних взглядов». Ему не нравились эти тряпки, эти яркие цвета. Биллу не нужна была яркая, броская Куинн; его Куинн скромна, опрятна, добродетельна. Билл стиснул в кулаке ненавистное тряпье. Куинн принадлежит ему и должна знать об этом.
Он швырнул белье в ящик, словно оно было нестиранное и грязное, словно оно пачкало Куинн. Ему захотелось порвать эти тряпки на куски, сжечь их, чтобы они больше не прикасались к Куинн. Билл набрал полные пригоршни белья, намереваясь расправиться с ним, и тут увидел на дне ящика что-то белое.
Это были не простые хлопчатобумажные трусики, а короткие и шелковые — часть купальника, не совсем то, что он желал бы видеть на Куинн, но все же белые, и Билл затаив дыхание взял их. Кое-кто называет такие трусики «бикини», это слово казалось ему неприличным, для него они были и остаются «трусиками» — славное чистое название. В основном они состоят из шелка и резинки, и только промежность атласная… промежность, какое грубое слово. Билл ни за что не применил бы его в отношении Куинн… атласная промежность, то самое место, которое находится у нее между ног, то место, которое…
Он вздрогнул и задвинул ящик, все еще стискивая трусики в кулаке.
Нижнее белье.
Белое и шелковое. Куинн будет носить эти трусики, когда они поженятся.
Ей придется выслушать его. Билл заставит ее слушать. Он слишком долго терпел. Порой приходится немного подождать, давая женщине время на размышление, но потом следует проявить твердость.
Билл проявит твердость, и Куинн поймет его. Она будет благодарна ему, поскольку тоже хочет, чтобы их размолвка наконец завершилась. Куинн вернется к нему в этих трусиках, раскроет ему объятия, раскроется перед ним в темноте…
Все будет хорошо.
Билл сжимал трусики в руке, стараясь унять бурное дыхание, и смотрел на них, смотрел… и вдруг голос Бобби произнес:
— Так вот где ты проводишь большую перемену.
Билл рывком поднял голову. Бобби стоял, прислонившись к дверному косяку, и улыбался.
— Жалкое зрелище, Хиллиард, — сказал он.
— Как ты…
— Я тебя выследил. — Бобби пожал плечами. — Ты проиграл, Хиллиард. И что еще хуже, ты проигрываешь матчи один за другим. Этому нужно положить конец. — Он говорил вызывающим тоном, а его лицо выражало самодовольство.
Билл судорожно сглотнул.
— Убирайся отсюда!
Бобби покачал головой.
— Слишком поздно. Давай, клади эти тряпки в карман, коли они тебе так нужны, и пора уносить отсюда ноги. Мне совсем не хочется объясняться с кем-либо по поводу нашего присутствия здесь.
— Ты ничего не понимаешь, — заговорил Билл. — Я не…
— Отлично понимаю, — возразил Бобби. — А теперь заткнись и выметайся отсюда, пока тебя не поймали. Господи, какой же ты болван!
— Не смей говорить со мной таким тоном! — вспылил Билл, но внутри у него все похолодело. В последнее время его преследовали неприятности, но такого позора с ним еще не случалось.
